Гейнц Гудериан о Великой Отечественной

[Андрей Евгеньевич]

Гейнц Гудериан о Великой Отечественной, Германии, Гитлере, Вермахте, Красной Армии и т.д.

Хайнц (Гейнц) Гудериан – инф. для современных жертв ЕГ – это боевой танковый генерал Вермахта;  и как мне кажется неплохой военный эксперт (думаю даже не хуже самого Михаила Ходаренка)



Во всяком случае, его книга представляет собой весьма подробную летопись разнообразных военных действий с указанием всей палитры сухим и конкретным военным языком: войска, положение на фронтах и их участках, дислокация и перечень боевых частей Германии СССР, описание боев, операций, оценка обстоятельств и тд и тп, такое впечатление что «быстроходный Хайнц» одной рукой руководил, другой всё тщательно записывал в дневник.

Легко проверить, что «быстроходный Хайнц» писал свои мемуары не по заказу и не «застенках Штази» или КГБ, а по собственному желанию, в здравом уме и в твёрдой памяти. То есть они именно мемуарами и являются, и с точки зрения истории Великой Отечественной представляют весьма немалую ценность именно как подробные описания событий со стороны их немаленького участника. Того самого, который «…мы выполняли приказы! Жгли СС, мы воевали».

Так что когда разнородные «эксперты» из семейства интернет-мартышек разных стран начнут излагать свои калечные мнения и всякие надуманные ими и не ими версии (особенно о Советских войсках), то рекомендуется тыкнуть им в морду вот эти самые выдержки из Гудериана.

Тот, кто читал воспоминания Хайнца Гудериана, сам поймет достаточно ли я привел здесь выдержек из его книги, чтобы обламывать разнообразных наших и импортных «экспертов» по Великой Отечественной и её главным участникам.

[Андрей Евгеньевич]

14 июня Гитлер  собрал  в  Берлине  всех  командующих  группами  армий, армиями и танковыми группами, чтобы обосновать свое решение о  нападении  на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки. Он сказал, что не  может разгромить  Англию.  Поэтому,  чтобы  прийти  к  миру,  он  должен  добиться победоносного окончания войны на материке.  Чтобы  создать  себе  неуязвимое положение на Европейском материке, надо разбить Россию.
 
Подробно  изложенные им причины, вынудившие его на  «превентивную  войну  с  Россией»,  \204\  были неубедительны. Ссылка  на  обострение  международного  положения  вследствие захвата немцами Балкан,  на  вмешательство  русских  в  дела  Финляндии,  на оккупацию русскими пограничных  балтийских  государств  так  же  мало  могла оправдать  столь  ответственное  решение,  как  не   могли   его   оправдать идеологические основы национал-социалистского учения и некоторые сведения  о военных приготовлениях русских.

     Балканская кампания привела к тому,  что  переброска  войск  на  восток началась с опозданием.
     Но еще более роковой была недооценка сил противника. Гитлер не верил ни донесениям о военной мощи  огромного  государства,  представляемым  военными инстанциями, особенно нашим образцовым военным  атташе  в  Москве  генералом Кестрингом, ни сообщениям о мощи промышленности и прочности  государственной системы  России.  Зато  он  умел  передать  свой   необоснованный   оптимизм непосредственному военному окружению. В верховном  командовании  вооруженных сил и в  главном  командовании  сухопутных  сил  так  уверенно  рассчитывали закончить  кампанию  к  началу  зимы,  что  в  сухопутных   войсках   зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата.

Я не могу согласиться  с  распространенным  мнением,  что  только  один Гитлер виноват в отсутствии зимнего обмундирования осенью 1941 г.   Военно-воздушные силы и войска СС были снабжены  им  своевременно  и  в достаточном количестве. Но верховное  командование  думало  сломить  военную мощь России в течение 8-10 недель, вызвав этим и ее политический  крах.  Оно было так уверено в успехе своей \206\ безумной затеи, что важнейшие  отрасли военной промышленности уже осенью 1941 г. были переключены  на  производство другой продукции.

