Все дело в том, что голод 1932—33 гг. был позором для украинского крестьянства. Тем, что надлежало, скорее, выкорчевать из памяти, а уж никак не пропагандировать, чтобы не стыдить народ. Ведь причиной голода в те годы были не перегибы в коллективизации, не коварные замыслы Сталина, а сознательное резкое сокращение крестьянами посевов зерновых, чего, между прочим, не наблюдалось в Центральной России.
Начать придется издалека, но истина — это не красивый миф, который можно упаковать в один лозунг, чтобы понять истину надо поработать мозгами, чего не любят делать те, кто сочиняет «новую украинскую историю».
До начала коллективизации советское правительство сохраняло на сельскохозяйственном рынке мировые цены. Крестьяне отдавали государству налог натурой («продналог»), а оставшееся частично продавали ему же по мировым ценам (называемыми государственными закупочными), частично — реализовывали на советских базарах, где цены также практически не превышали мировые в результате государственных мероприятий по регулированию рынка (в частности, переброски товарной массы в регионы, где росли цены).
К концу двадцатых годов развитие индустрии потребовало роста платежеспособного спроса. Главными покупателями в стране оставались крестьяне, и чтобы реализовывать им продукцию, например, предприятий легкой промышленности, было необходимо, чтобы у крестьян были на это деньги. В 1929 году государство идет на беспрецедентное в мировой истории реформирование народного хозяйства, ценовой и финансовой системы. Коллективизация была призвана повысить производительность сельскохозяйственного труда и высвободить часть крестьян для работы в промышленности. Создание государственной коммерческой торговли — обеспечить крестьян деньгами для покупки товаров. При полном обеспечении СССР продуктами в 1929 году вводятся карточки, по которым минимум продовольствия продается по низким мировым ценам, чем защищается население городов.
Тем временем учреждения государственной коммерческой торговли по совсем другим, очень высоким ценам (!!!) скупают у крестьян продовольствие и по тем же ценам продают его в своих магазинах. Чтобы эти цены не били по карману рабочих, правительство повышает зарплату по стране в 2,5 раза. В 1934 году карточки и коммерческая торговля отменяются, но единые розничные и закупочные цены на продовольствие оставляются на уровне, в 10 раз превышающем мировые и царские; такие же цены остаются и на базарах. В результате в деревню, а через нее в промышленность хлынул огромный поток денег. И промышленность начала расти невиданными для мира темпами, не достигнутыми ни одной страной по сей день.
Шанс для стремительного подъема был и у сельского хозяйства: огражденный от мирового рынка и мировой конкуренции протекционистскими мерами крестьянин мог продавать большую часть своей продукции по ценам, во много раз превышавшим мировые!!! Об этом мечтают крестьяне сейчас! А тогда впервые в истории страны за счет высочайших внутренних цен на продовольствие крестьянский труд стал безусловно доходным. Однако часть урожая крестьянин все равно был вынужден «отдать» правительству по мировым ценам.
Нетрудно представить, как болела душа у представителей, как ее называет Кучма, «хлебопашеской нации», когда они прикидывали, сколько дополнительных карбованцев могли бы они выручить, продай они эту десятину не государству, а на базаре нэпману! И попробуй объясни им, что крестьянская монополия на продовольствие может задушить город и поставить под вопрос саму возможность построения заводов, на которых для них же, крестьян, будут делаться трактора и комбайны, а также танки и самолеты, необходимые для защиты страны, что, в конце концов, налоги надо платить, а не платит их только оккупант... Именно нежелание платить государству налоги и продавать часть продукции по госценам стало причиной многочисленных крестьянских бунтов начала тридцатых годов.