Новые сообщения

Культура

• Goblin: Утомлённые сексом на костях отцов и дедов 2
• Политические анекдоты
• Сергей Капица: «Россию превращают в страну дураков»
• Яркие кинопремьеры и запрещённые советские фильмы
• В. Работнова: Воспитание идеального электората
• Rubliovka War
• РПЦ цензурирует Пушкина
• В. Бортко: Я хочу снять кино про Сталина
• В. Голышев: Пребиотики
• М. Полторанин: Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса
• К. Эрнст: Одиночество...
• Гражданин поэт
• Как Губенко ставит Чиполлино на колени
• РАН о буржуазной идеологии РФ
• Украинство - форма безумия
• Словарик для выпускников ВГИКа
• А.Кунгуров: автор фильма БабальонЪ Месхиев воровал у ветеранов
• А. Кунгуров: «Битва за Севастополь» - гламурное дерьмо для идиотов
• Сексот ФБР Элвис Пресли
• Кобзарь, царь, Белинский и г'усские националисты
• Карамазовы дворяне, не вписавшиеся в рынок
• Черная метка российской оппозиции
• Проф. Преображенский - все еще ваш герой?
• Несвоевременные мысли товарища Горького. Часть 1
• Несвоевременные мысли товарища Горького. Часть 2
• Несвоевременные мысли товарища Горького. Часть 3
• А. Кунгуров: Четыре танкиста и приблудная баба
• Солженицын проклят своим народом
• Как в России введут аутодафе
• 12-серийный фильм «Зорге»
• Тля советской интеллигенции
• Вставайте, люди русские!
• Эпитафия Даниилу Гранину
• В РФ сняли худфильм про Путина
• Калашников: человек, автомат и говно-фильм
• Большая перемога на культурно-идеологическом фронте
• Закономерный финал любого царя
• Туристы на Солнцепёке
• Классово близкие авторы
• Чем хуже – тем лучше. Господь, жги!

Религия и Философия

• В. Иванов: Христианская церковь – страшная угроза свободе слова.
• В. Иванов: О монашестве
• Путин и "безбожники" Свердловска
• В. Иванов: Заявление в прокуратуру о признании ветхого завета экстремистской литературой
• В. Иванов: Реплика
• В. Иванов: Сопроводиловка
• В. Иванов: Состояние
• В. Иванов: Оценка акции
• Житель Ставрополя потребовал объявить Ветхий Завет экстремистской литературой
• Кирилл Решетников: Ветхий запрет
• В. Иванов: Ответ Ковельману
• Как жировала Русская православная церковь.
• В. Иванов: Наша задача - протащить Ветхий завет Библии на суд.
• Жалоба на бездействие Тимирязевского межрайонного прокурора г. Москвы
• В. Иванов: Мои комментарии на блогах Соловьёва и др
• Майк Филлон: Физиономия Христа
• Экстремисты в патриархии?
• Дворец патриарха в вырубленном заповеднике
• Благодатный огонь современного Иерусалима является рукотворным
• Е. Ф. Грекулов: Православная инквизиция в России
• Е. Шацкий: РПЦ и сожжения
• Е. Шацкий: Церковь, наука и просвещение в России XIX в.
• Архиепископ С. Журавлев: Не могу молчать – РПЦ и гомосексуализм!
• НТВ запретил показывать программу с Невзоровым о церкви
• Корпорация «церковь»
• Его Святейшество Патриарх Табачный и Аалкогольный Кирилл
• Осторожно: богохульство! Открытая студия, 5 канал
• Одеваемся скромнее? Открытая студия, 5 канал
• С. Соловьёв, Д. Субботин: Извращение к истокам
• Е. Ф. Грекулов: Нравы русского духовенства
• Е. Ф. Грекулов: Православная церковь — враг просвещения
• А. Солдатов: За что рабу Божьему Кириллу благодарить «раба на галерах»
• С. Бычков: История православного возрождение России
• Патриарх Кирилл оказался рейдером
• nevzorov.tv: Уроки атеизма
• РПЦ верный друг всех оккупантов России
• РПЦ как субъект экономической деятельности
• Pussy Riot первый инквизиторский процесс на постсоветском пространстве
• Поп из ХХС совратил прихожанку
• ОЗПП просит проверить деятельность Фонда ХХС
• Власти Карелии сажают в психушки и тюрьмы атеистов
• Безнаказанность РПЦ
• Нравственные ценности РПЦ
• Открытое письмо патриарху Кириллу
• Православные священники избивают бабушек
• Ю. Латынина: Невеликие инквизиторы
• К Дешнер: Криминальная история христианства
• А.Г. Купцов: Миф о гонении церкви в СССР
• Б. Вишневский: Поповизация УК РФ
• Библейские персонажи
• Бескорыстие православной церкви
• Ленин приказал расстреливать попов
• Был ли Иисус неевреем?
• Главный поп всея Руси рвётся в поп-звёзды
• Смерть православия
• Как РПЦ во главе с Гитлером воевала против советского народа
• 5 лет за свободу совести
• Сергиев Посад. В логове зверя
• Путлеровцы посадили за экстремизм Л.Н. Толстого
• Путлер: за атеизм тюрьма
• А.Г. Невзоров: Отставка Господа бога
• Раввин Иисус был агентом древнеримской охранки?
• Православный космос, или вместо экспериментов молитвы
• Как христиане любят ближних
• Кому и чему молятся православные?
• В. Орлов: РПЦ изнутри
• Святые отцы РПЦ
• УК царизма: как нагайками вколачивалось православие
• Невежественность профессора Осипова
• Туринская плащаница
• Поповские мифы
• С.Л. Толстой: как РПЦ уничтожала духоборов
• А. Невзоров: Гомосексуализм цементирует РПЦ
• В США зверски убивают атеистов
• Православный террор РПЦ
• РПЦ сажает конкурентов
• Во имя господа Иисуса Христа! Огонь!
• Православная эксплуатация человека человеком
• Кто такие святые?
• За что большевики попов убивали
• Противоречия в Библии (торе)
• Нелепости учения о Христе
• Церковь и наука
• А. Невзоров: Иисус Тангейзерович Чаплин
• Соглашение Минздрава РФ с РПЦ
• Как РПЦ оккупировала Соловецкие острова
• Скромная яхта Путлеарха
• Духовные скрепы
• ШизоНаркоЭксперт РПЦ Дворкин
• Поп Чаплин: гомосексуализм это награда VIP-попов
• Иисус разрыватель детишек медведями
• ФСБ занялось атеистами
• Иегова-Иисус увольняется за профнепригодность
• Патриарх — просветитель пингвинов
• Резьба по клитору - духовная скрепа
• Наше спасение в рабстве у Путина
• Попы РПЦ и Поклонская о Николае Втором
• РПЦ и власть. Хроника любви
• Исповедь бывшей послушницы
• Про дела церковные
• Православный терроризм Поклонской
• Групповые изнасилования по-православному
• Расследование о детях-невольниках в РПЦ
• Как РПЦ зарабатывает миллиарды
• Православные зэки
• Коммунист-атеист-православный буржуй Валя Терешкова
• Попы побратались педерастами
• Бесы Владимира Соловьева
• Молебен ВЦИОМ за правильный опрос о храме
• Черти в рясах РПЦ
• Деньги во славу Божию. Как финансируется РПЦ
• Миллиардер Гундяев против стяжания!
• Буржуйский поп Зюганов
• Конкурс мракобесия
• 7,5 лет за богослужения
• В тюрьму за веру
• Докинз - снова еретик
• Ананас веры
• Происходит изобретение "традиций" задним числом
• Как очистить ДНК от невежества

Статистика

Пользователей
  • Всего пользователей: 11897
  • Последний: Vlad Butin
Статистика
  • Всего сообщений: 9916296
  • Всего тем: 70509
  • Онлайн сегодня: 297
  • Максимальный онлайн: 6088
  • (07 Октябрь 2015, 10:58:05)
Сейчас на форуме
Пользователи: 3
Гостей: 252
Всего: 255

О. Поливанов

• Террор, как метод революционной борьбы в РФ.
• Революционная стратегия коммунистов
• Фашистский Кремль опять арестовал полковника Квачкова
• А. Соулдженайсен: Один день Воруй Воруевича
• Л.Н.Худой: Оборзение
• Рецессивный атавизм постсоветской России
• Кто такие евреи?
• Пожар в ухтинском универмаге как символ буржуазного права
• Сталинские репрессии. Жертвы коммунистического террора.
• Власовская удавка для Лундина и Романова
• Тайна СШ-катастрофы, или борьба с терроризмом по-Путински
• Простая суть коммунизма
• Путин и Медведев испугались революции
• Надо ли ходить на выборы?
• США как детонатор мировой социалистической революции
• Почему США официально признали чуровские подсчёты?
• Современная РПЦ
• Герои нашего времени: русский патриот Ю. Буданов
• Почему Сталину ставится в вину то, за что возвеличивается Кутузов?
• Донцова-Отец: Три путлераста
• Танки били по верховному совету РСФСР из 1983
• Золотой свинёнок
• Список Спилберга: фильм
• Православное преступление и патриаршее наказание
• Э. Володарский: Евангелие о Чапае
• Мыся Пурим: Культурная яма
• Как ЦРУ спасало жизнь Джеймсу Кэмерону
• Батрак Абрама: Абу-Грейб Гуантан, агент 911
• Владимир Путлерович: Москва 2032
• Как Ленин делал революцию на немецкие деньги
• Как Италия промышляет работорговлей оппозиционерами
• Как Путин сжег самоуправление Ярославля
• Обращение в прокуратуру о принуждении к православию
• Героизация бородатой сволочи
• Постсоветский кинематограф
• Христиане
• Уничтожение советской киноклассики
• Евангельские рассказы для детей
• Тайна смерти А. Меня и Ю. Семёнова
• Банальная тайна убийства М. Евдокимова
• Как умер Стенли Кубрик
• Ю.Андропов, - конец лжи
• Теория большого маразма
• Перстень Борджиа для Леонида Филатова
• Проституция Никиты Белоголовцева
• Хелен Мирен в травле Льва Толстого
• Крым с Р.Ф. Что дальше?
• Письмо президенту РФ о лунной афёре NASA
• После Крыма путлеровцы решили одеть на россиян кляп
• Политическая цензура поисковиков
• Что ждёт РФ в ближайшем будущем
• За что убили актёра Андрея Панина?
• Интервенция Путина на Украину
• Почему фашисты в Москве, а не в Киеве
• Культурная армия Путина
• О легитимности кремлёвской хунты
• Почему не наказаны убийцы Литвиненко?
• Единство Четвёртого Рейха
• Вова Сорокин как зеркало постсоветского маразма
• Крокодиловы слёзы Путина
• 1 Мировая. Путинский плачь по империализму
• Ложь о паспортной системе СССР
• Эпидемия фашизма у обывателей РФ
• Крёстный тесть
• Путлерюгенд и информационное гестапо РФ
• Бастрыкин выкинул с 6-ого этажа генерала МВД
• От чего умер Ельцин?
• Путин душит независимое ТВ
• Рейхсминистр пропаганды Лимонов
• Как фейсбук спамит нам мозги
• Иллюстрация к безальтернативности коммунизма
• Демографический прогноз Д.И. Менделеева
• Православный мир на Украине
• СССР. Нефть. Миф о падении цен
• Ещё раз о еврейском народе
• Власовская тряпка кремлёвской хунты
• Историческое враньё с Николаем Сванидзе
• Казанский Боинг ещё один скрытый теракт
• Дело Тихонова, Хасис и Горячева наш троцкистско-зиновьевский центр
• Беда Исраэля Шамира
• Свобода гадить на ислам
• Сытая отрыжка Говорухина
• О личности политического лидера. Б.Немцов
• ЦРУшные взрывы в Бостоне и фабрикация дела против Царнаевых
• Протоиерей Чаплин: православие это дикая злоба
• Как кремль заметает следы убийства Немцова
• Путлевизор
• Кто стоит за парижскими атаками 2015?
• Пророчество советской пропаганды
• Кто, если не Путин?
• О роли идеологии
• Календарные мифы
• Как Ленин в 1922г. попов стрелять призывал
• Лунная точка зелёного кота Егорова
• Физический прокол Стенли Кубрика при съёмках лунных миссий в павильоне
• Глобальное потепление такая же ложь, как ОМП в Ираке
• Цель закона Яровой тотальная слежка
• Путин готовит переворот?
• Любовь к Путину
• Как Путин врёт про Боинг
• Людей или автоматику легче высадить и забрать с Луны?
• Ельцинские мифы
• Шитая белыми нитками «тайна» убийства Джона Кеннеди
• Трамповская буря в вашингтонском стакане
• Информационное Гестапо Путина
• Фашизм и нацизм
• О плановой и рыночной экономиках
• Светоч демократии и верховенства права
• Что такое Биткойн
• Путин прячет детские трупы ТЦ «Зимняя вишня»
• Цензура коммуниста remi-meisnerа
• Пара слов в защиту Судоплатова
• Реабилитация Чикатило
• Гонения на Аум Синрикё или великомученик Асахара
• Хахалесудие
• Рэмбо из Керчи Росляков
• Разгадка тайны гибели группы Дятлова
• Буржуйская мораль
• Гонения на неверующих в буржуйской России
• В России репрессируют не только неверующих, но и верующих инако
• Формы антикоммунистической борьбы
• Как сестрички Хачатурян правосудие насиловали
• Как в России расследуют убийства детей
• Климатический фашизм
• О том, как Евгений Манюров ФСБ расстреливал
• О детском сексуальном рабстве
• Короновирусный психоз правительств
• Цель коронафейковой паники опустить Китай
• ДТП Ефремова спецоперация ФСБ
• Общие выводы теории относительности
• Время и пространство
• В поисках божественного
• Суть дифференциального и интегрального "чуда"
• Сталинская контрреволюция
• Общая теория поля
• Когда снова начнут взрываться жилые дома?
• Справедливость русского мира
• Так кто взорвал Крымский мост?
• Битва русских рабов за своё рабство
• Физика чернобыльского взрыва
• Роль Луны в жизни землян и инопланетяне
• Один пример бреда современных "квантовых механиков"
• Зачем Путин убил Навального?
• Навальный жив, и передан Путиным США!
• Проблема закона сохранения энергии в квантовой механике

Экономика и финансы

Великая, могучая Омэрика…
• Капитализм - это действительно дерьмо!
• Помойное изобилие и крах сельского хозяйства.
• В.М. Кузнецов, руководитель рабочей группы по борьбе с коррупцией при Государственной Думе РФ: Доклад
• Будзилович П.Н: Битва кагала за финансы антихриста
• В.М. Кузнецов, руководитель рабочей группы по борьбе с коррупцией при Государственной Думе РФ: Второй Доклад
• В.С. Волков: Так живет рязанская глубинка
• Население России. Статистика, факты, комментарии, прогнозы
• В.М. Кузнецов: 3 Доклад о коррупции
• Россия в цифрах
• А. Сёмин: Село в России идет на эшафот?
• Д. Бутрин: Зарплаты иностранцев в России
• А. Полухин: За восстановление электросетей заплатит население
• Путин. Коррупция. Независимый экспертный доклад
• Власть Семей. Президент. Часть 1.
• С. Дунаев: В хранилищах США вместо золота лежит вольфрам?
• С. Канев: ОПГ «Кремль»
• З. Бурская: Воровской общаг администрации Президента РФ
• А. Брусилов: Царская Россия в цифрах накануне Первой Мировой
• НЕ Официальная статистика
• Ю. Мухин: Врать про мясо как Путин
• В. Наганов: Путинские экономические заслуги
• Снижение оплаты ЖКХ в обмен на поддержку ПЕДИРосс
• Коррупция в МИДе, открытое письмо
• Немцов: золотые галеры Путлера
• Офигенный российский бизнес…
• Путин. Итоги
• Рабский секрет китайского экономического чуда
• Цветы изобретателю столыпинского галстука
• Буржуазные знахари ЕС
• Где хранится золото мира?
• 12 мифов о капитализме
• 1% россиян владеют 85% богатств страны
• Мировой капиталистический ГУЛАГ
• Власть Семей-2011. Премьер и его круг
• Дома друзей Путина
• Рубль и Путин
• А. Кунгуров: Нефтяная смерть Путина
• А. Кунгуров: КтоЕслиНеПутин?
• А. Кунгуров: Антикризисный план правительства – гон обгашенных нариков
• Уральский срез
• А. Кунгуров: Диагноз окончательный – смерть!
• Украденное Сердюковым переоформляли на соратника Путина
• А. Кунгуров: План Путина
• А. Кунгуров: экономические итоги РФ к 2016г.
• А. Кунгуров: Бриллиантовый мародёр Нахалков
• А. Кунгуров: Как победить кризис. Рекомендации Сталина
• Только за 2005-2011 кремлёвская хунта украла у РФ 1 триллион $
• Кормит ли Россия сама себя, как утверждает Дмитрий Медведев?
• Экономические достижения Ельцина-Путина
• Достижения ПЕДИРосс
• С. Демура: в РФ будет коллапс
• Экономические итоги 2016
• Пять лет со дня расстрела рабочих Жанаозена
• А. Кунгуров: Подарок Сечина самому себе
• Кунгуров о росте экономики РФ
• Эффективные манагеры
• Капитализм с человеческим лицом
• Космическое мародёрство Кремля
• Путин это победа!
• Крах эпохи социального государства
• Гримасы капитализма
• Помойная экономика капитализма
• "Дисфункции" капитализма Глазьева
• Колхозы при капитализме норма
• Укронадежды
• Эффективные бизнесмены против неэффективных россиян
• "Коммуналка" для Новой Нефти
• Медицинское-интернациональное
• Всерьез о Сталине
• Расслоение населения по доходам сейчас выше, чем в начале нулевых
• Высокотехнологичный экспорт в СССР
• Окончательное ниспровержение марксизма ч.1
• Окончательное ниспровержение марксизма ч.2
• Россия вымирает с рекордной скоростью
• Скулёж Атлантов
• Наивное буржуйское желание выжить
• Коронавирусная паника устроена фармкомпаниями
• Коррупция в ВОЗ
• Как правильно пугать COVID-19
• РежЫм против Короны
• Поддержим Нацлидера!!!
• Капиталистическое пепелище Путина
• Ваша нищета гарантирована Путиным
• Руины белорусской экономики Лукашенко
• Битва ключевых технологий США и Китая
• Что и сколько стоило в СССР
• Россия начинает признавать действие санкций
• Газовая победа Путина
• Удивительно, — рубль рухнул, и вдруг все подорожало!