     Незадолго до начала  войны  на  востоке  непосредственно  в  корпуса  и дивизии поступил приказ верховного командования вооруженных сил относительно обращения с гражданским населением и  военнопленными.  Этот  приказ  отменял обязательное применение военно-уголовных законов к военнослужащим,  виновным в грабежах, убийствах и насилиях гражданского населения и  военнопленных,  и передавал наложение наказания на усмотрение непосредственных  начальников  и командиров. Такой приказ  мог  способствовать  лишь  разложению  дисциплины.
……………………………..
Обозревая прошлое, можно только с болью в сердце сожалеть, что оба  эти
приказа не были задержаны уже в главном командовании сухопутных войск. Тогда многим храбрым  и  безупречным  солдатам  не  пришлось  бы  испытать  горечь величайшего позора, легшего на немцев. Независимо от того, присоединились ли русские к Гаагскому соглашению о ведении войны на суше или нет, признали  ли они Женевскую конвенцию или нет,  немцы  должны  были  сообразовывать  образ своих  действий  с  этими  международными  договорами  и  с  законами  своей христианской веры. Война  и  без  этих  строгих  приказов  легла  достаточно тяжелым бременем на плечи населения страны противника, которое, так же как и население нашей страны, не было в ней повинно.

Внезапность нападения на противника  была  достигнута  на  всем  фронте
танковой группы. Западнее Брест-Литовска  (Бреста)  24-м  танковым  корпусом были захвачены все  мосты  через  Буг,  оказавшиеся  в  полной  исправности.
Северо-западнее крепости в различных местах полным ходом шла наводка мостов.
Однако вскоре противник оправился от первоначальной  растерянности  и  начал оказывать упорное сопротивление. Особенно  ожесточенно  оборонялся  гарнизон имеющей \210\ важное значение крепости Брест,  который  держался.  Несколько дней, преградив железнодорожный  путь  и  шоссейные  дороги,  ведущие  через Западный Буг в Мухавец.

[Андрей Евгеньевич]

На следующий день, 1 июля,  я  вылетел  в  24-й  танковый  корпус,  ибо единственное  наше  средство  связи  -  радио  -  все  же  не   обеспечивало достаточного общения  в  течение  длительного  времени.  Сведения  Гейера  о противнике   благоприятствовали   нашим   дальнейшим   замыслам.   Противник располагал  главным  образом  соединениями,   сколоченными   из   солдат   и оснащенными  техникой  из  различных  частей.   Движение   транспорта   было незначительным.   Накануне   над   Бобруйском   произошел   воздушный   бой, окончившийся для русских поражением. Однако противник, как всегда,  оказывал упорное  сопротивление.  Его  войска  действовали  умело,  особенно  следует отметить хорошую маскировку, но управление боем не было еще централизовано.

Между тем в  районе  Белостока  шли  ожесточенные  бои  по  уничтожению
окруженной группировки противника. Это свидетельствует о  том,  что  русские крупными  силами  пытались  прорваться  на  восток.  Сопротивление   русских произвело на командование 4-й  армии  столь  сильное  впечатление,  что  оно решило не ослаблять войска, осуществлявшие  окружение.  Поэтому  фельдмаршал фон Клюге  отменил  мой  приказ  на  выступление  17-й  танковой  дивизии  к Борисову; только одна 18-я танковая дивизия достигла Борисова и  создала  на Березине предмостное укрепление, от удержания которого в  значительной  мере зависело продолжение  наступления  47-го  танкового  корпуса  в  направлении Днепра. Несмотря на все мои сомнения, я все же  разослал  по  частям  приказ командования 4-й армии.

Главное  командование  сухопутных  войск  разрабатывало  в  этот   день
предварительные планы дальнейшего распределения сил и  состава  группировок, которые должны были остаться на востоке в качестве оккупационных войск.  При этом исходили из положения,  что  в  \236\  важных  промышленных  районах  и железнодорожных  (шоссейных)  узлах  следует  разместить  такие  группировки войск, которые были бы в состоянии, выполняя оккупационные задачи, проводить также наступательные операции подвижными видами в  отдаленных  районах,  где нет наших войск, с целью уничтожения образовавшихся очагов сопротивления.  В связи с этим был пересмотрен состав группировок германских сухопутных  войск в Европе после  завершения  "плана  Барбаросса",  а  также  изучались  планы реорганизации и всевозможного сокращения армии.

     Все  эти  мероприятия  были  проведены  без   всякого   учета   суровой действительности.  Прежде  всего  необходимо  было  довести   до   успешного завершения "план Барбаросса", сосредоточив на этом все усилия.

