Таким образом, Сурков выдвигает мировоззренческое положение, чреватое расколом в обществе, причем по одному из главных признаков национальной идентичности. Нельзя принять и стремление Суркова принизить, сведя на бытовой уровень, цивилизационные разногласия между Западом и Россией. Перед нами - многовековой конфликт двух мессианских цивилизаций, предлагающих миру два принципиально различных проекта жизнеустройства. После Реформации и череды жесточайших религиозных войн Запад сдвинулся к духовному компромиссу, подменив главный вопрос бытия проблемой жизненного комфорта. Россия же продолжала мучительно размышлять о смысле жизни: вспомним хотя бы «Исповедь» Льва Толстого. На Западе решали вопрос «Как жить?», а в России мучались вопросом «Зачем жить?» А Сурков говорит: «Мне кажется, наши трудности с Западом - это трудности перевода, трудности общения однокоренных, но глубоко различных по духу европейских культур… Давнее соседство и смутно ощущаемое дальнее родство по религиозной линии только усиливают раздражение».Это поразительно: «трудности перевода», «раздражение»… Неужели забыта Отечественная война 1812 года? Почитайте опусы Гитлера о России – какие уж там «трудности общения однокоренных европейских культур», если русских требовалось стереть с лица земли! Разве «родство» по религиозной линии, пусть и «дальнее», способно вести к обоюдной анафеме церквей? А ведь эта анафема действовала 911 лет и была «предана забвению» только в 1965 году! В ХVI веке на Западе массово выпускали листовки с гравюрами, где русских представляли в образах Ветхого Завета. Мол, русские суть тот самый легендарный библейский народ, с нашествием коего грядет Конец Света: утверждалось, что «московиты» - это искаженное слово «мосох» (подробно об этом повествуется в книге П. Паламарчука «Москва, Мосох и Третий Рим»).Сурков сочувственно цитирует соображения Трубецкого о роли религиозного сознания в культуре России. Но ведь главная мысль Трубецкого, если, конечно, речь идет о Николае Трубецком, касается именно глубоких, принципиальных различий между Западом и Россией как цивилизациями. Мыслитель предчувствовал эсхатологические последствия западного рационализма и прогрессизма для судеб человечества – какие уж тут «недоразумения» и «трудности перевода»! Не стоит, конечно, примитимизировать западную русофобию – она являла и примеры серьезного и даже изощренного интеллектуального конструирования. Однако общая направленность построений идеологов «холодной войны» проста и однозначна. Вот, например, выдержки из резолюции совещания пpомышленных магнатов США, собранного после речи Черчилля в Фултоне: «Россия - азиатская деспотия, пpимитивная, меpзкая и хищная, воздвигнутая на пиpамиде из человеческих костей, умелая лишь в своей наглости, пpедательстве и теppоpизме». Да, политкорректность сегодня велит нам сделать вид, что мы о подобных пассажах забыли. Как «забыли» о том, кто сбросил атомную бомбу на Хиросиму, кто испепелял напалмом вьетнамские деревни, бомбил плотины Ирака и «объекты» в Югославии, готовил убийство президента Панамы Омара Торрихоса и более 600 покушений на Фиделя Кастро, кто, десятилетиями талдыча о правах человека, этике и морали, сметал с лица земли целые народы. Разногласия с Западом принципиальны, надо их понимать, осознавать и, разумеется, уметь разумно контролировать, но считать их мелочью и недоразумением нельзя, ибо наше национальное самосознание во многом формируется именно в контексте взаимоотношений России с западным миром.