Иудаизм

• В. Бёрд: Аушвиц, окончательный подсчёт
• И. Брумель: Надо ли верить в холокост?
• М. Хрусталев: Холокост множит антисемитов
• В. Иванов: Бабий яр
• Место «самых умных» евреев в конце списка призёров математических олимпиад!
• Политическое влияние еврейства на постсоветском пространстве
• Е. Лобков: Евреи пишут письмо Сталину
• Д. Асламова: Палестинский холокост
• А Эвентов: Страна победившего расизма
• Еврейство на экране. Фильмы и ролики
• В школах РФ будут преподавать Холокост
• Еврейская армия Гитлера
• ООН запретил репрессировать неверующих в Холокост
• Иудейское христианство
• И. Слисаренко: Карикатуры на Мухаммеда, - свобода слова, карикатуры на холокост, - антисемитизм!
• ЕС заставляет изучать Лохокост все страны мира
• Еврейский след в нью-йоркском теракте 9/11
• Израиль открыто готовит бандитов и террористов
• Почему в Освенциме не нашли евреев?
• Еврейские банды Второй мировой
• Нюрнберг о холокосте
• Разоблачена очередная жертва холокоста
• Холокост Стивена Спилберга
• Симон Визенталь - фальшивый охотник за нацистами
• Как Израиль сотрудничал с SS
• Об ужасах холокоста
• Сколько и как убивали евреев
• Юрген Граф: Ревизионизм холокоста
• Религия холокоста
• Холокост, не дай себе засохнуть!
• Жертва еврейско-канадского ГУЛАГа
• Отзыв млн. бракованных холокостнутых евреев
• «Гитлеровец» для израильтянина - похвала
• Коррупция холокоста
• Оборотни холокоста
• Хамы лохокоста
• Как Израиль уничтожал расово-неполноценных
• Рассказам о холокосте 200 лет
• ИГИЛ дело рук Израиля
• Еврейское Гестапо ФРГ
• Подлинник «Протоколов сионских мудрецов»
• Новости антисемитизма

Наука и образование

• И. ДЬЯКОВ: Уничтожение российских учёных.
• А. Дальский: Американцев не стояло на Луне
• Вакуумный Клондайк РАН и РПЦ
• Православное изнасилование МИФИ
• Кафедра теологии МИФИ: о сотворении мира (конспект)
• Учреждение кафедр мракобесия во всех ВУЗах РФ
• Учёные потребовали доказательств байки про чудесную крещенскую воду
• В России вводится платное среднее образование
• Поповская биология в школах
• Из МИФИ увольняют атеистов
• Научные ахинезаторы МГУ
• Лунная база
• ВАК центр индустрии фальшивых диссертаций
• Расчет доз радиации Аполлонов
• О поддельных лунных снимках LRO
• Голливуд на Луне и до нее
• Уничтожение образования в РФ
• Интервью С. Кубрика: я участвовал в лунной афёре NASA
• Л-к С. Савицкая на службе NASA и ЦРУ
• Чернобыльская катастрофа
• Цензура вопросов о лунной легенде NASA
• А. Попов: Бодряки с «орбиты». (факты и версии)
• Фальшивый цвет американской «Луны»
• 1975 г., ЭПАС: «Союз» летал, «Аполлон» - нет!
• «Звёздная слепота» NASA
• Влияет ли вранье NASA на зрение?
• Остап Петрикович Маск или Илон Мавродиевич Петрик
• Воспоминания ракетчика
• Православный талибан РАН
• Снова о Сатурне-5 и конусе Маха. А.И. Попов был прав!
• Про американские лунные выходки
• Путь фон Брауна в тупик
• Антинаучная диссертация Мединского
• Как наши следили за американцами на Луне
• Лунные фотошоперы NASA
• Реальные метеориты на голливудской Луне NASA
• О лунных фотографиях NASA
• Миф Аполлонов
• Почему все кадры с Луны не далее 19 метров? ч.1
• Почему все кадры с Луны не далее 19 метров? ч.2
• Почему все кадры с Луны не далее 19 метров? ч.3
• Шариков истинно свидетельствует о полётах на Луну
• Путин космически обделался
• О верующих учёных
• Самые заметные проезды NASA по бутафорской Луне
• Как должны выглядеть движения астронавтов на Луне?
• Неопровержимое доказательство высадки на Луну
• Леонов врёт про лунный автограф астронавта Сернана
• Сколько раз соврал космонавт-банкир Леонов?
• Что знали советские специалисты об американских полётах на Луну?
• Мюнхгаузен действительно летал на Луну!
• Учёные установили фальшивость лунных камней NASA
• СССР не следил за полётами Аполлонов ч 1
• СССР не следил за полётами Аполлонов ч 2
• СССР не следил за полётами Аполлонов ч 3
• В МГУ состоялось заседание мракобесной ассоциации
• Как СССР устроил двойную засаду на Аполлон-13
• Документов по слежению за Аполлонами в СССР нет!
• Рецензируемые научные журналы публикуют фейки
• Кто вместо Армстронга спускается по лесенке?
• Купить книги д-ра физ.-мат. наук А.И. Попова о лунной афёре NASA
• Действительно ли происходит глобальное потепление?
• Ложь NASA о серой Луне добралась до глобусов
• Google: запрещает сомневаться в полётах на Луну
• Шаттлы – шумный старт и тихий финиш
• Станция Скайлэб никогда не была в космосе
• Академик РАН: Человечество ждет новый ледниковый период, а не глобальное потепление
• Надо ли бояться углекислого газа в атмосфере?
• Так давали ли СССР американцы лунный грунт?
• Про фотоплёнку и радиацию в космосе

06 Июн 2011 - • Глава V: Воруй-Страна, или чеченизация России 1

Автор Админ 06 Июнь 2011, 20:45:00 6233 просмотров Рейтинг: 0 (0 Оценки)
Глава I. Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса
Глава II. Почем ртуть из Кремля?
Глава III Как пилили державу
Глава IV. Донесение президента России президенту Америки
Глава V. Воруй-страна, или Чеченизация России 2
Глава V. Воруй-страна, или Чеченизация России 3
Глава V. Воруй-страна, или Чеченизация России 4
Глава V. Воруй-страна, или Чеченизация России 5
Глава VI. Лев Рохлин, или Открой, стучится Сталин! 1
Глава VI. Лев Рохлин, или Открой, стучится Сталин! 2

      В этих записках не могу не сказать о моих встречах с Джохаром Дудаевым. И о роли троицы — Ельцин, Хасбулатов, Гай­дар — в выпестовывании враждебного России режима на Кавка­зе. Как получилось, что не вайнахский адат уступил в нашей стра­не место законам цивилизации, а страна взяла за правило жизни на всей территории самые дикие нормы адата? Но сначала поде­люсь своими долгими наблюдениями за чеченцами — их нрава­ми, их отношением к морали и людям.

Впервые я увидел чеченцев весной 1944 года. Мы жили в Вос­точно-Казахстанской области, куда и привезли несколько эшело­нов депортированных вайнахов. Я был еще маленький, но в дет­скую память «чечены» (так их у нас называли) врезались своим необычным видом: все поголовно в галошах на толстые шерстя­ные носки, женщины закутаны в темные большие платки.

За огородами, на склонах оврагов они семьями рвали мо­лодую крапиву. На пригорках, где раньше всего сходил снег, мы тоже промышляли слизун или заячью капустку, а вот то, что мож­но есть и крапиву — не знали. Вайнахи нас этому научили.

Русские женщины — сердобольный народ. Тянули детей без мужей, погибших на фронте, но делились с чеченцами кто одеж­дой, кто хлебом, кто молоком. Так было все время, пока те строи­ли свои саманные чечен-городки, оформлялись на работу и полу­чали по квитанциям крупный рогатый скот вместо изъятого у них на Кавказе.

И в ту весну и несколько последующих лет нам с чеченцами выделяли за городом общие пашни для посадки картошки. Дели­лись и картошкой. Мы резали каждый клубень на несколько час­тей с глазками для всхожести и аккуратно укладывали в лунки, чтобы эти росточки смотрели вверх. Мне, маленькому, почти не было сгибаться, зато у взрослых поясницы «отваливались». Никто не позволял себе такой роскоши — бросать в лунку целую картофелину. Время было тяжелое.

В олигархической российской печати сейчас полно публика­ций, будто чеченцев в послевоенные годы специально морили го­лодом. Из мести. Вроде бы другие народы страны особо не бед­ствовали, а их обрекали на гибель. Эта своеобразная трактовка истории очень нравится горским сепаратистам. Они ее вдалбли­вают своей молодежи, объясняя кознями русских.

Да, вайнахи прошли через голод в 1946 и 1947 годах. Но про­шла через него и вся страна — из-за засухи, из-за гибели миллио­нов земледельцев на фронтах. Старшее поколение это помнит, а тем, кто моложе, картина откроется в телеграммах послевоенной поры. Их в рассекреченных архивах тысячи.

Телеграммы шли, в основном, на имя зампредов Совмина СССР Алексея Косыгина и Лаврентия Берии.

«По неполным данным на 20 марта 1947г., — сообщал, напри­мер, председатель Костромского облсовета Куртов, — насчитыва­ется 10.000 больных дистрофией. ВПолкинском районе имеется 76 смертных случаев, в Макарьевском районе 36 смертных случа­ев от истощения».

«Начиная февраля 1947 года Ульяновской области регистри­руются случаи дистрофии среди населения,— телеграфировал председатель облсовета Семикин. — На первое марта зарегист­рировано дистрофиков 8213 человек».

«Проведенным обследованием комиссией Читинского обл- здравотдела физического состояния шахтеров Букачачинского рудоуправления установлено, — писал министр Востокугля Они- ка, — что из 2500 рабочих 36% страдает упадком сил, 55% цингой и часть рабочих дистрофией первой степени».

А министр путей сообщения СССР Ковалев недоумевал: «До 1.Х.1946 года паровозно-поездкые бригады получали на путь сле­дования 300—350 грамм хлеба в сутки. В соответствии с поста­новлением Совета Министров от 27.1 Х.1946 г. выдача хлеба паро- возно-поездным бригадам была прекращена».

Председатель ВЦСПС Кузнецов февральскими телеграмма­ми 47-го просил срочно выделить для голодающих детей 200.000 пайков и сообщал, кроме того, что «только на предприятиях тек­стильной промышленности выявлено свыше 50.000 остронуждаю- щихся многодетных семей и семей военнослужащих, погибших на фронтах Отечественной войны. Все они живут впроголодь».

Авторы телеграмм требовали неотложной помощи. Из резо­люций на документах видно, как маневрировали нашими ресур­сами в Совмине: там ужать, туда перебросить. А что перебрасы­вать в ограбленной войной стране?

Что-то все-таки находили. И на наш класс выделили как-то две пары валенок. Попробуй их разделить справедливо, когда кругом одни голодранцы. С нами учились чеченцы. И педсовет (а это были русские женщины) передал валенки им. Как представи­телям обиженного народа. Никто не роптал. Мы все-таки дома, го­ворили нам взрослые, а их, бедолаг, сдернули с родных мест, за­гнали черт-те куда. Люди, повидавшие многое, умели жалеть.

Но вот чеченцы обустроились. Обжились. Обвыкли на новом месте. И пошло и поехало.

Тех, кто делился с ними куском хлеба, они стали грабить и на­силовать.

Нагло действовали вайнахи. Нападали по-волчьи, стаями, приставляли к горлу ножи и отбирали деньги, одежду. Молодых женщин тащили в кусты.

По ночам они обшаривали чужие сараи и воровали коров. Знали, конечно, что наши отцы и старшие братья погибли на фронте, в домах одни вдовы с мелюзгой — кого им бояться! Ми­лиция? Она была малочисленна, к тому же собрали туда женщин и доходяг — без опыта и мало-мальской подготовки. А поди и най­ди в лабиринтах чечен-городков грабителей и насильников, где сплошное укрывательство и как по команде тебе отвечают одно: «Моя твоя не понимает».

Я хорошо помню то время: все разговоры взрослых были о чеченцах. Что это за народ, почему он здесь ведет себя так — сво­дит счеты с беззащитными из-за обиды на власть? За что его вы­слали с Кавказа в спешном порядке?

Люди много тогда не знали. Иначе не тратили бы столько вре­мени на разгадку вайнахской души.

Я тоже придерживаюсь мнения, что нет плохих народов. Есть плохие их представители. Но если таких представителей очень много, значит, этот народ нуждается в самоочищении. В ревизии старых обычаев и традиций на предмет соответствия их современ­ным цивилизованным нормам. Иначе он всегда будет и клят и мят.

Вот у нас, русских, невероятно много людей, лишенных чув­ства достоинства, не способных сопротивляться злу, зато готовых долго терпеть унижения и беззакония, поддакивать власти, рабо­лепствовать перед всякой мразью, вознесенной случайно наверх. Они-то и делают погоду в политической жизни. И весь народ пла­тит за них большую цену, находясь постоянно под гнетом какой-нибудь кучки оборзевших чиновников.
      Все вайнахи тоже в заложниках у большинства своих пред­ставителей — башибузуков. А эти представители всегда промыш­ляли разбоем и бандитизмом. Они делали массовые набеги на села Грузии, Дагестана, Северной Осетии и Ставропольского края. Приводили оттуда скот и рабов, которых неволили в отдаленных горных аулах.

Даже в строгие времена Иосифа Сталина не прекращался разбойный промысел. В архивах сохранилось немало жалоб во­ждю всех народов от мини-вождей с Северного Кавказа. Типич­ную картину рисовал в письме Сталину от 17 августа 1937-го, например, первый секретарь Дагестанского обкома ВКП(б) Са- мурский: «В соседней Чечено-Ингушетии усиленно развивает­ся бандитизм... Группа бандитов в 28 человек спустилась из Чеч­ни на плоскость Хасав-Юртовского района с налетом, разгромила сельсовет и угнала скот».

Не случайно в дни операции «Чечевица» (с 23 февраля 1944 года) выселять вайнахов в Казахстан добровольно помогали оперативникам и грузины, и дагестанцы. Они отлавливали в горах беглецов, сдавали НКВДэшникам. Так эти джигиты достали своих соседей.

Вайнахи всегда умели пользоваться моментом. Если цен­тральная власть демонстрировала силу, башибузуки поджимали хвосты и спускались с гор сдаваться — «за прощением грехов». Амнистии тогда следовали за амнистиями (как и в наши време­на). Легализовались бандиты тысячами. Правда оружие припря­тывали в горах и, дождавшись благоприятной для себя ситуации, когда кулак неверных слабел, снова брались за разбойный про­мысел.

Подарком Аллаха вайнахи посчитали нападение на нашу страну фашистской Германии. Теперь-то руководству СССР не до них. А не им ли, казалось бы, защищать Советскую власть? Они жили богаче, чем остальные в России: налогами их не давили, за спекуляцию не преследовали, скота разрешали держать сколько хочешь.

Но воевать пришлось бы с хорошо вооруженным противни­ком. А чеченцы и ингуши привыкли нападать на безоружных лю­дей или на сторожей, оснащенных дробовиками.

За первые три года войны около 63 тысяч вайнахов дезерти­ровали из армии и уклонились от призыва, схоронившись в го­рах. Они по сути открыли второй фронт на Кавказе против на­шей страны: принимали немецких диверсантов-парашютистов и помогали им, грабили тыловые обозы, стреляли из засад в спи-

Hbi красноармейцев (только очень малая часть вайнахов участво­вала в боях против фашистов — их семьи, как правило, не подле­жали депортации).

Горцы думали: если победят немцы, они оценят их заслуги перед вермахтом. А если победят русские, то по своей ротозей- ской привычке начнут опять всех амнистировать и уговаривать жить честным трудом. Вроде бы беспроигрышная позиция!

Но, к их удивлению, команда Сталина, несмотря на тяжелые бои на фронтах, взялась за вайнахов основательно. На захвачен­ной у гитлеровцев карте Чечено-Ингушской АССР на немецком языке были отмечены пункты, куда фашисты поставили своим со- юзникам-вайнахам крупные партии оружия. Для повстанческой деятельности. Пещеры с оружием нашли и разорили. Было унич­тожено больше двухсот крупных банд.

А когда Красная Армия оттеснила врага, тогда и была прове­дена внезапная операция «Чечевица» — по выселению с Кавказа чеченцев и ингушей. Настолько внезапная, что горцы не успели распорядиться оставшимися у них стволами — спрятать или пус­тить в дело. Было изъято больше 20 тысяч единиц огнестрельного оружия, в том числе около пяти тысяч винтовок, а также 479 пуле­метов и автоматов. В Среднюю Азию башибузуки, откормленные на разбойных хлебах, ехали под конвоем полуголодных солдати­ков. Ехали, вытряхивая из штанов свою смелость, и не чирикали.

И вот в Восточном Казахстане вайнахи, что называется, оття­гивались на вдовах и детворе.

В конце 40-х годов в Усть-Каменогорске и Лениногорске раз­вернулось большое строительство. Начали возводить гидростан­цию на Иртыше, Ульбинский завод по обогащению урана, полиме­таллические комбинаты. Кому работать, если война выбила всех мужиков. На Украине и в российских областях вербовали лю­дей — они тысячами ехали в Восточный Казахстан. Было много фронтовиков. «Вербованным» очень не понравился вайнахский террор. Запахло грозой.

Летом 1950-го группа толстомордых чеченцев ворвалась в избушку вдовы фронтовика Паршуковой, работницы нижнего склада Лениногорского леспромхоза. Сама Паршукова была на работе, а дома находилась ее малолетняя дочь. В избушке ниче­го путного не нашли, но во дворе взяли корову и стали ее уво­дить. Сопротивляясь, девочка схватила за хвост корову, чтобы не отдать налетчикам кормилицу семьи. Они долго не могли ее отце­пить, в конце концов убили и сбросили в речку Журавлиху. Кто- то из соседей видел эту сцену. По Лениногорску покатилось чудо­вищное известие.

Детонатор сработал. Несколько сотен «вербованных» воору­жились кто вилами, кто кусками арматуры, кто аммоналом с руд­ничных участков буро-взрывных работ и пошли громить чечен­ские поселения. Погром продолжался больше суток.

Мою старшую сестру, восемнадцатилетнюю Раю, в числе про­чих комсомольских активистов отрядили в помощь милиции уве­щевать нападавших. Но куда там! «Вербованные» все жгли и кру­шили на своем, пути. Молодых комсомолок очень удивило пове­дение многих вайнахов с кинжалами на поясах: они сбежали в окрестные пихтачи, бросив семьи на произвол судьбы. Было уби­то 36 чеченцев и больше ста ранено. Остановить погром помогла подоспевшая армейская часть.

И опять проявилась сердечность русских женщин: они пря­тали чеченок с детьми у себя в погребах и на сеновалах, а неко­торых даже в холодных утробах русских печек. Иначе жертв было бы значительно больше.

Грабежи и разбои в Лениногорске прекратились.

А в Усть-Каменогорске, что в сотне километров от него, все продолжалось по-прежнему. Искрой для разлитой, как бензин, ненависти послужил случай с израненным на фронте милиционе­ром. Его обнаружили под деревянным мостом через Ульбу (в дет­стве мы с этого моста ныряли), подвешенным за ноги вниз голо­вой, с перерезанным горлом. Так чеченцы свежуют баранов. Воз­можно, кто-то хитро сработал «под горцев»

Это была середина апреля 1951 года. Только-только начал­ся ледоход, Ульба, впадая в Иртыш, уже громоздила торосы. Они вставали на дыбы и рассыпались с грохотом, сталкиваясь. И в эту бурлящую кашу, в этот ад восставшие «вербованные» погнали всю чеченскую диаспору: мужчин, детей, стариков.

Многие, спасаясь, смогли добраться до другого берега глубо­кой реки, а многие тонули подо льдинами. Сколько погибло лю­дей, не известно. Документальных данных я не нашел, а то, что ви­дел тогда своими глазами (мы жили на крутом берегу Ульбы, куда устремлялись гонимые), подсчетам не поддавалось.

Недалеко от города стояла армейская часть, прокладывав­шая железную дорогу на Зыряновск. Солдат срочно бросили на подавление бунта. Выстрелами поверх голов они остановили и рассеяли «вербованных».

В Усть-Каменогорске тогда строился крупнейший в Совет­ском Союзе свинцово-цинковый комбинат. По понедельникам в 12 часов местного времени (в 9 утра по Москве) селекторное со­вещание с руководителями стройки и министрами проводил лич­но Сталин. Сообщение о массовых беспорядках его вывело W3 себя. Такое развитие событий мешало планам Сталина, и он за­подозрил в интригах казахские власти. Потребовал немедленно принять меры. И власти с перепугу стали проводить в ударном темпе облавы на «вербованных».

Уже 3 мая 1951 года в докладной записке на имя первого сек­ретаря ЦК КП(б) Казахстана Жумабая Шаяхметова обком партии рапортовал о принятых мерах:

«Дело Мамонова и др. 38 человек деклассированных элемен­тов, обвинявшихся в организации массовых беспорядков, рас­смотрено в г. Лениногорске.

Дело Цурикова и др. 11 человек деклассированных элемен­тов, обвинявшихся также в организации массовых беспорядков, рассмотрено в

г. Усть-Каменогорске.

Все они осуждены по статье 59-2 и 59-7 УК...» Статья 59 Уголовного Кодекса, действовавшего в те годы, на­мечала кары за преступления против порядка управления, за по­громы и предусматривала длительные сроки заключения или расстрел с конфискацией «всего имущества». Информация от Ша­яхметова пошла по инстанции в Кремль.

Каким планам Сталина могли мешать события в Усть-Каме­ногорске и почему вождь заподозрил казахскую власть в двой­ной игре?

Уместно напомнить, что это было тревожное время для со­ветской державы. Мы израсходовали большие ресурсы в прошед­шей войне, страна еще лежала в руинах, а за океаном взбухал на чужой крови Монстр под названием США — с огромными запаса­ми атомного оружия (и почти 80 процентами всего общемирового золотого запаса). Нам по ленд-лизу оружие поставлялось тоже за желтые слитки. Безоговорочное превосходство в ядерной мощи над остальным миром туманило рассудок авантюристов.

К итогам раздела Европы на Ялтинской конференции, про­шедшей под знаком блистательных побед Красной Армии, то­гдашние вожди Бнай Брита относились с большой неприязнью. Зубную боль у них вызывала коммунизация части Старого Света, означавшая потерю пространства для выкачивания ресурсов.

А тут еще спина к спине с Советским Союзом встал его новый идеологический брат — Китайская Народная Республика. Вбуду- щем альянс двух граничащих друг с другом стран мог стать несо­крушимым. Пример Китая повлиял на многих его соседей. Призрак коммунизма начал бродить по всему Тихоокеанскому региону..

Бнай Брит боялся, что если продолжится такая тенденция, то все его интересы — финансовые и политические — задвинут на помойку. И сам Бнай Брит превратился в сходку маргиналов.

А что делать? Надо остановить, решили супермасоны, и придушить Советский Союз, пока он не набрал обороты, пока у США подавляющее преимущество в силе. И генералы получили задание.

Несколько вариантов внезапного нападения на СССР разра­ботали в объединенных штабах. В 1949 году Сталин узнал от на­ших агентов (разведка тогда трудилась!), что президент США одоб­рил план «Дропшот» — значительно позже этот документ амери­канцами был рассекречен. По нему предусматривалось обрушить на города СССР 300 атомных и 250 тысяч тонн обычных бомб, а за­тем оккупировать нашу страну, разделив ее на четыре зоны меж­ду 23 американскими дивизиями и четырьмя воздушными армия­ми. Каждую зону предполагалось разделить на 22 самостоятель­ных подрайона, чтобы таким образом разодрать СССР на мелкие части. Ну прямо-таки горбачевская программа автономизации нашей страны. Только в сопровождении светомузыки от взрывов ядерного оружия. Лишь первая фаза атаки должна была привес­ти к гибели семи миллионов советских людей, в основном из рус­ских регионов.