Передовые   отряды   пехоты   вышли   к   Днепру.   Они   состояли   из разведывательных  батальонов  и   небольших   моторизованных   подразделений пехотных дивизий. Следовательно, их боевая сила была невелика.
     13 июля начались ожесточенные контратаки русских. С направления  Гомель на правый фланг танковой группы наступало около двадцати дивизий,  в  то  же время  русские  производили  вылазки  со  своих  предмостных  укреплений  из Могилева в южном и юго-восточном направлениях и из Орши в южном направлении. Этими операциями руководил маршал Тимoшeнкo с явной целью отбросить немецкие войска снова за Днепр.

[Андрей Евгеньевич]

В 23 часа я прибыл на новый командный пункт моей группы,  расположенный в 2 км южнее Прудки.
     Ожесточенные атаки русских продолжались в  течение  нескольких  дней  с неослабевающей силой. Все же нам удалось несколько  продвинуться  на  правом фланге.  На  центральный  участок   фронта   группы   прибыли   долгожданные подкрепления:  18-я  танковая  дивизия  и  одна  пехотная  дивизия.  Попытки продвинуться в направлении на Дорогобуж неизменно кончались полным провалом.
     По  последним  разведывательным  данным,  следовало  ожидать  появления штабов четырех  новых  русских  армий  восточное  линии  Новгород-Северский, западнее  Брянска,  Ельня,  Ржев,  Осташков.  На  всей  этой  линии  русские производили инженерные работы.

Возвратившись на свой командный пункт в 22 часа, я получил распоряжение из штаба группы армий прибыть на совещание  к  12  час.  следующего  дня  на аэродром Орша.  Необходимо  было  обсудить  некоторые  вопросы,  так  как  в последние дни наметилось расхождение в оценке обстановки.  В  то  время  как командование 4-й армии считало,  что  наиболее  угрожаемым  участком  фронта является  район  Смоленска,  командование  танковой  группы  полагало,   что наиболее опасным являются районы южнее Рославля и восточное Ельни.  Ненужное сосредоточение крупных соединений в районе Смоленска явилось причиной  того, что в последние дни в районе Рославля  создалась  критическая  обстановка  и были  понесены  большие  потери,  которые  можно  было  избежать.  Все   это чрезвычайно обострило мои отношения с командующим 4-й армией.

Отправившись затем в 3-ю танковую дивизию, я попал под  бомбежку  наших  самолетов,  сбросивших  бомбы  на  подразделения  23-й пехотной дивизии и причинивших им большой урон. Первая бомба упала  в  50  м впереди моей машины. Эти прискорбные случаи происходили, несмотря на то, что наши войска имели необходимые опознавательные знаки и маршруты движения были указаны  в  приказах.  Объясняется  это  недостаточной  подготовкой  молодых летчиков и отсутствием у них боевого опыта. В остальном  продвижение  частей 23-й пехотной дивизии не встречало серьезного сопротивления.

Между тем в районе Ельни продолжались тяжелые бои, требовавшие большого расхода боеприпасов. Здесь был брошен в бой наш  последний  резерв  -  рота, охранявшая командный пункт нашей танковой группы. К 3 августа войска  группы достигли: 7-я пехотная дивизия и 3-я  танковая  дивизия  -  района  западнее Климовичи, 10-я мотодивизия - Хиславичи; 78-я пехотная дивизия -  Понятовка; 23-я пехотная дивизия - Рославль, 197-я пехотная дивизия  и  5-й  пулеметный батальон - севернее Рославля, 263-я пехотная дивизия - южнее  Прудки,  292-я пехотная дивизия - Козаки, 137-я пехотная дивизия  -  восточного  берега  р. Десна, 10-я танковая, 286-я пехотная дивизии, дивизия  СС  "Рейх",  пехотный полк "Великая \255\ Германия" - Ельня,  17-я  танковая  дивизия  -  севернее Ельня, 29-я мотодивизия - южнее Смоленска, 18-я танковая дивизия - Прудки.
     Штаб 20-го армейского корпуса только что прибыл. На утро  4  августа  я
был вызван в штаб группы армий, где впервые после начала кампании  в  России должен был выступить с докладом  Гитлер.  Мы  стояли  накануне  решительного поворота в ходе войны!

