В марте 1881-ого года Мост празднует в газете удачное покушение на российского царя, за что получает шестнадцать месяцев каторги, которые нанесли здоровью Моста значительный ущерб. В 1883-м он всё-таки отплывает в Нью-Йорк, где его уже с нетерпением ожидает немецкая диаспора. "Freiheit" продолжает издаваться в США и доставляться контрабандой в Германию. Это делает, однако, газету всё менее конкурентоспособной, и официальный умеренный орган СДПГ начинает снова её вытеснять. Но Мост с головой кидается в классовую борьбу США: в Нью-Йорке и в Чикаго много немецких анархистов, борющихся вместе с другими рабочими за восьмичасовой рабочий день. 1-ого мая 1886 году в Чикаго, на Хаймаркете в толпе взрывается бомба, гестапо устраивает бойню. Осуждённые без доказательств анархистские организаторы демонстрации вошли в историю, но известно также, что в этой связи власти охотно бы закрыли и Иоганна Моста, да вот незадача - он в то время как раз отбывал свой очередной срок... Со своей "Freiheit" он ещё долго остаётся важным звеном анархистского движения Америки, снова участвует в агитационных поездках и исполняет свою детскую мечту: организует "народный театр", довольно популярный в народной среде. Джон Мост (так его называли в то время) оказал большое влияние на американских wobblies (IWW), а также был некоторое время "сенсеем" Эммы Голдмэн: учил её ораторскому мастерству и воспитывал теоретически. Вместе они написали книгу "Anarchy Defended by Anarchists" (1896). В общем-то, они были больше, чем просто друзьями. Эмма, в прочем, вскоре заметила, что Мост снабжает её своими манускриптами для лекций, не позволяя критически над ними размышлять, что он вообще относился к женщинам довольно снисходительно, не считая их способными на какую-либо политическую работу. Мост ругал её за то, что она всё же позволяла себе во время лекций критические замечания, говорил, что пригрел на груди змею и т.п. Кроме того, как пишет Эмма в "Living My Life", Мост страшно ревновал её к Александру Беркману, к этому, как выражался Мост "заносчивому русскому еврею". Антисемитизма и столь патриархального отношения к себе Эмма, понятное дело, вынести не могла и покинула своего учителя. Он продолжал поливать Голдмэн и Беркмана грязью со страниц "Freiheit", за что Эмма собиралась публично отхлестать его плетью, однако толпа почитателей Моста не дала ей этого сделать.
В общей сложности Мост провёл в тюрьмах, конечно, размышляя о своём поведении, около четырёх лет: в Австрии, в Саксонии, в Пруссии, в Великобритании и в США. В этом контексте интересно его собственное высказывание, мол, казалось бы, по пути прогресса от отсталой европейской абсолютистской монархии до буржуазной демократии должно дышаться всё легче и легче... Но не тут-то было. Мост утверждает, что никогда в тюрьме с ним не обращались так хорошо, как в тюрьмах Германии и Австрии. В Британии обращение было куда более жёстким, но "пик" бесчеловечности системы стареющему Мосту посчастливилось пережить в цитадели демократии - в США. Следует, конечно, заметить, что в отсталой Европе с политическими заключёнными обращались куда более обходительно, чем с "обычными" уголовниками. Но звучит подобно диагнозу, поставленному демократиям позже Мишелем Фуко в "Наблюдать и наказывать", не правда ли?
Побочным, но весьма интересным продуктом его недолгой работы на фабрике динамита является визионерская брошюрка под названием "Revolutionaere Kriegswissenschaft" (Наука революционной войны) - "руководство по применению и изготовлению нитроглицерина, динамита, взрывчатого хлопка, ртути, бомб, зажигательных снарядов, ядов и т.д." - в своём роде она предвосхитила широко известную "Поваренную книгу анархиста". Буржуазная пресса, поэтому всегда охотно вешала моральную ответственность за какие-нибудь покушения и акты террора на стареющего Моста. Мост, вообще, выражал свои мысли весьма радикально, хвалил роль динамита в грядущей социальной революции, однако, когда Александр Беркман застрелил промышленника Фрика, Мост подверг его острой критике. Он, собственно, различал между актами революционного насилия и одиночными покушениями, не приносящими ничего, кроме новых репрессий (хотя не в последнюю очередь это была личная неприязнь к Беркману, другу бывшей любовницы Голдмэн)... За этот реализм Мост поплатился, когда американские анархисты называли его трусом, в том числе и сама Эмма Голдмэн, которая сделала это лично и на публике.