Озаботила заокеанских парней только противовоздушная оборона Советского Союза — они не знали дислокации радарных установок и боевых способностей современных истребителей. А не зная броду, как сунешься в воду? Бомбардировщики с ядер­ными зарядами (каждый по 4—5 тонн) надо посылать по «чистому коридору», обработанному предварительными налетами. Между тем, у США не было и надежной картографической информации. Планирование ядерных ударов осуществлялось по германским картам 1941 —1942 годов.

Начались интенсивные разведывательные полеты над терри­торией СССР и расстановка провокационных силков. Наши пило­ты не давали засекать радары и сбивали американских шпионов под Одессой, на Чукотке, в Средней Азии и Приморье.

Больше всего суеты было вокруг «летающей крепости» — бомбардировщика Б-29, который летел в апреле 1950 года с не­мецкой базы Висбаден в сторону Ленинграда. Над городом Лие­пая старые истребители «Лавочкины» настигли его и приказали садиться. Но Б-29 повернул в сторону моря, открыв огонь по со­ветским самолетам. Тогда наши летчики сбили его — весь экипаж утонул.

А не несла ли «летающая крепость» ядерный заряд на своем борту? Закралось это подозрение, когда целая стая американских самолетов прикрывала несколько дней место падения Б-29 и что- то искала там. Позже по приказу военно-морского министра СССР Юмашева наши пустили туда четыре тральщика, прошарили дно. Но бомбардировщика не обнаружили. Так и осталась эта история под завесой тайны.

Мог Б-29 сбросить атомную бомбу на Ленинград? Мог. Нач­ни СССР какие-то серьезные ответные действия, вот и повод для бомбардировки других городов. А нет, так инцидент можно спи­сать на ошибку пилотов. Именно ошибкой пилотов объяснили американцы в том же году, скажем, атаку звена «фантомов» на во­енную базу Сухая Речка под Владивостоком. Было расстреляно на аэродроме девять наших самолетов. Но попытку поднять в воз­дух машины и дать отпор пресекла команда: «Терпеть.» Не попа­даться в силки.

Но в апреле 1951 года (как раз в дни Усть-Каменогорских со­бытий) янки все же познакомились с новыми советскими истре­бителями МИГ-15 и МИГ-17. Продолжалась гражданская война в Корее, и по мостам китайской реки Ялуцзян туда постоянно шли грузы и отряды добровольцев. 48 «летающих крепостей» Б-29 под прикрытием 80 реактивных истребителей вторглись в небо Китая — союзника СССР для уничтожения гидростанции и пере­прав на этой реке (удайся операция, и северные корейцы оста­лись бы без оружия, боеприпасов и подкрепления). Их встретили МИГи: сбили десять бомбардировщиков и еще столько же подби­ли, уничтожили два истребителя. При этом наши летчики не по­теряли ни одного самолета. Армада рассыпалась и повернула на­зад, не выполнив задания.

При повторном налете американцев на Ялуцзян советские пилоты завалили двенадцать Б-29 и четыре истребителя. Это был ледяной душ для верстальщиков плана «Дропшот». Как самоле­там пробиться к городам Советского Союза при таких колоссаль­ных потерях! А ведь на территории СССР противовоздушная обо­рона, очевидно, намного сильнее.

Говорят, что до создания нашей страной в 1953 году термо­ядерного оружия и ракет большой дальности сдерживающим фактором служила и деза, впрыснутая агентами в начальствен­ные кабинеты Вашингтона под видом утечки сверхсекретной ин­формации.

Сообщалось: в случае нападения США на СССР Сталин не нач­нет ввод танков в Западную Европу, как считали американские ге­нералы, а даст старт операции «Каскад». С чукотских, камчатских и других аэродромов она якобы предусматривала заброс несколь­ких советских десантных дивизий сначала на Аляску, оттуда в Ка­наду, а оттуда в северные штаты США. Они должны были захва­тить по очереди все аэродромы, удерживать над ними контроль, чтобы обеспечить беспрепятственную доставку в Америку двух миллионов китайских диверсантов. Их цель — взрывать дома и предприятия, убивать, сжигать все что горит. Словом, американ­цев собирались потопить в крови и ужасе.

Янки знали, что от Мао со Сталиным можно ждать и не та­ких сюрпризов. План-то реализуемый, если не считаться с боль­шими потерями нападавших. А когда с ними считались «русский с китайцем братья навек!». Американцы горазды сбрасывать бом­бы с большой высоты или пулять по дальним целям с авианосцев, а драться в уличных боях — не их профиль.

Они с содроганием вспоминали операцию «Айсберг» — сра­жение на острове Окинава. Со сравнительно небольшим гарни­зоном японцев войска США при поддержке британцев возились 82 суток, до 23 июня 1945 года. Добро бы не хватало огневой мощи. Но Окинаву обложили 1600 военных кораблей, среди них было 40 авианосцев, 18 линкоров, 32 крейсера и 200 эсминцев. Они, как в тире, расстреливали остров из тяжелых орудий, бомбили с само­летов, угробив десятки тысяч мирных жителей. А направились с огнеметами зачищать пространство посуху и показали всем свою слабость. Американцы потеряли в боях на Окинаве около 50 тысяч человек. 14 тысяч военнослужащих были демобилизованы «из-за нервных срывов» (так у них называли медвежью болезнь).

Как тут не задуматься, прослышав о плане «Каскад»? И они крепко задумались, хотя подготовка к нападению на СССР про­должалась (А Бнай Брит начал искать подходы к окружению крем­левского вождя с целью тихого физического устранения Стали­на — при помощи яда или подушки на лицо спящего. Из троицы триумфаторов-победителей Рузвельт ушел в мир иной, Черчилль превратился в «хромую утку», один Коба восседал на Олимпе. Он стал в мире знаменем антиимпериалистического движения, и нельзя было организовывать громкое, демонстративное убийст­во, чтобы это знамя не окрасилось в цвета святости).

В планах нападения на СССР не последняя роль отводилась Турции.

Вести воздушные налеты на южные регионы Советского Сою­за американцы рассчитывали с турецких аэродромов (в 1960 году с одного из таких аэродромов в Инджирлике стартовал хоро­шо известный теперь самолет-шпион Локхид U-2, пилотируемый Фрэнсисом Пауэрсом и сбитый ракетой под Свердловском). Анка­ра же взамен получала право оккупировать территории на Кавка­зе, которые всегда считала сферой своих интересов.

И это беспокоило Сталина. Турки сразу полезут захватывать нефтеносные районы — Баку, Майкоп и Грозный, чтобы свести к нулю боеспособность Советской Армии. Потому что Бакинская и окрестная нефтяная промышленность давали в то время более 80 процентов высокосортного авиационного бензина, 90 процентов лигроина и керосина, 90 процентов автотракторных масел от их общего производства в СССР. Потеря всего этого в боевых усло­виях означала смерть для страны. Предстояло защищать регион до конца.

Но, как показала Великая Отечественная война, депортиро­ванные с Северного Кавказа народы способны ударить своей ар­мии в спину, объединившись с врагом. Особенно чеченцы и ингу­ши. Их Сталин вообще считал пятой колонной Турции в СССР.

Он помнил, как в 1918 году, в тяжелые времена для России, вайнахи — эта «опора Кавказа» подсуетились и создали свою Гор­скую республику, выйдя из состава РСФСР Правительство респуб­лики возглавил чеченец — толстосум Абдул-Межид Чермоев. Это правительство не только заключило с Турцией союз, но и призва­ло ее оккупировать кавказские территории. Чеченцы и ингуши участвовали вместе с турками в захвате Баку, Махачкалы, Дербен­та, Буйнакска. Лишь спустя год удалось вымести с Северного Кав­каза и правительство, и турок.

Сталин не забыл и того унижения, которому его подвергли во Владикавказе. Там в начале 1921 года собрался Горский учреди­тельный съезд— вайнахи опять решили создать Горскую респуб­лику, объединившую Чечню, Ингушетию, Кабарду, Карачай, Балка- рию и даже Осетию. Как народного комиссара по делам нацио­нальностей Сталина командировали на съезд, чтобы он уговорил делегатов признать советскую власть и верховенство российских законов.

Но тузы были в руках делегатов, а у будущего вождя всех на­родов — сплошные шестерки. И ни одного козырного аргумен­та! В горах Ингушетии и Чечни хозяйничали протурецкие отря­ды Саид-Бека — у Красной Армии не хватало пока на них сил. А в Москве готовились к подписанию «похабного» рижского мирно­го договора (подписан 18 марта 1921 года в Риге) между Польшей и РСФСР

Авантюра «Красного Бонапарта» Тухачевского — выдвижен­ца Троцкого дорого обошлась России. Он решил ускорить наступ­ление мировой революции и возглавил в августе 1920 года поход на Варшаву. «На наших штыках мы принесем трудящемуся чело­вечеству счастье и мир, — писал в приказе войскам Тухачевский.- На Запад!»

Но, во-первых, воспротивились «трудящиеся Запада», а, во-вторых, «красному Бонапарту»— любителю комфортных персо­нальных поездов и бронированных лимузинов — не хватило пол­ководческих талантов. Его разгромили: он сдал полякам в плен 85 тысяч красноармейцев, а еще 45 тысяч были интернированы Гер­манией, куда они устремились от преследования панов. Путь для поляков на восток был открыт. Остановили их наступление только согласием подписать унизительный для России Рижский договор.

По нему Польше отходили принадлежавшие Российской Им­перии Западная Украина и Западная Белоруссия (Сталин вернет их в 1939 году). Кроме того, РСФСР обязалась уплатить Польше в те­чение года 30 миллионов золотых рублей и передать ей имущест­ва на 18 миллионов золотых рублей (Варшава забрала оборудова­ние 28 заводов, 300 паровозов, 435 пассажирских и 8100 товарных вагонов). Так что Польша оставила Россию без денег и армии.

От турок горцы знали о неудачах правительства РСФСР, и слабость Москвы их воодушевляла. Президиум съезда сидел под портретом имама Шамиля и смеялся Сталину в лицо: «Сейчас мы хозяева положения, мы диктуем правила игры». Давить на них пустыми угрозами значило потерять еще и Северный Кавказ.

После дебатов съезд согласился признать советскую власть только формально. Но при неприменных условиях: если жители казачьих станиц будут депортированы в глубинные районы Рос­сии, а их земли передадут вайнахам и если центральное прави­тельство не будет вмешиваться в дела республики, а ее основным законом Москва признает шариат и адат.

Это был ультиматум с издевательским привкусом. Телеграф из Кремля отстукивал: уступать! И Сталин был вынужден принять условия съезда.

Казачьи семьи вышвыривали безжалостно. Без компенсаций, которые вайнахи получали в Казахстане в 1944 году. Это было не трудно делать. А вот как совмещать в одном государстве цивили­зованные нормы закона с адатами? Все равно, что в коммуналь­ной квартире поселить богомольную девственницу с дебоширом- насильником.

Как растут на планете реликтовые деревья, так сохранились на ней и реликтовые этносы. Живут с языческих времен по родо­вому традиционному праву. У одних племен до сих пор считается нормой потчевать желанного гостя теплой печенью свежеукоко- шенных пленников, у других — бросать со скал жертвенных мо­лодок — красавиц. Но это, слава Богу, где-то там далеко, за моря- iviH да за джунглями.

И вайнахи придерживаются древних обычаев предков, стро­го соблюдая неписанные законы— адаты. У каждого клана, то есть тейпа свой адат. А на вопрос: сколько тейпов у вайнахов, ост­ряки-чеченцы отвечают:

— Сколько в наших горах ущелий или долин, столько у нас и тейпов. У каждого клана своя гора, и чем выше она, тем знат­нее тейп. Потому что на склонах высокой горы можно прилепить больше саклей.

Адаты 170 тейпов (а столько их насчитали ученые) диктуют разные стандарты в отношениях с вайнахами соседних родов, в поведении с гостями, в расчетах за причиненный друг другу мо­ральный и материальный ущерб.

Если ты столкнул с вершины горы булыжник, вызвавший кам­непад на аул, то по адату Одного Ущелья должен заплатить десять быков, а по адату Другого Ущелья — двадцать. Если ты поджег дом горца из знатного рода, то по адату Третьего Ущелья выло­жишь намного больше, чем за такой же дом простолюдина. А ес­ли вор из знатного рода украл у тебя коня и, упав с него где-то, дал дуба, то по адату Четвертого Ущелья тебя как хозяина скаку- на-бедоносца родственники погибшего обязаны тоже отправить на тот свет. Предварительно заплатив небольшой штраф за умык­нутое животное (у знатного рода больше силы). Что называется, полное торжество справедливости по-туземному. И таких «если» очень много. Даже процедуры кровной мести не всегда похожи друг на друга.

И только к государству и инородцам (иноверцам, гяурам) у всех адатов одинаковый подход. Истинному чеченцу не пристало уважать чьи-либо интересы, кроме лично своих и интересов сво­его племени. Он должен презирать государство и всех инород­цев, обворовывать их, грабить, заниматься разбоем. А если кто- то начнет мешать, того разрешается отправлять на тот свет. Адаты учат: «Государство — это ничто, клан — все», «Воровство — доб­лесть», «Все иноверцы — враги» и т.д.

Вайнахам полагается с раннего возраста приучать своих де­тей к налетам и разбоям. В этой связи припоминаю одну историю.

В послевоенные годы, когда я еще был юнцом, наша семья в Усть-Каменогорске подружилась с чеченской семьей дяди Хами- да. Он был молчаливый спокойный кавказец, всегда думавший о чем-то своем. Я снабжал семью дяди Хамида свежей рыбой с Ир­тыша, а он шил для нашей семьи кирзовые тапки из голенищ ста­рых сапог. С обувью тогда было чрезвычайно трудно. Детей Хами­да привечали в нашей избушке, а меня — в его саманухе.

Потом вайнахи вернулись на Кавказ, я вырос, отучился, по­жил еще в Казахстане, а затем перебрался в Москву работать в центральной газете. Друзья-чеченцы меня вычислили по публика­циям. В конце 70-х годов они привезли постаревшего дядю Хами­да в московскую глазную больницу, и он приказал им найти меня, чтобы я помог ему купить в столице мощный насос. Дом старика выше от речки по склону горы метров на триста — коромыслом воду на огород не натаскаешься. А сильных насосов, да еще не на электричестве, а на бензине, в продаже не было.

Когда мне передали его просьбу, я понял, что тут нужен про­мышленный агрегат. И пригорюнился: где же его доставать? Но не хотелось терять лицо перед стариком-горцем, и я разбился в ле­пешку— через знакомого директора завода добыл списанный механизм. Его отреставрировали и подарили дяде Хамиду.

Через год я приехал в Грозный по журналистским делам. По велению дяди Хамида друзья-чеченцы вытащили меня прямо из гостиницы и повезли в горы за Ведено посмотреть, как хорошо работает насос. Он действительно тарабанил усердно, проталки­вая хрустальную воду к огородам и дяди Хамида, и его соседей. А потом меня привезли в глухое ущелье на шашлык из черного барана. Безлюдное ущелье, покрытое сплошным лесом — на его дне проселочная дорога упиралась в водопад — негласно счита­лось собственностью Хамидовского рода.

Под шашлык-машлык, как выражались хозяева пикника, да под коньяк— маньяк (чеченский коньяк «Илли» слегка отдавал керосином) пошли откровенные разговоры. Вайнахи признались, что это ущелье их учебный полигон. Здесь они тренировали под­ростков устраивать засады, совершая налеты на обозы и одиноч­ный транспорт. Оттачивали технику нападения, чтобы не нары­ваться на ответные пули.

Я спросил: неужели их тейп собирается промышлять набега­ми? Родственники дяди Хамида — люд образованный, пообтер­лись в столичных вузах. И старались объяснить своему гостю все как-то помягче. Аргументированнее. Натаскивают подростков на всякий случай, ответили мне, для соблюдения традиций. По сво­ему адату они должны обучать детей разбойному ремеслу, ина­че соседние кланы начнут относиться к их роду как к сборищу от­ступников от горских обычаев.

в теснинах Кавказа, где все на виду друг у друга, поясни­ли мне хозяева, важнее даже не быть правоверным чеченцем, а в глазах сородичей и соседей — казаться им. Вайнахи — это на­ция показных, внешних эффектов, для них ритуал намного важ­нее самого существа дела. А Чечня — Ярмарка Тщеславия. В ней любят демонстрировать друг перед другом, у кого выше забор, кто больше пленил рабов в набегах на Ставрополье, у кого бога­че добыча на грабеже поездов. «Ты не можешь украсть даже бара­на!» — эти слова бросают в лицо вайнаху, чтобы унизить его.

Я подтвердил, что прошло много времени, но в Восточном Казахстане до сих пор вспоминают воровские набеги чеченцев, а их задиристость вошла в поговорки. Недавно я был в команди­ровке в Лениногорске, сидел ранним утром у директора рудни­ка на планерке. Ночью в подземной выработке случился обвал — примчался директор, срочно стали искать начальника участка Борзенкова. Позвонили домой. «А он на работе, — ответила полу­сонная жена Борзенкова. — С вечера предупредил, что всю ночь будет на службе». Все ясно стало директору: начальник участка считался у них большим ходоком налево.

«Ходок» явился как раз к планерке — сидел усталый, но до­вольный. А директор был тоже усталый, но весьма недовольный.

— Борзенков... — сказал он громким простуженным голо­сом. И помолчал с угрюмым видом. — Ты до каких пор будешь бе­гать со своим X..., как чечен с кинжалом?

И мы выпили в ущелье за несмываемые впечатления, кото­рые вайнахи оставляют о себе в разных точках планеты.

Образованные чеченцы-хозяева были решительно не соглас­ны с расхожим грузинским мнением, будто Бог слепил их племя из этнического мусора. Но быть в заложниках у аморальных обы­чаев еще с языческих пор им претило. Надо как-то выкарабки­ваться из тенет прошлого. Но как?! На пикнике мы ответа на этот вопрос не нашли.

Из всех кремлевских небожителей Сталин лучше, чем кто- либо знал законы адатов. И тогда, в 1921 году, после Горского съезда он как ярый государственник был встревожен мыслями о перспективах страны. Северный Кавказ официально прев|эащал- ся в зону воровства и разбоя. В рай для кучки потрошителей, име­нуемой знатью или элитой, и в ад для честных людей. Он стано­вился территорией грызни между кланами за добычу. Черной ды­рой беспредела, бесправия, куда начнут исчезать материальные и людские ресурсы. Не останови этот процесс, и дыра начнет рас­ширяться, поглощая все новые регионы.

Вождю народов и во сне не могло присниться, что через не­сколько десятилетий, с приходом к власти Бориса Ельцина вся Россия превратится в Воруй-страну и начнет жить по законам вайнахских адатов.

Самым главным на всем пространстве этой Воруй-страны станет клан «Семьи» из «Кремлевского ущелья». Сакли олигар­хов густо облепят его тейповую гору— Кремль, и их обитатели составят свой адат, по которому они получат право быть кастой неприкасаемых. Клан «Московского Ущелья» начнет жить по сво­ему комфортному для знати адату. Кое-какие различия будут меж­ду адатами «Питерского Ущелья», «Татарского Ущелья», «Башкир­ского Ущелья», «Кубанского Ущелья», «Приморского Ущелья» и т.д. и т.п. Но все адаты возведутся на одной идеологической базе: «Го­сударство — это ничто, клан — все».

Со временем приспичит искать замену старейшине касты не­прикасаемых — президенту России. И в режиме междусобойчика (по согласованию с вождями Бнай Брита) кланы начнут тянуть на­верх человека, который стерег бы установленный ими разбойный порядок, презирал нормы христианской морали и активно участ­вовал в набегах на материальные ценности, созданные мозоли­стыми руками народа.

Потом настанет черед еще одной смены старейшин, потом еще... И так год за годом Россия будет превращаться в «Правовое Ничто», в аморфное образование, где честному человеку станет «и жить невмоготу и вешаться сил не хватит». Сами же неприка­саемые станут рассматривать Воруй-страну как территорию для охоты за сверхприбылями, а эти сверхприбыли — превращать в дворцы и виллы на взморьях Западной Европы.

И вот получили вайнахи после Горского съезда казачьи зем­ли на равнине— много земли (было выселено около 70 тысяч терских казаков). Паши, сей, живи как живет остальной мир. Но далеко не все желали браться за плуг— не привыкли работать. Куда проще было сбиваться в банды и устраивать набеги на со­предельные территории.

Оперативные донесения в Москву сообщали: на базарах Ша- тоя. Ведено и Урус-Мартана длинными рядами открыто лежало оружие на продажу— пулеметы «Льюис», «Маузеры», «Наганы», кавалерийские и пехотные винтовки. Кто и откуда его доставлял? Контрабандисты из Турции горными тропами (чеченская диаспо- pa в Турции насчитывала десятки тысяч человек). С этим оружи­ем вайнахи забирали скот у соседей, очищали магазины и склады, пускали под откос поезда и грабили их.

Два десятилетия центральная власть пыталась утихомирить вайнахов. Хотя Горскую республику декретом Москвы раздели­ли на автономные образования и в них создали советские адми­нистрации из национальной интеллигенции — улучшения не по­следовало. Вайнахский бандитизм стал приобретать массовый характер: в походы за добычей пускались целыми аулами. Круп­ные вооруженные формирования чеченцев и ингушей безбояз­ненно совершали опустошительные рейды по районам Дагеста­на, Грузии, Ставрополья. Награбленным добром и русскими раба­ми тоже открыто торговали на базарах.