Мы нуждались также в  том,  чтобы  наши  потери  в  танках  были восполнены новыми танками. После некоторого колебания Гитлер обещал выделить на весь восточный фронт 300 танковых  моторов  -  количество,  которое  меня нисколько не могло удовлетворить. В получении новых танков нам  было  вообще отказано, так как Гитлер предназначал все новые  танки  для  новых  танковых соединений, формирующихся в Германии. При обсуждении этого вопроса я  указал Гитлеру на то обстоятельство, что  русские  имеют  большое  превосходство  в танках, которое будет увеличиваться,  если  потери  в  танках  у  нас  будут одинаковые. У Гитлера тогда вырвалась фраза: "Если бы я знал, что у  русских действительно имеется такое количество танков, которое приводилось  в  вашей книге; я бы, пожалуй, не начинал эту войну".

[Андрей Евгеньевич]

Перед  лицом надвигающейся  опасности  нельзя  придерживаться  политики  страуса;  однако Гитлер и его наиболее авторитетные  политические,  экономические  и  военные советники постоянно придерживались такой политической линии. Такая  политика насильственного закрытия глаз  перед  суровой  действительностью  привела  к катастрофическим результатам, последствия которых  мы  вынуждены  испытывать еще и теперь.

Гитлер дал мне возможность высказаться, не прервав ни  разу.  Затем  он
взял слово, чтобы подробно изложить нам свои соображения относительно  того, почему именно он пришел к  другому  решению.  Он  подчеркнул,  что  сырьевые ресурсы  и  продовольствие  Украины  являются  жизненно   необходимыми   для продолжения войны. В связи с этим  он  упомянул  о  необходимости  овладения Крымом,  являющимся  "авианосцем  Советского  Союза  в  его  борьбе   против румынской нефти". Я впервые услышал от него фразу: "Мои генералы  ничего  не понимают в военной экономике".
     Гитлер  закончил  свою  речь  строгим  приказом  немедленно  перейти  в
наступление на Киев, который является его  ближайшей  стратегической  целью.
При этом мне впервые пришлось пережить то, с  чем  впоследствии  приходилось встречаться довольно часто: после каждой фразы  Гитлера  все  присутствующие молча кивали головой в знак согласия с ним, а я оставался со своим мнением в единственном числе. Очевидно, он  уже  не  раз  произносил  такие  речи  для обоснования своих более чем странных решений. \272\

     Ночь я провел вместе с Бюсингом и Кальденом в здании школы  в  Лохвице; по радио я дал указание Либенштейну ускорить переброску 10-й  мотодивизии  в Ромны с тем, чтобы освободить находившиеся там части 5-й  танковой  дивизии, которые должны быть переброшены в Лохвицу.
     Школа находилась в прочном здании и была хорошо оборудована, как и  все школы в Советской России, находившиеся почти повсюду  в  хорошем  состоянии.
Для школ, больниц, детских домов и спортивных площадок в России было сделано много. Эти учреждения содержались в чистоте и полном порядке.

К 26 сентября закончились нашей победой бои в районе  киевского  котла.
Командующий 5-й армией попал к нам в плен. Я беседовал с  ним  и  задал  ему несколько вопросов:
     1. Когда они заметили у себя в тылу приближение моих танков?
     Ответ: Приблизительно 8 сентября.
     2. Почему они после этого не оставили Киев?
     Ответ: Мы получили приказ фронта оставить Киев и отойти на восток и уже были  готовы  к  отходу,  но  затем  последовал  другой  приказ,  отменивший предыдущий и требовавший оборонять Киев до конца.
     Выполнение этого контрприказа и привело  к  уничтожению  всей  киевской группы русских войск.
     В то время мы были  чрезвычайно  удивлены  такими  действиями  русского командования. Противник больше не повторял таких ошибок. Мы же, к сожалению, вынуждены были сами пережить печальный опыт такого же  вмешательства  в  ход боевых действий.

Особенно неутешительными были полученные  нами  донесения  о  действиях русских танков, а главное, об их \318\ новой тактике.  Наши  противотанковые средства того времени могли успешно действовать против  танков  Т-34  только при  особо  благоприятных  условиях.  Например,  наш  танк  Т-IV  со   своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его  мотор  через  жалюзи.  Для  этого  требовалось большое искусство. Русская пехота  наступала  с  фронта,  а  танки  наносили массированные удары по нашим флангам. Они кое-чему  уже  научились. 
Тяжесть боев постепенно оказывала свое влияние на наших офицеров и  солдат.  Генерал фон Гейер снова обратился  ко  мне  с  просьбой  ускорить  доставку  зимнего обмундирования. Не хватало прежде всего сапог, нательного  белья  и  носков.
Серьезность  этого  сообщения  заставляла  задумываться.  Поэтому  я   решил немедленно отправиться  в  4-ю  танковую  дивизию  и  лично  ознакомиться  с положением дел. На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября, в которых  его  боевая  группа  выполняла  ответственные  задачи.
Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь.

