Почему? Возмем конкретный пример- Германия. Немец в Германии на своем месте, турок не на своем. В то же время в турции турок на своем месте, а немец не на своем. Противоречия нет. С другой стороны будучи окруженным "чужими" со всех сторон германский немец не будет вынужден искать чужих внутри своей же национальности. Мощный и четкий сигнал "чужие" будет продолжать идти.
Германия - хороший пример. Наглядный и подробно докуменитированый. Для начала вспомним, что две с небольшим тысячи лет назад Гай Марий воевал с тевтонами и кимврами. Затем была Галльская война Цезаря, которая велись не столько против самих галлов, сколько против германцев, претендовавших на владение Галлией. Позже римляне основали систему колоний и построили фортификационную линию на западном берегу Рейна и т.д. Я привел эти примеры только затем, чтобы проиллюстрировать две вещи. Во-первых, германцы как народ известны со времен поздней античности, причем, уже тогда германцы воспринимали себя единой нацией, и жили в основном на территории современных Германии и Австрии. Я использую слово "нация", чтобы избежать путаницы с традицией называть германские племен времен античности "народами". И тогда, и позже земли германцев окружали вполне "чужие" народы, но "чужим" ни разу не удалось подчинить германцев на исторически продолжительный срок.
Казалось бы, идеальные условия для получения ситуации устойчивого национализма для внутреннего применения. Однако, на самом деле Священная Римская Империя Германской Нации, aka Первый Рейх, начала дробиться с момента смерти своего основателя. Если отпадение Франции и Италии можно пытаться обяснять сопротивлением "чужих", то дальнейшее дробление собственно германских земель такому объяснению не поддается. К началу Тридцатилетней Войны немецкий национализм угас чуть менее чем полностью, сменившись усердным культивированием региональных отличий. Списать этот процесс на последствия феодальной раздробленности не представляется возможным, поскольку немецкий не земельный национализм лучше всего сохранялся там же, где и остатки феодальных отношений - в Пруссии. Оттуда же началась кристализация Второго Рейха, укреплявшегося по мере успешного осуществления программы внешней экспансии. Сначала Дания, затем Австрия, потом Франция, и Второй Рейх состоялся. Национализм набирал силу вслед за успехами в борьбе с "чужими".
За века существования империи Габсбургов, когда германская экспанся сменилась на общекатолическую, а затем и вовсе прекратилась, у немцев изменился алгоритм работы система "свой/чужой". По мере роста имперской унификации чувствительность системы непрерывно повышалась. Начали возвращаться из небытия полузабытые племенные различия. Наиболее вероятным противником в очередной локальной войне стали не далекие франки, а ближайшие соседи. Со времен Венского Конгресса Австрия, как наиболее крупное из немецких государств, неоднократно пыталась возродить распавшийся Рейх в той или иной форме, но неизменно терпела неудачу. Но это оказалось под силу только бедной полуфеодальной Пруссии. Главное различие австрийского и прусского подходов заключалось в том, что для Пруссии объединение Германии являлось средством для дальнейшей немецкой экспансии вовне, в то время как для Австрии, присоединение немецких государств было самоцелью.
Итак, из германского примера видно, что внутренний национализм может существовать только на фоне экспансии во вне, или наоборот извне. Причем, экспансия должна быть не просто военная, но завоевательная, т.е. предполагающая заселение завоевателями покоренных земель.