Против бандгрупп силами чекистов было организовано не­сколько локальных карательных акций. Они ничего не дали. То­гда центральная власть решилась на крупномасштабную опера­цию — ее провели в конце августа — начале сентября 1925 года войска Северо-Кавказского военного округа (СКВО).

В отчете штаба СКВО от 19.09.25г. говорилось: «Операция была построена на стремительном разоружении крупными си­лами наиболее бандитски настроенных районов с применени­ем максимума репрессий...» Солдаты окружали плотным коль­цом такие аулы, как Дай, Ачхой, Нахчу-Келой и другие, требовали в двухчасовой срок сдать оружие и выдать главарей. Если ульти­матум не выполнялся, по аулам открывали огонь из артиллерий­ских орудий.

Нет смысла пересказывать документ, предоставлю слово са­мому отчету штаба СКВО. Вот отрывок из него:

«Следует отметить также сопротивление Урус-Мартана, являю­щегося, в сущности, столицей Чечни. Ему предъявлено т. Королем (командиром части. — Авт.) требование сдать 4000 винтовок и 800 револьверов, но фактически было сдано чуть более 1000 винтовок и около 400 револьверов. Требованию выдать шейхов Урус-Мар­тан хотя и пассивно, но долго (с б-го по 9-е) сопротивлялся.

Для убеждения Урус-Мартана потребовался артиллерийский обстрел из 900 снарядов и авиационная бомбежка, разрушившая 12 домов.

Репрессии выразились в воздушной бомбардировке 16 ау­лов, ружейно-пулеметном артиллерийском обстреле 101 насе­ленного пункта из общего количества 242 аула. Среди населения во время обстрела было убито б человек и ранено 30 (женщин и детей из кольца окружения предварительно выводили. — Авт.), убито 12 бандитов, взорвано 119 домов (уничтожали дома бан­дитских главарей. — Авт.).

Изъято более 300 человек бандэлемента, самыми видны­ми из которых являются: Нажмудин Гоцинский, Атаби Шами- лев, Эммин Ансалтинский (активные проводники политики Ан­кары.—Леш.).

За время операции изъято 25 298 винтовок, 4319 револьве­ров, 1 пулемет и около 80 тысяч патронов».

Вайнахский край представлял из себя что-то вроде выгреб­ной канализационной ямы в многосемейном доме. Только вы­черпал, отдышался и опять завоняло, потекло через край. Весной 1930 года пришлось вновь проводить чекистско-войсковую опе­рацию. Утечка информации (а куда без нее, если участвовали че­кисты. — Авт.) позволила горцам принять превентивные меры, и улов был не очень богатый. «За время операции в Чечне с 16 марта по 10 апреля,- докладывал в Москву зам. начальника штаба СКВО С.П.Урицкий,— изъято 1500 единиц огнестрельного и 280 единиц холодного оружия, 122 человека бандэлемента, из них ру­ководителей повстанческого движения — 9».

Через два года еще одна операция — подавление антирус­ского мятежа, начатого в Беное под предводительством имама Муцы Шамилева. Бандиты пытались уничтожить местные гарни­зоны, нефтепромыслы Стерт-Кертча, разрушить станцию Гудер­мес и железнодорожные мосты. Как явствовало из записки Осо­бого отдела СКВО, по наущению своих покровителей из Анкары вайнахи стали переключаться с бытового разбоя на диверсион­ные акции. Мятеж был подавлен.

Потом операции проходили еще несколько раз, пока не на­чалась Великая Отечественная война. А о том периоде я уже рас­сказал.

Может быть, эта идея — не возвращать депортированных вайнахов на их родину — созрела у Сталина еще во время прове­дения операции «Чечевица». Но никаких документов на сей счет нет. А вот следы маневров власти вокруг вайнахской проблемы в начале 50-х годов в архивах остались.

После принятия американцами чудовищного плана «ДРОП- ШОТ» и дрейфа Турции в ряды сателлитов США перед руково­дством СССР встал вопрос: как быть с Северным Кавказом — то­пливной базой страны? Из-за его выгодного географического положения получить контроль над Кавказом всегда мечтали и Персия и Франция и Англия и, конечно, Турция. Сколько раз она, родимая, пыталась оттяпать у России этот кусок! Теперь Турция, науськиваемая американцами, будет лезть напролом. Когда ре­шится на это? Не сегодня, так завтра — как прикажут хозяева. Но ведь прикажут, если уже подготовили для сброса на Советский Союз 300 атомных бомб. Не зря столько их самолетов-разведчи­ков бродило над территорией СССР.

Как легко раним на голове младенца родничок, так совер­шенно не защищен, уязвим для советской державы Северный Кав­каз, заселенный вайнахами. И если родничок у младенца со вре­менем закостенеет— здесь же пульсирующей опасности не бу­дет конца. Вайнахи — это постоянная брешь в обороне страны на стратегическом направлении. Значит они не вправе возвращать­ся на свою родину, а на их землях должны расположиться навсе­гда казачьи станицы, русские поселки, аварские аулы. Это будет надежная опора державы на Северном Кавказе. А сам Северный Кавказ перестанет быть глубокой чувствительной занозой в зад­нице страны — ни сесть, ни встать без резкой боли.

Полагаю, что так думали политики в Кремле, обтачивая идею создания в Казахстане Чечено-Ингушской автономной области. Место для нее присмотрели на границе с братским Китаем — на­дежным партнером по утихомириванию американо-турецких ам­биций. Меньше 400 тысяч вайнахов проживало в Казахстане и Киргизии. Простора и гор там — сколько душе угодно.

Казахстанский плавильный котел уже работал на полную мощность — этнографический продукт получался качественный. В республике преобладало русское население. Но сюда были со­сланы немцы с Поволжья, корейцы с Дальнего Востока, турки- месхетинцы и греки из Грузии и Крыма, здесь же обосновались уйгуры, латыши и эстонцы. Они обогащали культуру и жизненный опыт друг друга. Места в этом интернациональном котле вполне хватало и вайнахам — для постепенной выплавки из них законо­послушной нации. Они ассимилируются, научатся у соседей рабо­тать и уважать иную веру, отвыкнут жить по адатам. Их страсть к набегам и грабежам? Отвадятся и от этого. Месхетинцы, немцы или уйгуры себя в обиду не дадут, а двигать за добычей в сосед­ний Китай — себе дороже! У Мао особо не забалуешь — вернешь­ся с отрубленными кистями рук. Да и оружие здесь не раздобу­дешь. А вайнахи без оружия — это хромой волк с вырванными клыками.

Казахи тоже придерживались родо-племенных отношений. Они делились на Старший, Средний и Младший жузы, а в самих жузах— на уйсунов, оргынов, найманов, каракесеков и проч. Но степняки жили по общепринятым нормам, а свои обычаи приме­няли для, так сказать, внутреннего пользования.

в 1950 году никого из спецпереселенцев, а только вайнахов освободили от обязательных поставок государству продуктов пи­тания, стали выделять им льготную ссуду под строительство ин­дивидуальных домов в Казахстане. Материальными поблажками московская власть давала понять, чтобы они укоренялись в рес­публике. Группам чеченцев разрешили съездить на родину для разведки — там все земли, аулы были заняты другими. И новые власти Грозного с подачи Кремля твердо сказали, чтобы вайнахи не мылились, бриться на Кавказе им не придется.

Создавать Чечено-Ингушскую автономную область хотели как бы на добровольной основе — «по просьбе трудящихся». Ди­аспора должна была сама изъявить желание остаться в Казахста­не. Из ЦК ВКП(б) ушло в ЦК КП(б) Казахстана негласное указание провести собрания в чечен-городках. Они состоялись в Семипа­латинской, Павлодарской, Kapataндинcкoй и Восточно-Казахстан­ской областях.

Даже из протоколов этих сходок видна напряженная подко­верная борьба вокруг создания Чечено-Ингушской АО в респуб­лике. Молодежь уже вкусила иную жизнь и выступала, не огля­дываясь, за то, чтобы остаться: «Здесь когда тебя принимают на работу или начисляют зарплату, не смотрят, из какого ты тейпа. И почет не тому, кто из знатного клана, а тем, кто лучше работа­ет— в шахте, на стройке,в леспромхозе».

В усть-каменогорских чечен-городках на Комострове и Баб­киной Мельнице уже проголосовали за постановление: остаться! Это молодежь делала погоду: «Здесь хорошо платят, дают деньги на строительство дома». Но и там, и тут местный партийный ра­ботник вводил к финалу собрания полуслепого старика — устаза (устаз — богоизбранный, святой человек, которому надо покло­няться.— /Авт.), и тот говорил:

— Наш дом там, где могилы предков. Нельзя менять родину на деньги. Одумайтесь!

Все замолкали. И ход собраний менялся.

В это же время ЦККП(б) Казахстана поручил местным пар­тийным органам дать оценку морального состояния вайнахских диаспор. Видимо, для того, чтобы лучше представлять, с кем при­дется иметь дело в новом автономном образовании на своей тер­ритории. Характеристики пришли очень резкие. Например, зав отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Вос­точно-Казахстанского обкома Н.Петров (почему-то эти отделы за­нимались национальными вопросами) 31 марта 51-го года сооб­щал заведующему такого же отдела ЦК КП(б) Зеленскому (вся пе­реписка велась под грифом «строго секретно»:

«Среди чеченов (во всех документах называли их так. —Авт,) имеют место феодально-родовые пережитки и элементы нацио­нальной вражды, разжигаемые по отношению к другим нацио­нальностям, приведшие к нежелательным последствиям, имев­шим место в Усть-Каменогорске и Лениногорске (подразуме­вались локальные чеченские погромы в Усть-Каменогорске, предшествовавшие большому апрельскому 51 года. — Авт.),

Чечены плохо работают, спекулируют, совершают преступле­ния».

Видимо, из ЦК КП(б) Казахстана была дана тихая команда за­матывать идею с созданием Чечено-Ингушской АО, настраивая вайнахов на отказ обустраиваться в республике. Казахов можно понять: зачем им беспокойные «квартиранты»? Зачем садиться за один достархан с потрошителями?

Сталин, конечно, знал обстановку в республике. Не случай­но за усть-каменогорским чеченским погромом он заподозрил провокацию местных властей. И выразил неудовольствие «Орлу Востока» — так вождь уважительно называл первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана Жумабая Шаяхметова.

Но дело посчитал легко выправимым. Не в добровольном, так в добровольно-принудительном порядке решится вопрос с автономной областью. Время не торопило — вайнахи удалены с Северного Кавказа, сидят себе в казахстанском садке. Совсем не мешают стране. Зачем большой шум вокруг маленькой промаш­ки казахов. Пусть они вместе с вайнахами еще немного подумают над таким хорошим предложением Кремля.

Что конкретно — неприятные повороты на Корейской войне или спешная милитаризация Западной Европы — отвлекло вождя от этой проблемы? Неизвестно. Больше он к ней не возвращался. А потом похоронили его самого.

После смерти Сталина идею о создании Чечено-Ингушской АО в Казахстане или Киргизии (там руководство податливее) оз­вучил и начал пробивать выдвиженец и приятель Хрущева ми­нистр внутренних дел СССР Николай Дудоров. Но вдруг Никита Сергеевич скомандовал «Стоп!» и дал идее задний ход. Он рас­кручивал кампанию по разоблачению культа личности Сталина, и лыко о «незаконно депортированном народе» неплохо ложилось в строку.

К вайнахам в Казахстане зачастили чиновники: надо писать жалобы в Москву на геноцид узурпатором невинных горцев. И письма пошли — первый зампред Совмина СССР Микоян соби­рал их у себя в папки. В июле 1956 года Анастас Иванович решил принять делегацию вайнахов. Принял, погоревал с ними о их не­счастной судьбе. Тут же со спецпереселенцев сняли все ограниче­ния, а вскоре вышел указ Президиума Верховного Совета «О вос­становлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР».

Казахское руководство с радостью помогало вайнахам уби­раться из республики. Они потоками хлынули на свою родину и с криками: «Нам Хрущев разрешил!» стали вышвыривать из домов русские, осетинские и аварские семьи. Начались кровавые столк­новения, которые продолжаются по сей день.

У любого решения власти всегда имеются два результата — на короткое время и на дальнюю перспективу. Иногда они совпа­дают, но чаще всего — нет.

Совпадают и работают на благо страны в долговременном плане, когда эти решения правителей опираются на государст­венную мудрость и провидение, когда у отдающих команды одна цель — служить интересам народа. Это и характеризует таких правителей как Стратегов с большой буквы, а их странам обес­печивает подъем. Слова громковатые, но без них-то не обойтись. Измерять эти позитивные решения можно коэффициентом подъ­емной силы. Чем основательнее и стабильнее успехи, тем выше коэффициент.

Не совпадают, да и просто не выдерживают проверку вре­менем решения популистов и близоруких политиков, считающих себя Пупом Земли. А уж тем более тех, кем движет месть и другие корыстные мотивы: свои или отдельных групп. Отрукоплескала на первых порах какая-то часть общества громким вздрыгам вла­сти, но проходят годы, и разрушительные последствия эмоцио­нальных телодвижений этой власти становятся очевидны всем. Давно замечено: если вокруг какой-то затеи властей много пиара, значит надо ждать больших разрушительных последствий.

Такие разрушительные решения власти измеряют мощно­стью тротилового эквивалента.

Я уже сравнивал некоторые решения лидеров СССР и России по их разрушительной силе с колоссальными взрывами. Но при­бегать к этим сравнениям придется еще и еще.

У Никиты Хрущева свое место в истории — с его позитивны­ми мерами по части оздоровления общества. Но, выражаясь язы­ком Ельцина, он навертел достаточно загогулин, заложив всюду мины замедленного действия. Два его решения, принятые только из вредности, только из мести Сталину по величине тротилового эквивалента считаю наиболее значительными. Эти решения — по Северному Кавказу и Китаю. Коснусь того и другого.

Приход к власти Мао в Китае стал в те годы подарком судь­бы для СССР. Восточная страна без всяких раздумий заняла анти­американские позиции, и Советский Союз получил надежного со­юзника с неисчислимыми людскими ресурсами. У Соединенных Штатов с их планами нападения на СССР возникли большие про­блемы.

Наши войска не могли участвовать открыто в Корейской гра­жданской войне — иначе США с союзничками из Западной Евро­пы имели бы право атаковать Советский Союз как агрессора по мандату ООН. (Воевали только летчики под вымышленными фа­милиями типа Ким Ир Сен и с категорическим запретом попа­дать в плен). Но американцы, выручая своего подручного Ли Сын Мана, полезли туда сами, вытеснили, разгромили войска север­ных корейцев, прижав их к границе с СССР. Там, рядом с Владиво­стоком США собирались расположить свою крупную военно-мор­скую базу.

Миллионы китайских добровольцев не дали этим планам осу­ществиться. Мы обеспечили китайцев оружием, и они со свистом погнали американцев на юг. При этом, по подсчетам КНР, сами по­теряли убитыми миллион человек.

Сталин очень дорожил братскими отношениями со страной Мао— прочный союз двух великих держав гарантировал безо­пасность. Вождь мыслил стратегически: подписывая с Мао Цзэду- ном в феврале 1950 года договор о взаимопомощи, он не поддал­ся на уговоры своего окружения и все-таки включил в документ обязательство СССР отказаться от посягательств на Манчьжурию и вернуть Китаю в двухлетний срок Порт-Артур. Кроме того, мы предоставляли Китаю заем в 300 миллионов долларов. (И это при нашей послевоенной бедности!)

Надо было показать соседнему братскому народу, что народ СССР дружит с ним не ради присвоения территорий, не мелочит­ся и готов поделиться последними средствами. Не зря после это­го пошли предложения из Китая объединиться с Советским Сою­зом в одну страну. Чего делать, конечно, не следовало. И сдела­но не было.

Нам преподносили историки, что отношения с Китаем испор­тились у СССР после критики Хрущевым Сталина на 20-м съезде КПСС. Но китайцы не такие уж недоумки, чтобы из-за персональ­ных разборок в соседней стране нарушать только что созданный геополитический баланс.

Первый ощутимый удар по дружбе сразу же после своего прихода к власти Хрущев нанес требованием к китайцам запла­тить за поставленное им оружие в Корейской войне. Диктатор, дескать, разбрасывался добром, а Никите Сергеевичу приходится его собирать. Хрущев мыслил уже другими масштабами — мельче и жиже. Китайская элита была просто шокирована: ее страна по­теряла миллион человек, отстаивая интересы СССР, в ответ— ци­ничное жлобство.

Сталин, прежде чем принять Мао Цзэдуна, неделями вы­держивал его на госдачах. По себе знал, что восточного челове­ка нельзя баловать почестями: они кружат голову — зазнается. И Мао не дергался, понимал — это Сталин!

Но когда Никита Сергеевич по простоте душевной попытал­ся играть с Кормчим в ту же игру, китайский вождь по восточно­му оскорбился. Считал: куда конь с копытом, туда — ни-ни раку с клешней. < . . . >

 Ленинские принципы — это создание националь­ных республик с предоставлением им права на самоопределе­ние, вплоть до отделения. Так большевики построили СССР, по этому же лекалу сшил Тито СФРЮ (Социалистическую Федератив­ную Республику Югославию).

Но Мао был мудрее наших большевиков: не стал своими ру­ками вить гнезда сепаратизма, а образовал 9 автономных районов и 50 национальных округов. Все они при унитарной форме прав­ления равны перед единым законом и подчинены одному центру власти. Это позволяет Китаю сохранять многонациональное госу­дарство, наращивать потенциал, а мы кукуем на обломках своей страны. И по СФРЮ мир давно справил поминки.

Шаг за шагом Хрущев доводил отношения с братской стра­ной до разрыва, до военного противостояния. В одночасье мы превратились из друзей во врагов.

В те годы я нес армейскую службу на Дальнем Востоке, и все наши части перебрасывали к границе строить ДОСы — долговре­менные оборонительные сооружения. Укрепленные туннели с ок­нами амбразур в китайскую сторону протянулись на сотни кило­метров. Миллионы кубометров бетона и миллионы тонн стали было закопано в землю. Эшелонами везли новое вооружение в Туркестанский, Среднеазиатский, а особенно в Дальневосточный и Забайкальский военные округа, на Тихоокеанский флот, удваи­вались силы Дивизии речных кораблей на Амуре и Уссури. Была даже создана Ставка военного командования на Дальнем Востоке для общего руководства войсками.

< . . . >

Да и мир, возможно, был бы сегодня другим — без Единого Идола в Вашингтоне, перед которым должен поклоняться и вста­вать на колени весь Земной шар. Правда Россия в таком случае могла лишиться счастья лицезреть Восьмое чудо света — Питер­ских При Власти, которые по маковку погружены в чистоган и у кого под носом продают безнаказанно рабочие поселки вместе с людьми, а жулики-генералы поставляют в свои же воздушно-де­сантные части хлам под видом парашютов на сотни миллионов рублей. Когда доведенный до отчаяния русский народ предлага­ет погрузить на самолеты питерскую власть вместе с ее назначен­цами — олигархами и сбросить без парашютов, мне такой шаг ка­жется экстремистским. Надо обязательно с парашютами, но имен­но — с этими.

Может быть, Хрущев перечеркнул сталинскую идею созда­ния Чечено-Ингушской АО в Казахстане отчасти потому, что вра­ждебным становился Китай? А на его границах полумиллионное население вайнахов легко могло превратиться в пятую колонну Поднебесья — со всеми вытекающими последствиями? Но Ки­тай — не Турция, у него на все случаи жизни своих штыков пре­достаточно.

Так или иначе, а вайнахи вернулись на Северный Кавказ. Вер­нулись не как отбывавшие справедливое наказание за десятиле­тия грабежей, убийств, предательства Родины, пособничество ее врагам. Вернулись, с подачи Хрущева, как незаконно репресси­рованные центральной властью, как обиженные русским наро­дом. Как жертвы, которым государство должно компенсировать их страдания в денежном эквиваленте.

Само решение о возвращении вайнахов — на первый взгляд, благоразумное — на самом деле было чисто популистским ша­гом, пропагандистской акцией для поднятия авторитета Никиты Сергеевича в глазах либералов. Власть поставила крест на инте­ресах десятков тысяч русских, аварских, осетинских, лакских се­мей, которые в 1944 году по ее же призыву переехали в Чечено- Ингушетию на постоянное место жительства. Но теперь были вы­нуждены уматывать в спешном порядке. А что в перспективе?

Россия сама обрекла себя на вечную головную боль, вновь превращая вайнахскую территорию в очаг нестабильности, в бек- фордов шнур. Эмиссары Турции и стран Ближнего Востока, под­стрекаемые США, будут пытаться с помощью этого шнура запа­лить весь Кавказ, чтобы получить контроль над бассейном Кас­пийского моря. А точнее — над его природными ресурсами.

Подозреваю, что в такой трактовке проблемы кто-то может учуять запашок великодержавного шовинизма. Мол, а как же пра­ва многострадального вайнахского племени? В том-то и дело, что создание их автономной области было, на мой взгляд, в интере­сах и самих чеченцев и ингушей.

Быть постоянно в эпицентре геополитических схлесток дер­жав за важный регион для них оказалось непосильной ношей. И для других рядом с ними— тоже. Русскоговорящее населе­ние Чечено-Ингушской АССР— русские, украинцы, белорусы, евреи — составляло в 1989 году 326,5 тысячи человек. А по пе­реписи 2002 года — осталось 48 тысяч, на 278,5 тысячи меньше. Где они — убиты, бежали от произвола с котомками за плечами? Власть не дает ответа.