[Андрей Евгеньевич]

11.  октября  русские   войска   предприняли   попытку   вырваться   из
"трубчевского котла", наступая  вдоль  обоих  берегов  р.  Навля.  Противник
устремился в  брешь,  образовавшуюся  между  29-й  и  25-й  мотодивизиями  и занимаемую лишь 5-м пулеметным батальоном. Одновременно  в  районе  действий 24-го  танкового  корпуса  у  Мценска  северо-восточное  Орла   развернулись ожесточенные  бои  местного  значения,  в  которые  втянулась  4-я  танковая дивизия, однако из-за распутицы она не могла получить достаточной поддержки.
В бой было брошено  большое  количество  русских  танков  Т-34,  причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было  отныне  потеряно  и  теперь  перешло  к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех. Об этой новой ,для нас обстановке я написал в своем докладе командованию группы армий, в котором я подробно обрисовал преимущество танка Т-34 по сравнению с нашим танком Т-IV,  указав  на  необходимость  изменения  конструкции  наших танков в будущем.
     
5  ноября  меня  ненадолго  посетил фельдмаршал фон Бок. Командование группы армий 4 ноября  пришло  .к  выводу, что русские планомерно очищают район к западу  от  Дона  между  Воронежем  и Сталиногорском, и  доложило  это  мнение  главному  командованию  сухопутных  войск. Однако обстановка в полосе действий 2-й  танковой  армии  опровергала это мнение. Напротив, в районе Теплое противник наступал!
     
6 ноября я вылетел на фронт. Мои впечатления от этой поездки  видны  из
следующего письма:
     "Наши войска испытывают мучения, и наше дело  находится  в  бедственном состоянии, ибо противник выигрывает время, а мы со своими планами  находимся перед неизбежностью ведения  боевых  действий  в  зимних  условиях.  Поэтому настроение у меня очень грустное.  Наилучшие  пожелания  терпят  крах  из-за стихии. Единственная в своем роде возможность нанести противнику мощный удар улетучивается все быстрее и быстрее, и я не уверен, что она может когда-либо возвратиться. Одному только богу известно, как \334\ сложится  обстановка  в дальнейшем. Необходимо надеяться и не терять мужества,  однако  это  тяжелое
испытание...
     Будем надеяться на то, что в ближайшее время я  смогу  писать  в  более
радостном тоне. О себе я не беспокоюсь. Однако в настоящее время трудно быть в хорошем настроении".

Ночь я провел в Плавске.
     14 ноября утром я посетил 167-ю пехотную дивизию и беседовал со многими офицерами и  солдатами.  Снабжение  войск  было  плохим.  Не  хватало  белых маскировочных халатов, сапожной мази, белья и прежде  всего  суконных  брюк.
Значительная часть солдат была одета в брюки из  хлопчатобумажной  ткани,  и это - при  22-градусном  морозе!  Острая  необходимость  ощущалась  также  в сапогах и чулках. Днем я побывал в 112-й пехотной дивизии, где увидел ту  же картину. Наших солдат, одетых в русские шинели и меховые шапки,  можно  было узнать только по эмблемам.
     Все запасы обмундирования, имевшиеся в танковой армии, были  немедленно отправлены на фронт. Однако по  сравнению  с  потребностями  это  было  лишь каплей в море.

[Андрей Евгеньевич]

Чтобы обеспечить потребности нашей армии, а также дать населению работу
и хлеб, мы пустили в ход несколько фабрик и  заводов,  оборудование  которых русские не успели эвакуировать из Орла. В числе  пущенных  нами  предприятий были завод жестяных изделий, кожевенный и войлочный цеха обувной фабрики.
     О настроениях, господствовавших среди русского населения,  можно  было, между прочим, судить по высказываниям одного старого  царского  генерала,  с которым мне пришлось в те дни беседовать в Орде.  Он  сказал:  "Если  бы  вы пришли 20 лет тому назад, мы бы  встретили  вас  с  большим  воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы как раз теперь снова стали оживать, а вы пришли и отбросили нас на 20 лет назад, так что мы снова должны начать все сначала.
Теперь мы боремся за Россию, и в этом мы все едины".

