В 1986 году я был двенадцатилетним мечтательным вундеркиндом и при этом – всеобщим «предводителем дворянства» - т.е. стоило мне оказаться в какой-либо компании, я через непродолжительное время оказывался во главе – причем совершенно непреднамеренно. Это, впрочем, детали, а главное - наше видение будущего. Мы многого не знали, многое было нам непонятно, а многого просто не поняли бы, если бы даже и узнали. Но при этом у нас было более-менее отчетливое видение будущего – той альтернативы развития, о которой мы сейчас говорим. Придется вспомнить то, что я думал и писал в 1986-1987 гг. – жаль повыкидывал, но память вроде еще не изменяет, и многое вспоминается с абсолютной отчетливостью.
Во-первых, мы (я говорю о своем поколении начитанных мальчиков, не отягощенных прошлым и устремленных в будущее – ср. у Зиновьева о «перегруженности» Запада своим прошлым) считали наш строй неколебимым и, естественно, наилучшим в мире (а иначе и быть не могло, как в катаевской повести, ибо живем мы в СССР, а не в какой-нибудь Гватемале). Развитие, изменение, естественно, будет, будут новые эпохи, общественные движения, конфликты, но это развитие пойдет совсем не по пути мимикрии западных рецептов (вообще, на Западе мы видели разлагающееся пространство, и я уверен, если бы узнали о существовании Фрейда, гомосексуализма и фильмов-ужасов, наше мнение еще более укрепилось бы; впрочем, нет, о Фрейде я узнал еще в 1985 году – в книге «Мир человека и мир языка» эта система была изображена в виде крыловских Лебедя («Супер-Эго»), Рака («Эго») и Щуки («Оно»), тянущих человека в разные стороны; тогда я еще подумал: «Нормальный человек един в своих порывах, убеждениях и долге», это и есть тоталитарная личность – «с царем в голове»).
Во-вторых, мирное сосуществование с Западом виделось нам как вынужденное, пока полезное, но ненадежное. Конфликт систем был неизбежен, и на планете Земля могло быть место только для кого-нибудь одного (разумеется, для нас!) Конфликт этот не обязательно будет «горячим», но время «работает» на нас. (Интересно, а если бы СССР вообще «сидел бы тихо», ни реформ, ни контрреформ, какова была бы судьба Запада в 1985-2005?)
В-третьих, эстетическая ценность бытия переворачивала принятую в современном мире схему: «Это оправдано, потому что выгодно!» Наше представление о материальной составляющей мира не выходило за пределы нормы обеспечения необходимых потребностей (в девочках в т.ч.) Это немного напоминало ментальность воспитанников интерната, которым для счастья необходимо койко-место, сытный обед и интересное развлечение. При этом смысл жизни лежал за пределами накопления жира. Мы мечтали стать космонавтами, разведчиками, военными, геологами и т.д. Как и для СРЕДНЕВЕКОВОГО человека для нас гораздо большую роль играли НЕМАТЕРИАЛЬНЫЕ стимулы. И НЕМАТЕРИАЛЬНЫЕ дивиденды с труда. Академик, открывший новую галактику, привлекал больше внимания, чем подпольный миллионер (к тому же все знали судьбу миллионера в нашей системе – «Золотой теленок»; не мог этот дельфин плавать в пустыне).
В-четвертых, цели не просто оправдывали средства их достижений, для нас – синтетически мыслящих советских людей, цель и средство и даже моральная оценка того и другого составляли единое неразрывное целое, которое саморазвивалось вполне естественным способом, и протестовать по этому поводу просто глупо – мы не были гуманистами-шизофрениками. Поэтому никто из нас не остановился бы перед тем или иным средством: ЮНОСТЬ (в цивилизационном смысле) всегда права перед СТАРОСТЬЮ, которую надо толкнуть. Мы не собирались миндальничать с тем, что считали неприемлемым.
В-пятых, когда наша «партия» смотрела сверху вниз на наших «пролов», в этом взгляде было лишь сожаление по поводу их «недоразвитости», и мы ждали их на наших звездных дорогах. Помню, как был поражен я, когда узнал, что мой знакомый ровесник в Молдавии – верующий человек; для меня это было все равно, что верить в ХХ веке, что звезды к небу гвоздями проколочены (и я вполне разделял снобизм Алисы), и мы однажды даже подрались на этой почве, а в другой раз наш общий знакомый – самый жизнерадостный человек, которого мне приходилось встречать, - на утверждение верующего 11-летнего мальчика, что «его нашли в капусте», заявил: «Меня тоже нашли в капусте; я там сидел себе, сидел, тыц-тыц»,- жест раздвигающего руками заросли. Из дальнейшей беседы я узнал, что чертики появляются, когда несут крестить первого и последнего ребенка в семье. Одним словом, наше «партийное руководство» пришло к окончательному выводу о необходимости полного искоренения религиозных верований. Ведь мы как Вернадский не боялись смерти.