Да и самих вайнахов погибло в девяностые годы около 40 тысяч человек. Давно начался их Исход из Чечни. По некоторым данным, республику уже покинуло около 600 тысяч вайнахов — многие переехали жить в другие города России, подальше от Се­верного Кавказа. А многие вернулись в ставшие им родными Ка­захстан и Киргизию. Там сейчас такие большие диаспоры, что впо­ру создавать автономную область.

А кто остался в Чечне? Те, кому не по карману переезды и две внушительные по численности группы мужчин. Одна из них бега­ет с автоматами по горам, называясь боевиками, а другая гоняет­ся за ними с удостоверениями властных структур.

Потом они меняются местами.

А русские регионы снабжают их всем, что необходимо для жизни — прежде всего продуктами питания. Ну и деньгами, разу­меется. Чтобы бегали веселее.

Почему-то считается, что антирусская вакханалия в Чечне на­чалась с приходом Дудаева. Нет, Дудаев и поднялся-то как раз на этой волне. Получив индульгенцию от хрущевской команды, гор­цы принялись за свое и стали выстраивать жизнь по антигуман­ным нормам адатов, от которых их отучил Казахстан. Антирусская пропаганда давно велась в Чечено-Ингушской АССР на официаль­ном уровне.

Я многократно бывал в этой республике и наблюдал, как сами чиновники упорно поднимали градус ненависти вайнахов ко всем инородцам.

Жил там в 70-е годы мой хороший знакомый ингуш Осман Га- даборшев — заведовал отделом в республиканской газете «Гроз­ненский рабочий». Как-то писал он дома статью, а дочка, ученица третьего класса, готовясь к урокам, читала «Родную речь» на на­хском языке.

—     Папа, — спросила она, — а зачем надо убивать русских?

—     С чего ты это взяла? — возмутился отец. — Что за гадость у тебя в голове?

—    В «Родной речи» написано, — ответила дочка и вслух про­читала: русские — свиньи, они наши враги. Когда ты вырастешь, научись убивать их при всяком удобном случае.

Гадаборшев не читал учебники на родном языке, а тут взял, полистал — и схватился за голову. Сплошные антирусские сентен­ции. Москва не контролировала издания на национальных язы­ках, чем и пользовались башибузуки от просвещения.

Как правоверный коммунист Гадаборшев пошел с запиской в Чечено-Ингушский обком КПСС, где тогда, кстати, не последнюю должность занимал Доку Завгаев — будущий глава республики. Но обком не отреагировал на записку. И Осман направил письмо в ЦК КПСС.

Поднялся шум. в обкоме вослед Гадаборшеву зло бросали: «Стукач!» А однажды он поздно вечером возвращался с работы домой и как только открыл калитку, ему выстрелили в спину из пистолета. Метили в сердце, но чуть занизили — пробили легкое.

Его едва вытянули с того света. Отдел пропаганды ЦК при­строил Османа в «Правду» (где тогда работал и я) — корреспон­дентом по Вологодской области. Подальше от Кавказа! Мы — его коллеги ездили в Вологду, чтобы помочь южному человеку осво­иться в северных краях.

В 80- е годы чечено-ингушский официоз усилил героизацию личности абрека Зелимхана Гушмазукаева. Колхоз имени Зелим­хана, улицы имени Зелимхана, фильмы и книги о нем— что-то вроде «Жития святого Зелимхана». Молодежь должна была ему подражать и следовать примеру героя.

Как гимн, звучала по утрам кантата Гешаева:

Когда над горами сгущался туман И был камнепад небывалый, В Харачое родился абрек Зелимхан, Гроза всей России немалой...

А чем он прославился, шастая по Кавказу еще в царское вре­мя? Вот некоторые его подвиги: застрелил начальника Грознен­ского округа Добровольского и начальника Веденского окру­га полковника Галаева, совершил налет на Грозненский вокзал, умыкнув из кассы 18 тысяч рублей, остановил со своей бандой пассажирский поезд и расстрелял 17 ехавших в нем русских офи­церов с семьями. Особенно красочно расписывалось нападение отряда Зелимхана на Кизляр (позже Радуев повторит его «под­виг»), где он ограбил банк. Все это, естественно, выдавалось че­ченскими пропагандистами за решительную борьбу с проклятым царизмом.

Со стороны Чечено-Ингушетия тогда не выглядела мятежным регионом. Но внутри стояла предгрозовая духота — русские се­мьи стали покидать республику.

В один из приездов в Грозный я не нашел на прежнем месте памятник генералу Ермолову— его задвинули в грязную нишу и обмотали колючей проволокой. Зато при въезде в ущелья стоял во всей красоте в гипсе и бронзе абрек Зелимхан — в бурке, па­пахе, держа под уздцы вороного коня.

А экономика автономной республики едва волочила ноги. Первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС прислали из Куйбышева Владимира Фотеева. Энергичный, умный человек, он был стреножен указанием центра: «Нам не важны показате­ли — нам нужна тишина в республике».

— О какой эффективности вы говорите? — морщился Фотеев от моих неуместных вопросов. — Все тейпы требуют себе руково­дящие должности. Чтобы всех ублажить, приходится дробить сов­хозы и предприятия, создавать новые начальственные посты.

в обкоме я встретил и Доку Завгаева — он был тогда уже вто­рым секретарем обкома КПСС и отвечал как раз за идеологию. Прикидываясь несведущим, я спросил его:

—     А что это у вас за джигит с конем у каждого въезда в уще­лье?

—     Ну, не у каждого, а кое-где стоит, — уточнил Доку Гапуро- вич. — Это наш национальный герой Зелимхан.

—    Тот, что промышлял грабежами?

—    Да, тот. У каждого народа свои герои, — философски про­изнес Завгаев.

(Летом 1989 года, на волне горбачевской раздачи страны на­циональным баронам, «философ» станет первым секретарем это­го обкома КПСС — начнется бурное вытеснение с руководящих постов нечеченских кадров и насаждение примитивизированно- го ислама. Главный ст Вайнахии ковал, пока горячо: за два года — до сентябрьских событий 91-го — в республике вме­сто школ построили 200 мечетей, открыли исламские университе­ты в Курчалое и Назрани. Осенью 90-го Верховный Совет Чечено- Ингушетии под предводительством Завгаева принял Декларацию о ее государственном суверенитете и пригрозил подписать Союз­ный договор с другими республиками СССР, т.е. остаться в соста­ве Советского Союза, только после «возврата отторгнутых терри­торий Ингушетии».

Первый секретарь пытался усидеть на двух стульях — ком­мунизме и вульгарном исламе. Но шмякнулся между ними. Позже, после провала Завгаевым всех чеченских миссий Ельцин назна­чит его Чрезвычайным и Полномочным послом России в Танза­нии, а Путин сделает замом министра иностранных дел РФ — не по каким-нибудь второстепенным вопросам, а по финансовым. Бнай Брит не позволяет вассалам разбрасываться полезными для Суперордена кадрами).

Кажется, перенасытил я себя удовольствием слушать по утрам кантату о Зелимхане. Теперь трудно спуститься с ее высокого слога. Так вот «когда над горами сгущался туман», тогда и готовилась поч­ва под такое событие, как явление Дудаева Джохара народу.

В начале сентября 91-го архаровцы Дудаева захватили гроз­ненский телецентр и Дом радио. Для нашего министерства печа­ти это стало чрезвычайным событием. Из Грозного мне звонили журналисты — их не пускают в рабочие кабинеты.

я пытался связаться с главой Чечено-Ингушской республики Доку Завгаевым, но в приемной ответили, что сами ищут его не первый день.

Направить в Грозный кого-то из министерских чиновников? Но это выглядело бы не по-мужски. Положение такое, что надо от­правляться самому.

Я позвонил президенту Ельцину — получить разрешение на поездку (так было положено). Он дал «добро» без особой охоты и сказал:

—    Туда я направляю Бурбулиса с группой — вы присоедини­тесь к нему.

Потом добавил:

—     Посмотрите там все своими глазами и мне доложите.

В начальственных кабинетах Грозного гулял ветер — был полный вакуум власти. Я взял в помощники двух влиятельных знакомых чеченцев и приехал в телецентр. После долгих препи­рательств вошли в здание, а там — бедлам. По углам высокими кучами лежали буханки хлеба, на полу— грязные тулупы, от ко­торых тянуло прелой овчиной, на подоконниках стояли пулеметы Симонова со свисающими заправленными лентами.

Какой-то молодой вайнах подскочил и попытался сорвать с лацкана моего пиджака знак народного депутата СССР.

—      Брысь, салага! — сказал я ему по-чеченски (этому меня научили вайнахские одноклассники еще в Восточном Казахстане) и ребром ладони резко ударил по бицепсу. Рука нападавшего об­висла а другой он потянул к себе автомат. Но бородач-боевик ска­зал ему что-то строгое, по-чеченски — инцидент был исчерпан. Мы повели разговор.

Приказ захватить телецентр был отдан Дудаевым, и уйдут они отсюда только по приказу Дудаева. Так объяснили мне ситуа­цию архаровцы генерала.

Группа госсекретаря Геннадия Бурбулиса (в ней были началь­ники из МВД РСФСР) уже встречалась с Дудаевым, и я назавтра присоединился к ней. Захват телецентра был только частью воз­никших проблем.

Джохар со своей командой располагался на окраине Грозно­го, в двухэтажной школе. Воды в здании давно не было, а в обес­точенные туалеты люди ходили тоже давно — это было видно по заросшим дерьмом унитазам и их окрестностям, а также слыш­но — по вони, щипавшей ноздри даже в коридорах и комнатах. В одной из таких комнат мы проводили переговоры.

Перед школой располагалась небольшая площадь — на ней группа старых чеченцев кружила в своем ритуальном танце (в ре­зультате трехдневных наблюдений я взял себе на заметку: около семи часов вечера старики-чеченцы расходились по домам, пло­щадь пустела, и дудаевская команда с десятком охранников оста­валась одна. При желании ее можно было интернировать верто­летным десантом «без шума и пыли»).

Усы выдают характер мужчины. Хозяева пышных усов, как правило, открытые люди, без вождистских амбиций, в военном деле— рубаки. А тонкая строчка под носом— признак высоко­го самомнения, коварства их обладателя. Такие люди и в граждан­ской жизни, и в военном деле стремятся взобраться на высокие командные должности.

У Джохара были тонкие усы, а большие глаза с поволокой секс-охотника только подчеркивали их узость.

—      Вы меня оставите без моей гвардии, — пошутил он при знакомстве со мной, имея в виду стычку с его архаровцем в теле­центре. Ему доложили все обстоятельства моего посещения учре­ждения, и в голосе Дудаева я уловил нотки уважения.

—     А зачем вам телевидение? — неожиданно спросил он.

Отвечать на детские вопросы всегда трудно.

—     Народу хлеб нужен, а не телевидение, — продолжал Джо­хар. — Мы вырубили его (часть программ закрыли, оставили по- литагитки с лозунгами, типа: «Ичкерия — субъект Аллаха». — Авт.), и народ даже не заметил.

Он говорил это в присутствии Зелимхана Яндарбиева, гово­рил подчеркнуто небрежно.

Я обратил внимание: на переговорах, когда рядом был Ян­дарбиев, Дудаев вел себя жестко, несговорчиво, а без него ме­нялся, становился благоразумным собеседником, как бы освобо­ждался от пресса. Правда, от Зелимхана отрываться не удавалось: мы с Дудаевым выходили на улицу подышать — он рядом, мы, пе­ребрасываясь словами, останавливались на лестнице — он тут же спешил к нам (после убийства Джохара Зелимхан сразу же станет президентом Ичкерии).

Яндарбиева я знал раньше: он вращался в московских ли­тературных кругах, занимался поэзией, издавал сборники своих стихов с такими милыми сердцу названиями, как «Сажайте, люди, деревца!». Он родился недалеко от Усть-Каменогорска, в таежном селе Выдриха на горной реке Уба. В ней водился крупный таймень с алыми плавниками и хариус. Об этом мы как земляки непремен­но вспоминали с Яндарбиевым, встречаясь в прежние годы.

Потом Зелимхан увяз в сетях спецслужб Турции, Иордании и черт знает еще каких стран. Буквально на глазах переродился в непримиримого врага России и стал главным идеологом сепара­тизма в Чечено-Ингушской АССР. Он со свирепым рвением испол­нял возложенную на него заграничными шефами роль смотряще­го за политиками Северного Кавказа. И распоряжался финансами, поступавшими «оттуда» для разогрева Вайнахии.

Зелимхана опасались.

Улучив момент, я взял его под локоток и тихо сказал:

—     Земляк, зачем ты так усердно пасешь Джохара?

—     Это не ваше дело, — окрысился он, переходя на «вы», — А ваш земляк я по несчастью. Моя родина Ичкерия и земляки — чеченцы.

И повернулся ко мне спиной. Не научила меня жизнь тонко­стям дипломатии. Хотя из дикого волка в любом случае не полу­чишь дрессированного Полкана, приносящего домашние тапочки.

На переговорах Яндарбиев выбрал скандальный тон. Мы даже обращались к Дудаеву, чтобы тот утихомиривал соплемен­ника. Но Джохар не обращал внимания на наши протесты, а толь­ко поддакивал своему идеологу, сидевшему от него по правую руку.

Архаровцы Дудаева разогнали журналистов и оккупировали телерадиокомитет, потому что его председатель вместе с главой республики Доку Завгаевым поддержал ГКЧП. Так наши партне­ры по переговорам трактовали события. А кто они такие, чтобы распоряжаться собственностью и кадрами Министерства печа­ти и информации РСФСР? Яндарбиев на это кричал: они здесь хо­зяева, и нечего Москве лезть в дела республики. Тем более — вы­ручать гэкэчепистов (прием демагогов: речь-то шла не о защите чести мундира какого-то человека, а об ответственности за само­управство).


Дудаев немного смягчал позицию бывшего учителя «сажать деревца»: вот подберут кандидата на пост председателя, и теле­компания заработает в прежнем режиме. «Давайте подбирать вместе» — предложил он. А почему Москва должна решать такой вопрос под дулом пистолетов каких-то башибузуков?! Вокруг это­го и шли наши споры. В конце концов (не без помощи Хасбулато­ва) мы нашли общий язык: журналисты вернулись в студии, ком­пания заработала. В разговорах о политическом положе­нии в республике солировал Бурбулис. Много было вымыслов в прессе о его, якобы, сговоре с сепаратистами, но я должен ска­зать— на переговорах он твердо отстаивал интересы России. Шумливому Яндарбиеву он бросал, чтобы тот и не мечтал о выхо­де из состава РСФСР А всей команде Дудаева говорил в грубова­
той форме: если они действительно патриоты Чечено-Ингушской республики, пусть помогают вводить ситуацию в конституцион­ное русло, а если будут вилять и смутьянить — Россия их разде­лает под орех.

Конечно, это были только слова. Генералы МВД РСФСР, чьи службы должны бы уже и разблокировать телецентр, и поставить на место мятежников, тут же сидели молча, с равнодушием выслу­шивая эскапады политика.

Когда страсти накалялись до предела, Бурбулис просил оста­вить его с Джохаром один на один. Они долго о чем-то беседова­ли (Яндарбиев шмыгал к ним в кабинет почти ежеминутно), после чего Дудаев осаживал свою группу.

Все сходились на том, что выходу из кризиса мешает пове­дение Доку Завгаева: он числится при верховной власти, все еще глава Вайнахии, но находится в бегах, не делает никаких заявле­ний, и никто не может понять, что происходит. Правительство не функционирует. По улицам городов сновали машины с высунуты­ми из окон стволами автоматов. Кто эти вооруженные люди, чьи кланы они представляют?

Для нормального государства ситуации возникла более чем нелепая. Хотя группа Дудаева и устроила погром в Верховном Со­вете (якобы за поддержку ГКЧП), но была еще ничем. Была далеко от власти, сидя в загаженном здании школы. А легитимная власть со всеми силовыми структурами самоустранилась от выполне­ния своих функций, зарылась в норы, как выводок пауков перед ливнем. И хитрован Доку Завгаев — закрутил своими интригами «вихри враждебные», теперь сидит где-то, как филин в дупле, на­блюдая за расползанием по республике сепаратистского гноя.

Я позвонил Ельцину и рассказал о первых впечатлениях об увиденном.

— Постарайтесь намти Завгаева и поговорить с ним, — пору­чил Борис Николаевич.

В Грозном у меня оказалось немало знакомых чеченцев. С кем-то мы провели детство в Восточном Казахстане, но по боль­шей части это были люди, окончившие, как и я. Казахский госу­дарственный университет в Алма-Ате. Много чеченцев училось в КазГХ почти все они занимались борьбой или тяжелой атлетикой, и я достаточно времени провел с ними на тренировках и спортив­ных сборах перед всесоюзными соревнованиями.

      Знакомые давно обустроились на престижных должностях в спецслужбах и аппарате правительства — им был нужен покой в республике. А припадки сепаратистской эпилепсии тревожили их. Куда, как не к ним, надо было двигать за информацией о ме­стоположении Завгаева, да и о закулисной стороне дудаевского мятежа?

Друг про друга вайнахи знают все или почти все. Но посколь­ку они — нация, как вещь в себе: закрытая, непрозрачная, выта­щить из них сведения о внутренней жизни постороннему челове­ку непросто. Правда, если они «съели пуд соли» с тобой и тебе до­веряют, то рассказывают про все без утайки.

Как случилось, рассуждали друзья за скромным вечерним столом, что генерал Дудаев в свои сорок шесть лет бросил пер­спективную военную службу (был командиром дивизии дальней авиации в эстонском городе Тарту) и подался в Чечню? Раньше он не баловал Кавказ своими приездами — жил и учился в Тамбове, служил в далеких от родины городах, заканчивал Военно-воздуш­ную академию имени Гагарина, воевал в Афганистане.

И отпуска с русской женой проводил где-нибудь на море. Че­ченцы только слышали, что у них, как у ингушей Аушев, тоже есть свой боевой генерал, который управлял полком в Афганистане, под­вергая ковровым бомбардировкам позиции и аулы моджахедов.

— Вай-вай, — качали головой старики, — как может вайнах сжигать родовые гнезда братьев-мусульман?

Тогда «откуда у хлопца» чеченская грусть?

Вначале 90-го активизировалась на кавказском направле­нии работа посольств Турции и Иордании в СССР. Судьба Совет­ского Союза, как мы знаем, была предрешена. Бнай Брит, словно лев, насытился и, чуть отодвинувшись в сторону, издавал утроб­ные звуки отрыжки: пусть шакалы ковыряются в остатках добычи. У них со львом одно поле охоты.

Службы посольств организовывали поездки в Грозный че­ченских делегаций из своих стран. В тамошних вайнахских диас­порах антисоветский настрой был в порядке вещей, и в делегации подбирали людей соответствующих. Зелимхан Яндарбиев стелил­ся перед гостями кошмой: возил их по городам и поселкам, уст­раивал встречи со старейшинами и молодежью.

Никто не скрывал пропагандистских целей своих приездов. На всех встречах гости повторяли, как заученное: советская дер­жава ослабла, дышит на ладан, и время пришло для националь­ной идеи вайнахов — идеи реванша. Реванша за депортацию, за довоенные чистки аулов чекистами и даже за ермоловские опе­рации в горах.

Пожилые чеченцы встречали заезжих провокаторов насто­роженно. Но молодежи их слова нравились. Реванш — это ведь автомат в руки, и пали по встречным-поперечным.

А кураторы Яндарбиева под реваншем подразумевали нечто иное — возрождение на Северном Кавказе независимого ислам­ского государства — верного союзника Турции и других ближне­восточных сателлитов США. Вайнахия должна была играть роль собирателя соседних земель в Конфедерацию Горских республик, объединившую на первом этапе Чечено-Ингушетию с Дагестаном, а затем — с Кабардино-Балкарией, Карачаево-Черкесией и даже с буддистской Калмыкией.

Надо выдернуть из-под России стратегически важный реги­он с разветвленной нефтегазотранспортной системой и превра­тить его для русских в минное поле.

Планы большие, а где взять для их исполнения нового имама Шамиля? Завгаев не годился — вертляв, как флюгер. Среди даге­станских политиков влиятельных сепаратистов не было.

Вспомнили о генерал-майоре Дудаеве— кавалере ордена Боевого Красного Знамени. Он не запятнан межтейповыми раз­борками, решителен и смел. Приучен командовать вооруженны­ми силами. Политические взгляды? Они у основной части вайна- хов одни: брать для себя больше свободы за счет несвободы дру­гих. Правда, Джохар не знал чеченского языка. Не беда — выучит.

В Тарту съездил сначала один Яндарбиев. Потом свозил туда активистов только что созданной Вайнахской демократической партии, затем представителей диаспор из США и Турции. Гене­ралу сказали: парень, хватит сидеть в стороне! Горбачев собрал­ся дать автономиям статус союзных республик — Чечено-Ингу­шетии потребуется авторитетный президент, чтобы кремлевская чиновничья мелкота выстраивалась перед ним во фрунт и чтобы он выбивал финансы из Центра (об идее создания Конфедерации горских республик пока умалчивали — Дудаев сам должен доз­реть до нее). Словом, пора Джохару уходить в отставку и переби­раться в Вайнахию — готовить народ к своему воцарению. Летом 90-го отставной генерал Дудаев прибыл в Грозный.