     "Страшный  холод,  жалкие  условия   расквартирования,   недостаток   в
обмундировании, тяжелые потери в личном  составе  и  материальной  части,  а также совершенно неудовлетворительное состояние снабжения горючим - все  это превращает руководство боевыми операциями в сплошное мучение, и на меня  все более и более давит та огромная ответственность, которую,  несмотря  на  все красивые слова, никто не может с меня снять.
     Три дня я провел на передовой линии  с  тем,  чтобы  получить  наиболее
точную картину  положения  на  фронте,  и  теперь  я  намерен,  если  боевая
обстановка это мне позволит, отправиться в воскресенье в штаб группы  армий, чтобы получить информацию о перспективах на ближайшее будущее,  о  чем  пока нам ничего неизвестно. О чем думает командование, я не знаю, так же  как  не знаю, как нам удастся к весне привести себя в  порядок"  (из  письма  от  21 ноября 1941 г.).

Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными, Мы потерпели серьезное поражение, которое  из-за упрямства верховного  командования  повело  в  ближайшие  недели  к  роковым последствиям. Главное командование сухопутных войск, находясь в  далекой  от фронта Восточной Пруссии, не имело никакого представления  о  действительном положении  своих  войск  в  условиях  зимы,  хотя   и   получало   об   этом многочисленные доклады. Это незнание  обстановки  все  время  вело  к  новым невыполнимым требованиям.
     Своевременный отвод войск и  занятие  обороны  на  выгодном  и  заранее
подготовленном рубеже явились \352\  бы  наилучшим  и  наиболее  действенным средством  для  того,  чтобы  восстановить  положение   и   закрепиться   до наступления весны.

     Учитывая всю сложившуюся обстановку, и с согласия  командования  группы армий  решил  вылететь  в  главную  ставку  фюрера  и  лично  доложить   ему обстановку, так как все мои доклады, как письменные, так и по  телефону,  не привели к каким-либо результатам. Беседа была назначена  на  20  декабря.  К этому времени фельдмаршал фон Бок подал рапорт о болезни  и  его  сменил  на посту командующего группой армий "Центр" фельдмаршал фон Клюге.
     18 декабря  2-й  армии  было  приказано  оборонять  рубеж  Тим,  Ливны,
Верховье и через несколько дней, примкнув  к  правому  флангу  2-й  танковой армии, отойти на рубеж Б. Река  Зуша,  р.  Зуша.  2-й  танковой  армии  было приказано отойти на рубеж Могилки, Верх. Плавы, Сороченка, Чукина, Козмино.
     43-й армейский корпус был передан в подчинение 4-й армии.
     19 декабря 47-й танковый корпус и 53-й армейский корпус заняли  оборону по р. Плава. Я решил отвести 47-й танковый корпус  на  линию  Озерки  (район северозападнее Подосиновки), а 24-й танковый корпус сосредоточить в качестве резерва армии в районе Орла с тем, чтобы дать ему небольшой отдых,  а  затем использовать в качестве оперативного подвижного резерва. \359\
     4-я армия была атакована противником на своем левом  фланге  и  местами отброшена назад.

[Андрей Евгеньевич]

Что касается второй части «романа» (после «Моей первой отставки») касается второй части Великой Отечественной, то каждый может ознакомиться с ней сам. Книга Хайнца Гудериана в свободной доступе.

Одну выдержку однако приведу:
.......................

Беспомощность  пехоты  перед  лицом  все  увеличивающегося   количества русских танков приводила к крупным потерям. Однажды вечером Гитлер во  время доклада о сложившейся обстановке вышел из себя и произнес длинный монолог  о том, как бессмысленно снабжать  пехотные  дивизии  ограниченным  количеством противотанковых средств.
Случайно и я присутствовал на этом  докладе.  Когда Гитлер изливал свою душу, я стоял как раз перед ним. Должно быть,  выражение моего лица показалось ему до некоторой степени саркастическим,  так  как  он неожиданно замолчал, посмотрел на меня и сказал: "Вы были правы! Об этом  вы мне говорили  9 месяцев тому назад. К сожалению, я не послушал вас".
Наконец, я мог осуществить свое намерение, но, к сожалению,  слишком  поздно.  Только одну треть противотанковых рот удалось вооружить  новым  оружием  до  начала наступления русских зимой 1945 г. \435\
     Так развивались наши бронетанковые войска до конца 1943  г.  Обстановка на фронте во второй половине 1943  г.  продолжала  складываться  не  в  нашу пользу.