Все мы видели не раз, как собираются грозовые тучи.
Сначала слышны лишь отдаленные раскаты грома при ясном и безоблачном небе, потом небосвод начинает темнеть, погромыхивает где-то поблизости, по краям горизонта проскальзывают разряды еще далеких молний, но в воздухе уже зреет грядущая гроза, он насыщается напряжением, становится густым, и заставляет душу замирать натянутой струной ожидания.
И вдруг прямо над головой нависает глыба туч, и оттуда вонзаются в землю сверкающие стрелы белого огня, и оглушительные раскаты грома сотрясают вселенную так, что, кажется, на ней не останется более ничего живого.
Все мы сейчас в России переживаем время ожидания грозы.
И хотя по политическому небосклону пока безмятежно гуляет вальяжный тандем, сменяя друг друга, словно солнце и луна, и «

» заполняет милую ее сердцу голубизну белыми барашками приветливых кружевных облаков, где-то на горизонте скапливаются черные тучи, насыщенные белым огнем. И первые предвестники грядущей грозы наполняют отчаявшиеся наши души напряженным ожиданием.
В субботу 11 декабря русская молодежь вышла в Москве на Манежную площадь - требовать справедливости. Очередное безнаказанное кавказское убийство - убийство русского парня Егора Свиридова вечером на автобусной остановке, на глазах у множества людей, хладнокровное убийство расчетливым выстрелом в голову, всколыхнуло город, и прежде всего потому, что убийц, задержанных на месте преступления милицией, на следующий же день выпустили на свободу.
Дело решилось просто: представители кавказских диаспор в Москве прибыли в Головинскую прокуратуру и забрали своих нашкодивших детей, вздумавших охотиться на гяуров в московских переулках. Забрали, наверное, не безвозмездно. Диаспоры и не предполагали, что русские будут протестовать против очередного кавказского беспредела, ибо привыкли уже, что мы трусливо отмалчиваемся и пугливо отсиживаемся в своих норах, надеясь, что раз сейчас беда пришла не за нами, авось и вовсе пронесет ее мимо.
И правда, старшее русское поколение отмолчалось. С привычной для себя трусостью, которой уже давно никто не стесняется, взрослые рассуждали, что, мол, дело молодое, во все эти кровавые разборки вмешиваться – жизни не хватит, дайте нам спокойно деньги на жизнь зарабатывать. Но восстали русские мальчики, дети и внуки нашего сдавшегося, задавленного страхом и безысходностью полусдохшего населения.
Манежная площадь жадно вбирала в себя накапливающуюся черной тучей людскую массу. Подходившие сюда группы по пять-десять человек, - всё молодые, крепкие, решительные парни, - не представляли из себя никакой зримой опасности. Их лица пока не несли печати угрозы, спокойные русские лица. Со всех концов Москвы стекались к Кремлю людские ручейки, и в какой-то миг на Манежной площади они внезапно образовали море.
А в людском море, в отличие от ручьев и речушек, начинают действовать иные законы. Кто-то презрительно назовет их законами толпы, я же определяю эти законы как законы движения национальной воли. В этой толпе не было подстрекателей, ведь бессмысленно пытаться командовать десятком тысяч человек, будучи внутри этой бурлящей массы. Море людей движется духом, который собрал их сюда по капле.
Да, это дух гнева повелевал им вскидывать в ярости кулаки к небу, требуя возмездия убийцам не только Егора Свиридова, но и десятков тысяч зарезанных и застреленных за последние беспредельные годы жертв, что было тут же истолковано правозащитником Барщевским как проявление фашизма. Но скажите, разве двести тысяч русских убитых и изгнанных из одной только Чечни, не стоят даже того, чтобы поднять десять тысяч русских кулаков в их защиту и память?
Да, это дух национальной оскорбленности заставлял наших мальчишек взывать «Россия для русских», «Москва – русский город», что вызвало истерику Сванидзе в Общественной палате. Но скажите, разве мы уже дожили до того дня, когда актуален лозунг «Россия НЕ для русских». И чей город Москва, если он НЕ РУССКИЙ? – Китайский? Чеченский? Американский?