Нахватался же он в Эстонии европейских заморочек: со­брал в толстую папку компромат на местную власть и отправил­ся по селам рассказывать людям — с этой папкой Джохар поедет в Гаагу судить Международным трибуналом «клику Завгаевых». Власть достала народ взятками, и все соглашались, что ее надо судить. Только зачем для этого ехать за тридевять земель? «Бери власть,— говорили ему,— и суди взяточников здесь, принарод­но. Люди тебя поддержат».

Такое мелкое дудаевское начало не нравилось инициаторам ^го переезда. Нужен не клерк с синей папкой, а гарцующий на коне джигит с шашкой наголо, призывающий очищать землю от всех неверных. Яндарбиеву указали на упущения в работе с подо­печным, и Зелимхан написал Джохару воинственную речь — до­лой колониальный диктат Москвы, да здравствует независимая Вайнахия, — с которой в ноябре 90-го тот выступил на съезде че­ченского народа. Там были представители диаспор из США, Иор­дании, Турции — они предложили деньги на оружие и содержа­ние боевых дружин. Процесс пошел.

Как военный, давший Родине присягу, Дудаев ждал от Роди­ны экзекуции за измену. Годы, проведенные в Советской Армии, научили его ответственности за свои слова и поступки. Но изме­на в Советском Союзе стала к тому времени нормой жизни — на Джохара не обращали внимания.

И уже через полгода Дудаев создал в Вайнахии параллельную Верховному Совету структуру власти — исполком Общественного конгресса чеченского народа. Сам конгресс и его исполком пред­ставляли собой фантом, мыльный пузырь (и власть поплевывала на них свысока), зато реальными были слоняющиеся по улицам с автоматами гвардейцы Джохара. Эти архаровцы как раз захватили телецентр и брали штурмом здание Верховного Совета.

За тем вечерним столом чеченцы сказали мне примечатель­ную вещь: Дудаев жаловался своим близким, что его уже беспо­коит эскалация беззакония в республике. Мутная вода межвла- стья привлекает «рыбаков»: вайнахи достают из схронов оружие и бесконтрольными группами пиратствуют на дорогах. Горцам безбрежная воля всегда пьянит головы. Надо решать с властью: или-или!

Утром следующего дня один из хозяев стола повез меня в Надтеречный район к Доку Завгаеву. Мы сели в потрепанные «Жи­гули», чтобы не привлекать внимания рыскавших по дорогам ба­шибузуков, и меньше чем через пару часов были в родовом селе Доку Гапуровича.

Подъезд к воротам его большого кирпичного дома был пере­горожен стеной из нескольких десятков мешков с песком. Из бой­ниц на нас смотрели дула ручных пулеметов.

— Кто такие? — спросил, видимо, старший по обороне. Хозя­ин «Жигулей» представил меня. Кто-то долго ходил докладывать Завгаеву о нежданных визитерах. Потом меня завели в дом.

В гостях у Доку Гапуровича был его родственник— они си­дели за столом с початой бутылкой коньяка. Родственник вежли­во удалился в соседнюю комнату, и мы с главой республики оста­лись одни.

—     Что происходит? — спросил я у хозяина.

—    А вы разве не видите? — ответил он вопросом на вопрос.

—     Вижу, конечно. Ельцин поручил мне посмотреть, погово­рить с Вами. И вот я вижу полное безволие власти. У вас под ру­ками правительство, прокуратура, милиция, КГБ, внутренние вой­ска, а в Грозном хозяйничает какая-то группа вооруженных по­громщиков. Почему мятежники бродят по улицам, а не сидят за решеткой?

—     Мне запретили использовать силу, — огорошил меня Зав- гаев. — В конце августа к нам специально прилетал Асламбек Ас­лаханов и на экстренном заседании президиума Верховного Со­вета Чечено-Ингушской АССР предупредил о недопустимости применения силы с нашей стороны.

Вайнах Аслаханов был тогда председателем Комитета Вер­ховного Совета РСФСР по вопросам законности и правопоряд­ка (позже работал советником президента Путина, сейчас — член Совета Федерации РФ от Омской области), на первых порах, гово­рят, симпатизировал Дудаеву.

Вот это уровень руководителя автономной республики: у его народа горит под ногами земля, а он послушно выполняет безот­ветственные указивки постороннего человека — не лить воду в огонь! Правда, Завгаев добавил, что и в силовых ведомствах пол­ный раздрай: кто подчиняется Ельцину, а кто Горбачеву — сплош­ной туман.

—     Как раз Ельцин и поручил мне спросить, что вы собирае­тесь делать дальше? — сказал я Доку Гапуровичу.

—     Верните мне власть! — произнес он задумчиво, как бы на­деляя меня особыми полномочиями.

—     Прямо сейчас нарисую золотую каемку на блюдце и пре­поднесу вам на нем власть. Доку Гапурович, — не удержался я от ехидства. — Власть в ваших руках. Выбирайтесь из своего убежи­ща в Грозный и наводите порядок.

—    Нет, так в Грозный я не вернусь. Передайте Ельцину, пусть он назначит меня министром сельского хозяйства России, и я уеду в Москву.

(Когда я сообщил Борису Николаевичу по телефону пожела­ние главы автономии, тот долго в трубку чертыхался, хотя ругани в общем-то не терпел).

Я предложил Доку Гапуровичу вариант: поскольку у вайнахов появилась аллергия на Завгаева лично, пусть он, набравшись му- >кества, вернется в Грозный, заявит там о своей отставке и пред­ложит в преемники достойного, не запятнанного коррупцией че­ловека. Это будет по-мужски, в рамках закона.

—     Никаких заявлений я делать не намерен. Разбирайтесь тут сами, — набычился глава автономии. — Вы хотите, чтобы вместо меня стал Дудаев? — почему-то заподозрил он во мне пособника мятежников. — Намучаетесь вы с ним.

Сказал так, будто правление самого Завгаева принесло Вай- нахии процветание и стабильность. Было ясно, что дальнейший разговор с ним бесполезен — политик довел ситуацию до полной анархии и не в состоянии оценить объективно происходящее.

В Грозном я позвонил Ельцину и передал содержание разго­вора с Завгаевым, свои впечатления от встречи с ним.

—    Я направляю в Чечено-Ингушетию Руслана Хасбулатова, — сказал президент. — Это его республика, ему легче договориться с чеченцами.

Хасбулатов только что прилетел из Японии и, не задержива­ясь в Москве, прямым ходом — в Грозный. Мы жили в доме прие­мов обкома КПСС — большой зал, а из него двери в отдельные комнаты — спальни. Самую комфортабельную комнату вайнахи припасли для Руслана Имрановича. Сначала по залу в нее проше­ствовала обслуга Хасбулатова — с чемоданами и упаковками ба­ночного японского пива. Затем обозначился сам и.о. спикера пар­ламента и тут же скрылся за дверями своей комнаты передохнуть с дороги.

В гостинице нас донимали комары. Высокий потолок зала был ими усеян — ночью они пили кровушку москвичей, теперь, днем, вкушали в дреме блаженство. Пока постояльцы были в отъ­езде, я снял с себя спортивные штаны и, скручивая их в тугой ко­мок, начал с силой бросать этот комок в потолок — по скопищам комаров. Других орудий в доме не оказалось — ни швабры, ни палки. Шмякнувшись о потолок, комок давил комаров, тут же воз­вращая себе форму штанов и обратно летел плавно, покачиваясь, как сухой лист. В один из таких забросов штаны вильнули и заце­пились за рожок большой люстры.

С пола их не достать, забрался на стул — тоже. На подокон­нике зала лежал не первые сутки ручной пулемет — зачем его там положили, одному Богу известно. Я взял его за приклад и, подняв­шись на стул, начал цеплять свои штаны концом ствола.

—    Зенитку бы сюда, у нее длиннее стволы, — послышался на­смешливый голос.

Я посмотрел вниз — там, улыбаясь, стоял Джохар Дудаев. Один — в цивильном костюме, черной шляпе, с тонкими усиками.

—    Вот справился без зенитки, — ответил я тоже с улыбкой. — Чечня хотела забрать у меня последние штаны — приходится воз­вращать их с оружием в руках.

—     у России много штанов— не обеднеет,— сказал в тон моей шутке Дудаев. — А комаров с потолка лучше снимать пыле­сосом. Проверено.

Но тут появился помощник Руслана Имрановича, дворня за­суетилась — Джохар приехал на встречу с Хасбулатовым.

Они уединились в комнате и.о. спикера и очень долго вели разговор. О чем? Это стало ясно назавтра — вечером Хасбулатов собрал последнюю сессию Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР: она приняла решение об отставке Завгаева и своем само­роспуске.

Ни Завгаева, ни многих других депутатов не было — в зале галдели посторонние люди. Но Руслан Имранович, краснея за столом ведущего от натуги, продавил это решение: власть на пе­реходный период, до очередных парламентских выборов, пере­давалась Временному высшему совету (ВВС) Чечено-Ингушской республики из 32 депутатов прежнего Верховного Совета.

Вот их кандидатуры, по всей вероятности, так долго обгова­ривали между собой в гостевом доме обкома Хасбулатов с Дудае­вым. Как показало время, толку из этого ВВС не получилось — он походил на крыловскую упряжку из лебедя, рака и щуки. Видимо, Руслан Имранович постарался засунуть туда своих людей, а Джо­хар — своих.

Возможно, Дудаев думал об этом давно, а возможно, и по­следний разговор с Хасбулатовым, и базар, именуемый сессией, подвели его к мысли о тайной встрече с кем-то из очень близ­ких Ельцину людей. Для откровенной беседы о перспективах рес­публики. Он рассчитывал изложить свои взгляды и предложения, чтобы их точно донесли до Президента России, не допуская ка­кой-либо утечки информации.

Доверенный человек Джохара сказал мне, что генерал хочет поговорить со мной тет-а-тет сегодня же, поздним вечером. Меня привезли на «Жигулях» в дощатый домик какого-то садового то­варищества. Минут через двадцать тоже на «Жигулях» туда прие­хал Дудаев — с бутылкой коньяка. На столе в домике лежали в эмалированных чашках помидоры и сливы. Разлили по рюмкам, пригубили.

—     Мне сказали, что вы хотите передать кое-что на словах Ельцину. Без посторонних ушей, — начал я разговор. — Никто, кроме нас троих, не будет об этом знать.

—     Я надеюсь, — произнес спокойно Джохар. Он оперся ла­донями на крышку стола и какое-то время внимательно смотрел на нее, будто там лежала оперативная карта.

—    Мы ударили в стык между неприкрытыми флангами ельцин­ской и горбачевской позиций. Открылся оперативный простор, — использовал генерал военную терминологию. — Развивать или нет наступление, зависит от нас. И от Бориса Николаевича.

В течение всего разговора он Ельцина называл уважительно Борисом Николаевичем, а Горбачева сухо — Горбачевым. Тогда многие по незнанию противопоставляли двух этих лидеров.

—     Народ у нас неоднородный, огородился в тейповых ячей­ках. Его трудно объединить, — продолжал он. — И большинство хочет жить с Россией. Но это пассивные люди. Они заняты свои­ми делами — им не до политики. Пока только малое меньшинст­во мечтает о суверенном государстве Ичкерия. Но это меньшин­ство — молодые люди, более активные и более организованные. Они способны увлечь за собой пассивную часть вайнахов— у многих из них большой зуб на Москву. Сейчас ситуацию можно качнуть в любую сторону: сбить волну абреческой самостоятель­ности, ил^! раздуть огонь. Я хочу, чтобы об этом знал Борис Нико­лаевич.

Он еще раз пригубил коньяк и сказал:

—     За последние месяцы я убедился, как легко на Северном Кавказе раскрутить маховик гражданской войны. И если меня по­пытаются припереть в угол, я готов к этому. Я способен на это. Хочу, чтобы это Борис Николаевич тоже знал.

Его слова отдавали угрозой. Я напрягся, ожидая развития беспредметного разговора в конфронтационном ключе. Но, похо­же, у Дудаева это вырвалось по митинговой привычке. Он совсем не следил за эффектом сказакгного, а с равнодушным видом взял сливу со стола, повертел перед глазами — помыта ли? — и съел. Затем вторую, третью.

—      Если бы не предательская политика Горбачева, я бы из Вооруженных Сил не уволился,— признался он.— Вместе со страной Горбачев развалил и армию В ней нечего делать. Но то, что приходится делать сейчас, мне тоже не нравится. Я вижу: меня хотят использовать в большой игре. И понимаю, что независи­мой Чечне, враждебной России, долго не жить — вы нас разда­вите. (Тогда он сильно переоценивал способности и волю россий­ской власти. — Авт.) Но я по рождению горец. У нас так: позорно, начав дело, по своей воле бросать его. Это слабохарактерность. Это конец. Должны быть очень веские причины, от тебя не зави­сящие. Передайте Борису Николаевичу, что я убедительно прошу встречи с ним. Встречи без всякого шума. У меня есть серьезные предложения.

Мы долго говорили с Дудаевым. Поразительно, насколько он был откровенен. Настолько, что у меня закралось сомнение: а не усыпляет ли нашу бдительность Джохар? Не для того ли добивает­ся встречи с президентом, чтобы спекулировать самим этим фак­том? Но и экономическую перспективу суверенной Вайнахии он анализировал в издевательском тоне: их лозунг «Превратим Ичке­рию в богатый Кувейт!», придуманный Яндарбиевым — не больше, чем пропагандистская пустышка для полуграмотных пастухов.

Какой Кувейт, когда запасы нефти истощились, а ее годовая добыча — около четырех миллионов тонн! Грозненские НПЗ «сиде­ли» на переработке транзитного сырья из нефтепроводов в Туапсе и Новороссийск. Перекрой Россия вентили, и все остановится.

Без оптимизма Дудаев оценивал и качество людских ресур­сов республики. Тяга к абречеству у вайнахов сильнее тяги к стан­ку и плугу.

Я сказал, что Ельцин не любит игр втемную. Ему надо кон­кретно докладывать, что хочет предложить Дудаев. Иначе он про­сто-напросто отмахнется. Подумав, Джохар изложил свой план в общих чертах. Говорил так, будто переступал через себя.

Ельцин должен издать указ об особом порядке управления Чечено-Ингушетией и создать в ней администрацию, подотчет­ную непосредственно Президенту России. Никаких парламентов в республике на первых порах, никаких Временных высших со­ветов. Главой администрации, а по сути генерал-губернатором согласен стать Дудаев. С генералом Аушевым их придется как-то развести.

Указ Ельцина вайнахи воспримут как форс-мажор. Большин­ство вздохнет с облегчением. Джохар сохранит лицо и у него поя­вится моральное право вести политику, не зависимую от ради­калов-сепаратистов. Постепенно он выдавит их с политическо­го поля, а самые непримиримые будут вынуждены отправиться в эмиграцию. Расформирует генерал-губернатор и свою гвардию, оставив несколько летучих групп для пресечения разбоев.

Республика однозначно будет в составе России, но сидеть у нее на шее она не должна. Дудаев уже подбирает ключи к подъе­му экономики. Помимо топливного комплекта здесь хорошо пой­дет производство стройматериалов и мебели. До сих пор цен­нейшие породы — бук, граб, ореховое дерево распиливают на тарную дощечку. А из дощечки сколачивают ящики, в которых пе­ревозят бутылки. Варварство!

Он увлекся и изложил экономическую программу в деталях. На этой хозяйственной ноте мы и закончили наш разговор.

Дня два или три я не мог попасть к Ельцину. Потом он нашел время для продолжительной встречи. Не знаю, что и как ему док­ладывали Бурбулис с Хасбулатовым, но мой рассказ президент выслушал без своих привычных нетерпеливых вставок: «Об этом мне уже сообщали» или «Это я знаю».

Я передал слова Джохара как можно точнее и заключил, что, с моей точки зрения, существует два подхода к решению чечен­ской проблемы: вероломный (если не верить ни одному слову ге­нерала) и согласительный.

Первый — спецоперация на вертолетах по захвату Дудаева вместе с командой и изоляция его за пределами Северного Кав­каза. Пока прыщ экстремизма не перерос в злокачественную опу­холь. Последствия? Несколько дней немногочисленных антирос­сийских митингов, возможно, два-три очага вооруженного сопро­тивления, которые придется погасить силой. Вайнахи признает только силу, и решительность центральной власти остудит сепа­ратистов. Не зря же многие, особенно пожилые чеченцы до сих пор уважают Сталина, а близкие Джохару люди зовут его дядюш­кой Джо.

Второй подход— согласиться с предложениями Дудаева. Придется помогать ему финансами для развития экономики. По­следствия? Начнется межтейповая грызня за места в администра­ции, но она будет носить обыденный характер. Имеется риск, что генерал-губернатор нарушит договоренность и отважится на мя­теж? Имеется: для вайнаха любого уровня обмануть инородцев — доблесть. Но, согласившись возглавить республику по указу Пре­зидента России, Дудаев спустится с Олимпа народных вождей до уровня регионального чиновника. А к чиновникам от Москвы у горцев Иное отношение. И Ельцину проще: сегодня назначил, зав­тра может снять с должности. У расстриги уже другой авторитет.

Я был, естественно, за второй вариант. Но президенту надо представлять весь расклад, в том числе, и сценарии, прописываю­щие жесткие, иногда коварные повороты. А он уже сам выберет то, что подходит лучше всего. Политика «сю-сю» с крайним нацио­нализмом, как показал опыт Горбачева, к добру не приводит.

Было видно, 410 Ельцина заинтересовала моя информация. Он даже расцеловал меня. И пообещал обдумать эту информа­цию. Дело я свое сделал — вселч нам оставалось ждать, что пред­примет президент. Безусловно, на него выходили и с другими предложениями.

Он все-таки не удержался и рассказал одному да второму о моей встрече с Дудаевым. Причем, не заботясь о конфиденциаль­ности. и, наверное, так выхолащивал информацию, что у людей возникал вопрос: «А с какой стати Полторанин ходатайствует за выпрашивающего должность генерала? Что он смыслит в чечен­ских проблемах! Чтобы Борис Николаевич пачкал себя встречей с каким-то самозванцем — ни за что. Да мы этого генерала раз­мажем, как таракана». Мне это передали доброхоты из числа по­мощников президента.

На самовлюбленного Ельцина такие доводы действовали. Он отказался встречаться с Джохаром, а слух, дискредитирующий ге­нерала, пошел. Это сильно задело горца. К тому же, из Москвы стали распространять информацию, что центральная власть гото­вит ввод танков в республику. Это на том этапе не соответствова­ло действительности, поскольку Президент России выбрал стран­ную тактику: ни мира, ни войны. На словах сепаратистов пугали разными карами, но на деле сдавали им позицию за позицией.

Я не специализировался на национальной политике —это так. Но у здравого смысла нет разделительных клеток. А здравый смысл подсказывал, как стоило поступать. В интересах России. Я сказал Ельцину: если его аники-воины могут размазать мятеж­ников, почему же бездействуют и ждут, пока сепаратизм распол­зется по всей Вайнахии? Внятного ответа не последовало.

А у Дудаева будто попала шлея под хвост. Он закусил удила и захватывал здания правительства, КГБ, оружейные склады. И уже разговаривал с московскими представителями через губу.

И мы, наша власть, заслуживали такое к себе обращение. По­тому что удивляли мятежников своей тупостью. В начале ноября для проведения операции в Грозный наконец-то забросили отряд десантников — около 300 человек. Но без личного оружия: толь­ко с ложками и котелками. А оружие другим самолетом отправи­ли в Моздок — там оно и застряло.

Безоружные десантники потолкались в аэропорту, постуча­ли котелками — тут им и пришел приказ из Москвы: возвратить­ся домой. Ребята беспризорной толпой побрели к самолетам под улюлюканье чеченской обслуги. Хорошо, что Дудаев не догадал­ся всех их пленить.

Может быть, за это «нечаянное благородство» министр Павел Грачев с согласия Ельцина передал позже Джохару тяжелое воо­ружение для нескольких мятежных полков — сотни танков и бро­нетранспортеров, самолеты, вертолеты, артиллерию.

Что было дальше — всем известно.

У каждого советчика, отговаривавшего Президента России от приручения Дудаева, был, по всей вероятности, свой мотив. В ком- то бурлила солдафонская самонадеянность, кто-то из выходцев с Кавказа боялся усиления тейпа Ялхорой, а кто-то хотел вайнах- ского нескончаемого беспредела, чтобы иметь «черную дыру» — и для слива через нее капиталов за рубеж и для контрабандных операций. Эти поисковики криминальных каналов-щелей прояви­ли себя уже в 92-м. У них оказались крепкие позиции и в Верхов­ном Совете России, \л в правительстве. В том правительстве, где экономическим блоком ведали «реформаторы от Бнай Брита».

В октябре 91-го Ельцин поручил мне подготовить проект структуры этого правительства реформ. Утверждение его персо­нального состава намечалось на ноябрь. Выполняя поручение, я провел консультации с большой группой производственников,, и через несколько дней направил схему правительственной струк­туры и комментарии к ней в Кремль.

Вскоре Ельцин позвонил и попросил подъехать: «Надо пого­ворить!»

Когда он на тебя за что-то сердился, встречи проходили всухую. С подчеркнутой формальностью. Вопрос первый, вопрос второй — и до свидания. А когда что-то хотел от тебя или про­сто был в хорошем расположении духа, обслуга заносила в каби­нет на посеребренном блюде коньяк и чашки с кофе, расставляла на журнальном столике. И там мы располагались для разговора. В этот раз поднос появился, словно по расписанию.

Обычная разминка: «Как Наина Иосифовна?» «А как Надежда Михайловна?» (это моя супруга). Потом президент вынул из пап­ки несколько схем правительственной структуры, в том числе и мою, разложил их на столике. Кто готовил другие варианты, спра­шивать я не стал.

Роль государства в регулировании экономики должна быть сведена к нулю. С этого начал Ельцин. Никаких ограничителей — только свободный рынок. Перед новым правительством будет по­ставлена задача перевести Россию в кратчайшие сроки на амери­канскую модель либерального капитализма. Пусть стихия рынка оставляет на плаву только сильных, конкурентоспособных. Гово­ря это, президент вычеркивал из комментариев к структуре пра­вительства контрольные функции, которыми я наделял Кабинет министров.

— Контролировать буду я через свою Администрацию,— сказал Борис Николаевич, опрокидывая только что сказанное им же самим. Эдакий дуализм от избытка власти и неглубокой изу­ченности проблемы.

Затем он начал перебирать фамилии претендентов на пост главы правительства — иногда это были люди противоположных политических взглядов. Тут же давал им характеристики и заклю­чал: «Не пойдет», «Не потянет» или «Съезд не утвердит». Чувство­валось, что в нем шла внутренняя борьба, ему почти по-щедрин­ски хотелось не то Конституции, не то севрюженки с хреном.

—     Вы помните наш разговор в лодке? — неожиданно спро­сил Ельцин.

—     В какой лодке? — не понял я.

—    Летний разговор в лодке на водохранилище — мы отмеча­ли мою победу на выборах, — уточнил Борис Николаевич.

Как не помнить! Беседа примечательная — я ее изложил в предыдущей главе. Мне, правда, казалось, что Борис Николаевич был не совсем в форме и забыл обо всем. Но вот он сам напомнил о том нашем споре. Споре о разных способах приватизации: об­вальном и постепенном, народном. А по существу — о разных пу­тях развития России.

—      Вы можете изменить свои взгляды на приватизацию? — спросил Ельцин, хитро прищурившись. — Я думаю и о вашей кан­дидатуре на правительство. Только избавьтесь от низкопоклонст­ва перед народом. Молиться на народ и проводить радикальные реформы — две несовместимые вещи. Нашему народу нужна хо­рошая встряска — тогда он станет работать.

Президент еще раз подержал перед глазами мою схему структуры правительства и продолжал:

—    Во главе правительства нужна известная политическая фи­гура. У вас есть авторитет, есть кругозор. Вы в хороших отношени­ях с Хасбулатовым и народными депутатами России — на съезде вас должны утвердить. А реформами непосредственно занима­лась бы группа экономистов — их только поддерживать и при­крывать. Я делюсь с вами своими соображениями. И зная ваш уп­рямый характер, заранее обговариваю свои условия. Как вы смот­рите на это?

Накануне вечером я шел по дорожке между госдачами в Ар­хангельском, у одной из них копался в своем огороде член Госсо­вета генерал армии Константин Кобец. Он игриво вытянулся по стойке смирно и гаркнул:

—    Здравия желаю, товарищ премьер-министр!

—    Тьфу на тебя! — заворчал я на Константина Ивановича. — Устраиваешь тут балаган.

—     Не балаган, — обиделся Кобец, — я все знаю.

Теперь стало понятно, что Ельцин обсуждал с кем-то мою персону, и слухи пошли. Кремль протекал, как дырявая бочка. Ельцину было удобно иметь под рукой верного человека, свя­занного многолетним товариществом. Не буду лукавить — и мне внимание президента было небезразлично. Но сам он легко по­менял свои убеждения на 180 градусов и верил, что за должность продается любая душа. Это удручало. Еще меня покоробила вы­сокомерная фраза о низкопоклонстве перед народом (потом ее в зубах таскали чиновники из команды Гайдара — не из одного ли звездно-полосатого цитатника?). Как быстро в людей из грязи въедаются царские замашки! И как легко они сами подвержены низкопоклонству, но только перед барышом и чистоганом!

Да, у меня тогда были хорошие отношения и с Хасбулатовым, и большинством народных депутатов (они вконец испортились в 92-м). Можно было думать над предложением Ельцина, если бы он не собирался ломать через колено страну, чем увлекались и соз­датели ГУЛага. Но стать атаманом команды налетчиков на народ­ное достояние— это уж извините. Лучше оставаться на неболь­шом, но важном участке — обеспечивать свободу слова и прессы.

Помолчав, я сказал президенту:

—      Борис Николаевич, у нас в деревне был мудрый дед Кар- пей. Он учил меня, молодого: «На чужих баб не заглядывайся, за чужое дело не берись!» Первый его завет я еще способен нару­шить, а вот второй — никогда! Ну какой из меня премьер — зачем морочить голову себе и другим?

—        У вас все шуточки-прибауточки,— посуровел прези­дент, — а мне надо реформы запускать.

—      Назначьте Гришу Явлинского, — сказал я. — Он сам хоро­ший экономист и бредит реформами.

Ельцин ничего не ответил, будто не расслышал моего пред­ложения. Мы помолчали, и он сказал:

—       Вот что. Все равно съездите в Архангельское — там на даче экономисты готовят концепцию реформ. Мне эту команду порекомендовали друзья России. Посмотрите на ребят, поговори­те с ними, а потом позвоните мне — скажите свое мнение.

Я полагал, что «друзья России» оторвали от сердца для Ель­цина каких-нибудь творцов японского чуда с мировыми именами. А увидел на даче с разбросанными по столам бумагами группу не­знакомых молодых людей. Верховодил там Егор Гайдар с Петром Авеном.

Тимура — отца Егора я хорошо знал по совместной работе в «Правде». Он ведал военным отделом и держался от всех чуть в стороне. Когда-то служил на флоте, там получил воинское зва­ние и, работая позже корреспондентом «Правды» на Кубе, в Юго­славии и других местах, получал новые звездочки офицера запа­са. Отдел он возглавлял уже в мундире с погонами капитана пер­вого ранга.

На одну из редакционных планерок Тимур пришел в новень­кой форме контр-адмирала. Сел среди нас на стул в глубине зала. Планерка шла как обычно, а когда заканчивалась, кто-то громко сказал главному редактору «Правды» Афанасьеву:

—    Виктор Григорьевич, а Гайдар у нас получил звание контр­адмирала...

—     Да?— воскликнул Афанасьев и, оглядывая зал, увидел Гайдара. — Встань, покажись народу, Тимур!

Гайдар поднялся — низенький, толстенький, лицо и лыси­на — цвета буряка. Нашего коллегу, должно быть, постоянно му­чило высокое давление.

Афанасьев долго смотрел на него оценивающим взглядом, потом ехидно сказал:

—    Да, Тимур, на контру ты, конечно, похож. А вот на адмира­ла — нисколько!

Внешне Егор походил на отца. Только манеры— интелли­гентные, утонченные. Он не знал о цели моего прихода и смотрел на меня как на праздношатающегося. Гайдар сидел над бумагами по части финансовой политики в период реформ.

Это были предложения к законопроектам, добавляющим вольностей банкирам, а также об отмене любых налоговых льгот для производственников, об НДС и целый пакет других докумен­тов. Группа творила как бы по заданию Госсовета РСФСР, где сек­ретарствовал Бурбулис, поэтому молва и приписала Геннадию Эдуардовичу грех в подсовывании Ельцину «мальчиков в розо­вых штанишках». А он их раньше знал столько же, сколько какую- нибудь Марьванновну из булочной в Магадане.

Лицо Авена Господь словно скомбинировал из масок над­менности и шнырливости. По-жириновски выпяченная нижняя губа, а глаза юрко шарили перед собой, как бы выискивая добы­чу. Таким предстал передо мной ведущий научный сотрудник кад­рового центра Бнай Брита — Международного Венского институ­та прикладного системного анализа (ИИАСА) Петр Олегович. Он был на даче как бы комиссаром при Гайдаре.

И сам Гайдар, и остальные присутствовавшие здесь разра­ботчики концепции, прошедшие стажировку в ИИАСА — Андрей Нечаев, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Евгений Ясин и проч.

(все они — будущие министры экономического блока правитель­ства) несли Авену листки со своими заготовками.

Не очень-то они желали распространяться о том, что заду­мали («Деньги любят тишину, а подготовка к их косьбе — скрыт­ность!»). Хотя и от ответов на конкретные вопросы никак не уй­дешь. Все-таки я был членом того самого Госсовета РСФСР. Концеп­ция? «Вот она — разгосударствление, ликвидация монополизма, отпуск цен». Это общее направление либерализации, известное по учебникам. А какую очередность шагов они намечают в России? Словом, что, где, когда и почем? Ведь дьявол кроется в деталях.

В силаевском правительстве мы не успели провести инвента­ризацию (реестр) имущества России, точно взвесить капиталоот- дачу предприятий — из-за споров за собственность между СССР и РСФСР Намечается ли завершить эту работу до начала реформ? «Нет!» А тогда по каким параметрам будет устанавливаться оче­редность выставления на торги государственной собственности? «Это определим по ходу реформ!». Будет ли до старта реформ про­водиться оценка рыночной стоимости приватизируемого имуще­ства (эту акцию начинал прежний председатель Госкомимущест­ва Михаил Малей, но его остановили)? «Нет!». А тогда как опре­делить — «что» и «почем»? «Реформы покажут!» Готова ли у нас основная правовая база для запуска той же приватизации? «Нет!» А как быть? «Подготовим по ходу дела!» И еще много вопросов и много таких же ответов.

Время считалось тогда не простым (а когда оно было у нас простое?). Экономисты-академики, получившие звания за гимны развитому социализму, звали народ «к побегу из социализма». Все приготовились бежать — но куда? Кругом болотистая тундра с гнусом и комарами, есть где-то через нее и тропинки к сухим местам, удобным для освоения. Но кто знает эти тропинки?

В проводники набивались разные люди. Много разных лю­дей — с декларациями и обещаниями. Но разве за общими похо­жими словами программ увидишь истинные намерения: кто хо­чет вытащить Россию на столбовую дорогу, а кто поведет под пу­леметы на сторожевых вышках Бнай Брита?

Ватага Гайдара сама производила впечатление не знающих, куда и как выбираться. Что же, по ходу реформ — так по ходу ре­форм! Если нет ясности и готовности к судьбоносным решениям, тогда и спешить ни к чему. Надо всем засучивать рукава — депу­татам, чиновникам от исполнителей власти — и срочно создавать под реформы базу. А пока расчетливым открытием шлюзов мож­но стравливать давление проблем.

Был конец октября. А Ельцин планировал запустить меха­низм радикальных реформ в январе, добиваясь поддержки депу­татов. Я позвонил ему, как договаривались, сказал и свое мнение о команде экономистов и о своих опасениях. Он выслушал меня, не перебивая и проговорил так, словно простонал:

—     Нет у нас времени!

Затем сказал уже спокойнее:

—     Начнем реформы, как я намечал. Депутаты на съезде не будут против — с ними работают. А правовая база — дело нажив­ное. Когда будет надо, тогда она и будет...

Он помолчал и хрипловатым голосом произнес:

—    Теперь скажу главное. Я вот что... Я сам решил возглавить правительство. Не ожидали? Никто этого не ждет. А вас прошу по­могать мне.

Помогать? А что от меня зависело? Во всем ему вскоре помог Пятый съезд народных депутатов России. На нем при поддерж­ке Ельцина полноправным председателем парламента стал Рус­лан Хасбулатов. В знак признательности он и благоприятствовал идеям Бориса Николаевича.

Съезд провозгласил начало радикальных экономических ре­форм. И уступив часть своих прав (он был тогда высшей инстан­цией власти) и прав Верховного Совета, наделил Президента Рос­сии первого ноября дополнительными полномочиями сроком на год. Ельцин получал возможность самостоятельно реорганизо­вывать министерства и заполнять законодательный вакуум свои­ми указами. (Уже в декабре Борис Николаевич состроил съезду большую козу: якобы для поддержки реформ образовал супер­монстра — Министерство безопасности и внутренних дел РСФСР, собрав в единый кулак и подтянув под себя все силовые струк­туры. О таком даже Берия не мечтал! Депутаты зачесали в затыл­ках: решение очень радикальное, но какое отношение оно име­ет к реформам?).

В ноябре президент назначил новый состав правительства, которое сам и возглавил. За мной он сохранил пост министра пе­чати и информации. Своим замом по экономике Борис Николае­вич сделал Егора Гайдара.

Егор Тимурович работал когда-то во Всесоюзном научно-ис­следовательском институте системных исследований (ВНИИСИ). А он считался московским филиалом того самого ИИАСА— кад­рового центра Брай Брита. Через ВНИИСИ — эту «зону морально­го оскопления», прошла группы мальчиков из состоятельных се- '^ей, начиная с Петра Авена.

Всех их с подачи Гайдара Ельцин рассадил по важным & стра­тегическом плане высотам. Авен, к примеру, стал министром внешнеэкономических связей, завлаб Виктор Данилов-Даниль- ян — министром природопользования (выдача лицензий на до­бычу нефти и других полезных ископаемых), Владимир Лопу­хин — министром топлива и энергетики. Шохин с Чубайсом хоть и не числились во ВНИИСИ, но с Авеном и Гайдаром они, так ска­зать, обучались по одной венской программе.

Чтобы не вызывать лишних вопросов, разбавили команду ВНИИСИ некоторыми бывшими сотрудниками Института эконо­мики и прогнозирования научно-технического процесса. За этой конторой ходила такая же слава, как и за ВНИИСИ. Андрея Нечае­ва назначили сначала первым замом министра и тут же минист­ром экономики, а Алексея Головкова — руководителем аппарата правительства. Аппарат правительства — это надсмотрщик за ми­нистрами и глушитель несанкционированных инициатив.

Кого-то из ВНИИСИ отрядили во второй эшелон — на перед­ние рубежи они выдвинутся потом. Например, Александр Жуков станет при Путине вице-премьером правительства России, а Ми­хаил Зурабов— советником президента, «благодетелем» всех убогих и сирых.

Гавриил Попов публично заявлял, что за назначение в прави­тельство РФ Гайдара с его командой американцы обещали Ельци­ну 30 миллиардов долларов. На подъем России. У Попова — од­ного из первых стажеров венского кадрового центра Бнай Брита информация, должно быть, из первых рук. Со мной этими сведе­ниями Борис Николаевич никогда не делился. Но о 30-ти миллиар­дах долларов в правительстве поговаривали. Дескать, вот-вот они посыплются на нашу страну в виде гуманитарной помощи. Так рос­сияне и стоят до сих пор в ожидании с протянутыми руками.

Тогда я не мог взять в толк, зачем Ельцину такая невероятная спешка. И как он додумался просить себе чрезвычайные полно­мочия на год? Ради чего, что можно сделать за такой срок? Бред­ни экономистов из ватаги Гайдара, будто Россия стояла на каком- то краю, опровергнуты самой жизнью.

Сегодня большинство россиян под питерскими голубыми зна­менами живет значительно хуже, чем в 91-м, а — ничего! Правда, запасы советских времен подходят к концу. Но вроде бы нас всех подняли с колен, и теперь удобнее оглянуться по сторонам — а не осталось ли что-то еще? Вожди безмятежны, не рвут жили в ра­боте— катаются бесцельно и безрезультатно по миру, рыбачат в служебное время, дразнят по телевизору доходяг своими загоре­лыми торсами.

А зачем так гнал коней Борис Николаевич? Об этом я узнал спустя несколько лет.

В Словении, у австрийской границы, есть местечко Рогаш- ка — там минеральные воды, богатые магнием. Ездят в Рогашку на собственных авто семьи из Вены — дорога близкая, вода ле­чебная, цены в отелях с бассейнами вполне приемлемые. С од­ной такой супружеской парой я познакомился достаточно близ­ко. Она и он — были сотрудниками того самого кадрового центра Бнай Брита — ИИАСА. Люди интеллигентные и, что меня удивило, откровенные. С ними я даже съездил в Лаксенбургский замок под Веной, где расположен ИИАСА.

Разговор за разговором, и новые знакомые рассказали мне кое-что потайное о 91-м и о России, не считая теперь это боль­шим секретом. Время-то утекло! Позднее я сопоставил их инфор­мацию с данными из других источников, и вот что прояснил для себя.

В военную угрозу со стороны СССР штабисты Бнай Брита, как меня уверяли, не очень-то верили. А вот экономической экспан­сии Советского Союза сильно боялись. Плановая система и аске­тизм общества поднимали экономику нашей державы: при всех издержках советского строя процент прироста валового нацио­нального продукта в СССР был в два раза выше, чем в западных странах! При огромных природных ресурсах достаточно было мо­дернизировать производство, а также отделить овец от козлищ в материальном стимулировании, и Советский Союз согнал бы с мировых рынков всех своих конкурентов.

Не согнал. Потому что с кремлевской помощью удалось ли­квидировать сам Советский Союз. Но осталась Россия с ее мощ­ной промышленной базой, способной и возродить державу, и вы­двинуть ее в мировые лидеры. А страна-то должна стать всего-на­всего сырьевым придатком Всепланетной Олигархии. И штабисты Бнай Брита продумали тогда стратегию деиндустриализации Рос­сии, демонтаж российской экономики и предложили ее Ельцину под грифом «УТ» («Управляемый Торнадо»). Они рекомендовали запустить смерч приватизации и дробления крупного производ­ства, но с заданными параметрами движения. В первую очередь разрушать надо то, что может послужить базой «для возрождения коммунизма». А это прежде всего военно-промышленный ком­плекс с его «консервативными коллективами». Это электронная и радиопромышленность, это станкостроение, это гражданское авиа- и судостроение. Словом, все, что имело отношение к высо­котехнологичным отраслям российской экономики.

Большие производственные объединения (а там, как пра­вило, организованный рабочий класс) предлагалось дробить на множество мелких заводиков, фирмочек, КБ и срочно отдавать их в частные руки. Пусть новые хозяева выпускают на них продук­цию по своему усмотрению, скубутся между собой за собствен­ность. А иногда — и перегрызают друг другу горло. В разобщении нации — сила ельцинского режима!

Государственный топливно-энергетический комплекс надле­жало довести до банкротства — искусственным разрывом связей, неплатежами, блокированием выходов на рынки сбыта. (Этот ме­тод приемлем и для других отраслей). И затем по дешевке пере­дать в частные руки. Разумеется надежных людей. Пусть тоже гры­зутся между собой за доходы. Но за президента — стоят плотной стеной.

Рассчитывали ли штабисты тротиловый эквивалент своих ди­ректив, окажись они выполненными российской властью от «А» до «Я»? Наверное! Так же наверняка знали: даже часть из пакета рекомендаций, выполненная Ельциным (а он как прилежный уче­ник всегда старался не подвести учителей) способна отбросить Россию на несколько десятилетий назад. Хорошо понимал это и Борис Николаевич. По сути ему предлагали запалить собствен­ный дом, да еще со всех четырех углов.

Но дьявол мести точил его душу, как червь. Точил со вре­мен кошмарного Московского пленума партии. Маниакальное стремление вчерашнего правоверного коммуниста, исхлестанно­го и отринутого номенклатурными коммунистами, обессмертить свое имя в качестве могильщика коммунизма пережгло в нем все внутренние предохранители. А другим способам идейной борьбы и завоевания всемирной славы, кроме способа Герострата, он не был обучен.

Для выполнения директив Бнай Брита, для такого стреми­тельного набега на Россию президенту нужна была амбициоз­ная команда экономистов, обученных орудовать только клин-ба­бой. (Он тогда и подобрал ее. Это даже лучше, что члены коман­ды видели производство только в кинокартинах — будут душить его без всякой жалости. А как душить, создавая при этом иллюзию реанимационных манипуляций— подскажут советники из США, которыми Ельцин наводнит ключевые правительственные струк­туры. Понятно, что советники сами должны поживиться при рас­кулачивании России и облагодетельствовать своих многочислен­ных родственников и друзей.

Главным советником к Ельцину Бнай Брит приставит аме­риканского экономиста, профессора Гарвардского университета Джеффри Сакса. Он творец политики шоковой терапии и до на­шей страны опробовал ее с мандатом МВФ на нефтегазовой Боли­вии, перераспределив все богатства в пользу узкой кучки транс­национальных олигархов — за чертой бедности оказалось око­ло 70 процентов населения. С таким же мандатом бнайбритского МВФ Сакс будет неафишируемой правой рукой Ельцина с нояб­ря 91-го по январь 94-го, директивные указания его группы за­бугорных инструкторов пойдут Гайдару, Чубайсу, Черномырдину и некоторым другим. Тем останется только переводить указивки с английского, оформляя их в виде постановлений правительст­ва, проектов президентских указов или федеральных законов, и принимать к исполнению С Саксом в Россию прибудет еще десят­ка два американских советников.)

Но проблемы были с правовой базой реформ. А она — пре­рогатива неуступчивого парламента. Если ждать создания базы через Верховный Совет России, уйдет много времени. И депутаты едва ли пропустят законы, дающие «добро» на разворовывание страны. А если президент самовольно присвоит какие-либо пра­ва парламента, может нарваться на импичмент за убийство свя­щенной коровы демократии — принципа разделения властей.

Здесь-то штабисты Бнай Брита и подсказали Ельцину ход: нужно в привычной для него популистской манере уговорить не искушенных в глобальных аферах и ничего не подозревающих де­путатов дать президенту дополнительные полномочия. Якобы для благого дела реформирования системы. Тогда все болели идеями возрождения через радикальные реформы. Будто радикализм — это утренний лечебный рассол после затяжной попойки.

И президент, как мы знаем, получил эти полномочия от съез­да сроком на год. Программу Бнай Брита Ельцин мог теперь про­давливать своими указами (если Верховный Совет не отменял их в течение семи дней, они вступали в силу).

За год можно разобрать по кирпичику всю высокотехноло­гичную структуру России и придать разрушительным процессам необратимый характер. Когда депутаты спохватятся, у них и база поддержки уплывет из-под ног.

Потому что Россия превратится в Воруй-страну, где все начнут драться за добычу друг с другом, как стая голодных шакалов, и всем будет плевать на Отечество. В этой вакханалии всероссий­ского абречества и сам Ельцин должен так обеспечить свою се­мью материальными благами, чтобы их хватило, «покуда вертит­ся Земля». Что с присущей ему энергией он и не преминул сде­лать через разные загогулины. (Сколько там всего припасено и по каким кубышкам рассовано, можно узнать в службах Бнай Бри­та. У них полная база данных о накоплениях бывших и нынешних российских чиновников всех рангов).

Но путы на ногах президента остались в виде тех семи дней, за которые любой его указ Верховный Совет мог похерить. Дей­ствуй парламент, как часы, и все планы Бнай Брита полетели бы вверх тормашками. Значит нужно дезорганизовать работу этого органа. Как?

Прием испытанный — заинтересовать ключевые фигуры в Верховном Совете: председателя, некоторых его заместителей, руководителей ведущих комитетов. Сделать каждого из них, как по восточной поговорке: и ворам товарищем, и каравану — дру­гом. Чтобы они не инициировали в установленные сроки вопрос об отмене «вредных» президентских указов. Чтобы заматывали неудобные для Ельцина законопроекты депутатов, топили их в бесконечных согласованиях, оттягивали сроки вступления в силу правовых актов.

Кого-то можно соблазнить престижной должностью в Адми­нистрации президента— они там потом работали. Кому-то по­обещать министерские посты — они их потом получили. А кому- то дать большие квартиры или открыть валютные счета (службы Бнай Брита будут, естественно, знать номера этих счетов и под­сказывать их держателям, где и как вести себя дальше).

Нужных парламентариев окучили без труда — они и не упи­рались особо. Депутатский мандат скоротечен, а хорошо жить хотелось и дальше. Тогда стало в ходу среди обитателей Белого дома по-налимьи скользкое слово «перебежчик» — о членах Вер­ховного Совета, продавших душу Кремлевскому Дьяволу. (Один из таких перебежчиков второго наката Николай Рябов — вчераш­ний зам. и верный адепт Хасбулатова — строго пенял мне в ка­бинете руководителя Администрации президента Сергея Фила­това, что пресса слабо гнобит Верховный Совет. «Подскажите, — вырвалось у меня, — где обучают искусству становиться за одни сутки святее Папы Римского?» В 96-м, будучи председателем Цен­тризбиркома РФ, Рябов очень правильно вел подсчет голосов на выборах Президента России. Борис Николаевич по гроб жизни был ему благодарен).


А в самом Верховном Совете возникали и ничем не конча­лись скандальчики вокруг взрывоопасных приватизационных указов Ельцина — кто-то из председателей комитетов или за­мов спикера, зарегистрировав дату, специально таил их в сейфах, пока не истекал семидневный срок. А потом маши после драки депутатскими кулаками — бесполезно. Указы принимали силу за­конов. Получалось, что собака лаяла, а караван продвигался. Вер­нее, не караван, а запланированный торнадо — он набирал мощь армады бомбардировщиков. То, что не успели смести при Горба­чеве, добивали при Ельцине. Преемственность бнайбритовской власти, понима-а-ашь!

Я не собираюсь составлять в этих заметках реестр потерь России, понесенных в 90-е годы. Такие реестры в принципе уже существуют— в обнародованных документах Счетной Палаты о результатах приватизации, в многочисленных выкладках эконо­мистов. Потери огромные — это секретом давно уж не является. Я ставлю перед собой, как уже говорил, цель попроще: рассказать читателям — не что сделано, а км это делалось. Рассказать, мо­жет быть, и немногое, поскольку как руководитель гуманитарного министерства я был посвящен далеко не во все тайны экономиче­ского блока правительства.

Из всех рифов, на которые мог налететь и получить гибель­ную пробоину бнайбритовский план, самым опасным был риф по имени Хасбулатов. Руслан Имранович — человек умный и по-вос­точному хитрый, в экономических лабиринтах разбирался лучше гайдаровской братии. Я несколько раз работал с ним вместе над законопроектами — он мыслил четко, формулировал точно, по­махивая при этом курительной трубкой. Профессионализм до­бавлял ему сторонников в парламенте, и постепенно за ним фор­мировалось большинство съезда.

Уже на Шестом съезде — в апреле 92-го — он мог по полоч­кам разложить коллегам, в чем необольшевизм и ошибочность модели ельцинских реформ. Среди депутатов, как и сегодня, было много актеров, спортсменов и прочего, далекого от эконо­мики люда. Они вслушивались в заученную гайдаровцами фразу: «Кошке лучше отрубать хвост сразу, а не по частям» и недоумен­но хлолали глазами. Зачем измываться над бедным животным — без хвоста это будет уже не кошка, а что-то вроде больного кро­лика. Реформаторы морочили публике головы мутно-научными терминами: «Мы — не за градуализм, мы — за гетеродоксальный вариант», и экономист с авторитетом Председателя Верховного Совета способен был аргументированно содрать с них «розовые штанишки», чтобы убедить коллег остановить своим решением растаскивание страны.

Он был способен организовать и проведение внеочередно­го съезда, который, учитывая чрезвычайную ситуацию, мог отме­нить свое же решение о дополнительных полномочиях президен­ту. Со всеми вытекающими последствиями. Высший орган власти: вчера добавил компетенции, сегодня убавил — его право.

По той Конституции РСФСР президент не имел права роспус­ка или приостановления деятельности как съезда, так и Верхов­ного Совета. А сшибать конституционные перегородки пинком и ударять по парламенту танками, как он сделал это осенью 93-го, друзья из Бнай Брита «пока» не рекомендовали. Еще не разруше­на была промышленная инфраструктура, еще не дали бы перей­ти к самовластию мощные рабочие коллективы. Пару месяцев по­суетилось бы чиновничье племя — на том и завершился бы поли­тический кризис.

Чтобы Руслану Имрановичу, не дай Бог, не пришли в голо­ву такие идеи, его нужно было тоже заинтересовать. Не высоки­ми должностями — куда уж выше! Его надо было подвесить на че­ченский крючок. И, как мне представляется, это дело выгорело вполне.

Где бы ни был чеченец, он всегда должен оставаться чечен­цем. Иначе в него и во всех представителей его тейпа в горах по­летят булыжниками упреки. А главный адат вайнахов, как мы пом­ним: «Государство — это ничто, клан — все!». В кой-то веки раз попал чеченец на вершину российской власти и не будет помо­гать соплеменникам? Да тогда его самого надо пускать на шаш­лык вместе со всеми родственниками! При этом вайнаху, как го­ворится, без разницы, какие цели преследуют те, кому он обязан способствовать.

Когда осенью 91-го (в разгар мятежа) вспыхнул скандал во­круг нескольких КамАЗов с наличными, отправленными из Моск­вы в Грозный, это постарались списать на простое недоразуме­ние. Председателя Банка России Георгия Матюхина свирепые по­сланцы Дудаева встречали каждое утро у подъезда с угрозами и требовали выдать деньги Чечне. Матюхин вынужден был проби­раться на работу через черные ходы, но на шантаж не поддавал­ся. А едва уехал во Францию, и Хасбулатов надавил на его замов, чтобы деньги Джохару отправили. Срочно, в многотонных КАМА­Зах— миллиарды рублей. Что и было сделано. Как позже оправ­дывался Руслан Имранович: его команды не так поняли.

Но, по-моему, поняли так, как надо. Банк России тогда подчи­нялся Верховному Совету — Хасбулатов распоряжался в нем как хозяин, в то время, когда в Вайнахии грабили поезда, жгли рус­ские дома вместе в людьми — республику накачивали кредита­ми и прочей финансовой помощью, регулярно отправляли туда деньги на выплату пенсий и зарплаты бюджетникам (другие рос­сийские регионы сидели без средств). Хотя ни до пенсионеров, ни до бюджетников эти деньги не доходили, Дудаев использовал их для найма боевиков.

Горцы бывают иногда как сама святая простота. Поймали его, только что прикончившего человека, поймали на месте преступ­ления, с еще дымящимся оружием, а он на голубом глазу:

— Это не я. Это он сам. Я выстрелил в воздух, а он, негодяй, подпрыгнул и поймал пулю в грудь.

Вот и Руслан Имранович в своих интервью или публикаци­ях винит в укреплении режима Дудаева всех, кроме себя. Сам он, дескать, был непримиримым врагом генерала. Верховный Совет действительно принял несколько беззубых, как бы для видимо­сти постановлений по Вайнахии. Но когда Ельцин издал в ноябре 91-го указ о введении на территории Чечено-Ингушской респуб­лики чрезвычайного положения, Верховный Совет отказался его утверждать. И поручил Правительству РСФСР решить вопросы пу­тем мирных переговоров. Это тогда, когда Дудаев сорвался с кату­шек уже окончательно.

Как бы для подтверждения алиби Хасбулатов с подчеркнутой брезгливостью описывал свою встречу с Дудаевым: «Он произ­вел на меня весьма жалкое впечатление... А когда он мгновенно подчинился всем моим требованиям, я понял, что он еще и трус­лив». Требование, якобы, было такое: Джохар должен немедлен­но прекратить безобразия. Но тут, по словам Руслана Имранови- ча, в Грозный нагрянули люди из окружения Ельцина и упросили Дудаева безобразничать дальше.

Помните, как иногда звучали закадровые тексты в советских детективах: «Он думал, что свидетелей не осталось». И после этих слов на экране появлялись светлые лица носителей правды.

Остались свидетели, не зажатые цензурой адатов, и в чечен­ском детективе.

Например, последний председатель КГБ Чечено-Ингушской АССР генерал Игорь Кочубей (при нем все начиналось, он еже­дневно направлял шифротелеграммы в Москву, но все, как в пе­сок) в интервью газете «Известия»— Волга-Каспий» так вспоми­нал о тех днях: «В значительной степени виной разразившегося конфликта была и позиция, занимаемая председателем Верхов­ного Совета России Русланом Хасбулатовым и Асламбеком Ас­лахановым, который возглавлял комитет Верховного Совета по безопасности и правопорядку. У них были личные неприязнен­ные отношения с председателем Верховного Совета республики Доку Завгаевым».

Хотя слова генерал выбирал аккуратно («конфликт» вместо «мятежа»), от фактов уходить не стал. «Позже, — продолжал он, — у меня появилась запись телефонного разговора Хасбулатова с Дудаевым. Хасбулатов сказал: «Чего вы медлите?! Пора убирать эту власть! В ответ ему был задан вопрос: «А не введет ли Россия чрез­вычайное положение. Если мы предпримем такие шаги?» ... «Дей­ствуйте смело, не введут». Все было инспирировано и оплачено».

На прямой вопрос корреспондента: кто дал команду Дудаеву на штурм здания КГБ, во время которого погибло много русских сотрудников, Кочубей ответи/i:

«Команду дал Хасбулатов!» И уже дальше продолжал: «Нам удалось вывезти значительную часть архива, и мы спасли агенту­ру. А вот оружие мы не успели вывезти... А это колоссальные за­пасы». Генерал говорил о так называемых мобилизационных за­пасах — для оснащения всех чиновников и силовиков автомата­ми, пулеметами, гранатометами в случае восстания народа или войны. Это оружие досталось Дудаеву.

Информация подобного рода поступала, естественно, к Ель­цину. А умерить чью-то прыть, используя данные своих спец­служб — это Борис Николаевич практиковал. Не мог он упустить такого случая и с Хасбулатовым. Проблемы Чечни его заботили меньше, чем позиция спикера по переводу плановой экономи­ки — на клановую. А превращение России в Воруй-страну на кла­новых подпорках стало для Ельцина почти смыслом жизни.

Обращали на себя внимание и отношения Хасбулатова с Его­ром Гайдаром. Назвать их доверительными не решусь. Скорее, это были отношения людей, оказывающих услуги друг другу. Не по дружбе или любви, а по необходимости. Чтобы не ставить под угрозу интересы каждого. Так сказать, мирное сосуществование.

Интерес Гайдара лежал на поверхности. По Конституции РСФСР съезд был правомочен рассматривать и решать «любой вопрос, относящийся к ведению Российской Федерации». Пол­ное, абсолютное всевластие! Задумай он скинуть правительство, и никакой президент не поможет. Вот и надо было, чтобы спикер как предводитель депутатского корпуса сам Не трогал экономи­ческую команду Гайдара, да еще гасил бы попытки своих коллег добиваться ее отставки. Егор Тимурович старался говорить о Хас­булатове в лестных эпитетах и постоянно просил нас, министров: «Не задирайте Руслана Имрановича!».

и Хасбулатов отзывался о Гайдаре публично более чем ува­жительно. Хотя в кругу самых близких именовал его команду авантюристами. Интересы Руслана Имрановича тоже были видны невооруженным глазом. Это Чечня. Он как бы говорил Егору Ти­муровичу: «Я поддерживаю тебя и твою ватагу, а ты поддержива­ешь Дудаева». («Государство — это ничто, клан — все» — тут они с Ельциным были единомышленниками).

Перехлест в предположениях? Как посмотреть. Ничем иным, кроме сговора между заинтересованными сторонами, не могу объяснить накачку Москвой режима Дудаева весь 92-й. Джохар объявил о выходе Чечни из состава России (налоги в Центр пере­числять прекратили раньше), небывалый размах приняли в рес­публике грабежи поездов, издевательства над русскими семья­ми. Около тысячи боевиков-головорезов обучались в Турции и Пакистане. А гайдаровская команда гнала в Грозный российскую нефть и давала Дудаеву квоты на ее экспорт. За год мы подарили Джохару около семи миллионов тонн нефти.

На заседаниях правительства я не раз ставил вопрос о сроч­ном прекращении поставок сырья в Вайнахию.

—    Видите ли, — мягким голосом втолковывал мне Егор Тиму­рович, — в Грозном единственный на всю страну завод по выра­ботке авиационных масел... Мы не можем его остановить.

—     Но Чечня не снабжает этими маслами Россию, — настаи­вал я на своих предложениях.

—      Видите ли...,— опять начинал Гайдар. Итак все время: «видите ли...» да «видите ли...»

А не возвращал Дудаев нефтепродукты, потому что не дол­жен был их возвращать. Продукцию на экспорт он гнал официаль­но: в Прибалтику и Турцию, а вырученную валюту — около милли­арда долларов тоже официально тратил на содержание бандфор­мирований, закупку оружия и даже на премиальные боевикам (за убитого русского офицера платил от одной до пяти тысяч долла­ров). За год из Чечни было вывезено свыше четырех миллионов тонн дизельного топлива, полтора миллиона тонн бензина, 125 тысяч тонн осветительного керосина и 36 тысяч тонн масел.

Квоты на экспорт нефтепродуктов Дудаев получал от Прави­тельства РФ. Многие думают, что правительство — это единая ко­манда, где все решения принимаются коллективно. Такое, мне ка­жется, встречается редко. А наше правительство вообще напоми­нало экипаж пассажирского лайнера: пилоты — экономический блок— в кабине отдельно, а все остальные министры— стюар­ды — тоже отдельно. Планы пилотов старались утаивать от стю­ардов — их обязанностью было придумывать для пассажиров ус­покоительные слова, когда сильно трясет или самолет собирает­ся приземлиться не там, куда намечалось

От имени правительства экспортными квотами занимались Ельцин, Гайдар, Авен и Лопухин (с мая 92-го топливно-энергети­ческий комплекс положили под Черномырдина. Он кормил Ду­даева нефтяной грудью России еще несколько лет и усиленно по­могал Борису Николаевичу в чеченизации страны. Черномырдин переиначил главный вайнахский адат с учетом своих интересов. Звучало торжественно и современно: «Государство — это ничто, «Газпром»— все». Вернее, «Газпрому— все— льготы, особые привилегии, возможность обирать народ заоблачными тарифа­ми, бесконтрольность в швырянии деньгами. Оградив концерн железным занавесом от общественности, Черномырдин превра­тил его в собственную кормушку).

Причем выдавались квоты в режиме большой секретности. Мы узнавали о них или из посторонних источников, или значи­тельно позже, когда информация просачивалась в прессу.

О многих других решениях экономической команды прави­тельства становилось известно тоже в последнюю очередь. Хотя заседания кабинета министров я, например, не пропускал. Все там у них решалось в режиме междусобойчика. Позвонят тебе из регионов о нелепых прыжках таможенных пошлин^ а ты — ни сном, ни духом.

Или позвонил по старой дружбе президент Казахстана Нур­султан Назарбаев — Ельцин был недоступен. Спросил: «Зачем вы принимаете самоубийственные решения?» Какие? Оказалось, что наше правительство (выходит, и я в том числе?!) запретило Маг­нитогорскому металлургическому комбинату принимать окаты­ши с Соколовско-Сарбайского горно-металлургического комби­ната. А других поставщиков у магнитагорцев не было. Чиновники Казахстана звонили нашим министрам экономического ядра: «Вы же Магнитку остановите!» Им отвечали: «Ну и что! Ваше-то какое дело!» (Только позже стало понятно, что это не глупость, а про­думанная политика: задушить прибыльные стратегически важные госпредприятия — отказом в сырье, финансах и фондах — до­вести их до ручки, а потом продать за копейки нужным людям. И при этом бить себя в грудь на трибунах: «Госсобственность хуже чумы — мы с трудом спасаем экономику от краха»).

Пришлось сказать Назарбаеву, что я опять — ни сном ни ду­хом. Все же связался с Ельциным, а он лениво: «Разбирайтесь с Гайдаром».

На заседаниях кабинета Егор Тимурович говорил по этим по­водам в своей привычной манере: «Видите ли...» При этом он всегда поглядывал на Авена (тот сидел от него по правую руку), словно спрашивал глазами: «Так ли я отбиваюсь?» «Так, так», — выпячивая нижнюю губу, кивал головой Петр Олегович. Не могу утверждать, что Гайдар был марионеткой Авена. Но эти сценки за­помнились.

Они побаивались людей в окружении Ельцина, которые смыслили в экономике и могли повернуть импульсивного прези­дента не в ту сторону своими советами. Продумывали варианты, под каким бы соусом турнуть их из Кремля «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов».

Зашел ко мне однажды с бумагами как всегда расхлябанный вице-премьер Александр Шохин и сказал:

—    Ты с Борисом Николаевичем накоротке, уговори его под­писать эти документы — в интересах реформ.

И положил на стол кипу проектов указов и распоряжений президента. Документы касались нескольких человек, процити­рую для примера предложения министров-экономистов по двум персонам:

«Освободить Малея Михаила Дмитриевича от занимаемой должности Государственного советника Российской Федерации в связи с переходом на другую работу».

«Назначить Малея Михаила Дмитриевича Чрезвычайным и полномочным Послом Российской Федерации в Республике Пор­тугалия».

«Освободить Скокова Юрия Владимировича от занимаемой должности Государственного советника Российской Федерации в связи с переходом на другую работу».

«Назначить Скокова Юрия Владимировича Чрезвычайным и полномочным Послом Российской Федерации в Королевстве Дания».

В предыдущей главе я говорил об этих политиках, да о них и без популяризаторов помнит Россия. (Со Скоковым нас позже столкнула лбами одна непорядочная газета, но не об этом сейчас разговор). Олега Лобова Шохин со товарищи отправлял в Швей­царию, Юрия Петрова — в Нидерланды.

—    Эх, ребята, — сказал я Шохину, — вам надо просить у Ель­цина пароход, чтобы вы < . . . > мог­ли вывезти из страны хотя бы ближний круг несогласных.

К президенту с бумагами я, естественно, не пошел, а положил их в свой архив.

А одному из влиятельных несогласных — Руслану Хасбулато­ву маневрировать с каждым днем становилось труднее. Интере­сы дудаевского режима, ради которых он прикидывался кроткой овечкой, входили в острое противоречие с устойчивостью его должностного положения.

Депутаты на примерах своих округов увидели, что Ельцин, выпрашивая себе сверхполномочия, обещал делать одно, а де­лал совершенно другое. Поэтапной народной приватизацией он намечал разрушить монополизм и создать конкурентную среду, и только затем отпускать цены. В переходный период, как это прак­тиковалось во всем мире, можно было пользоваться двумя уров­нями цен — государственными и коммерческими.

Но его команда отпустила цены в свободное плавание, пе­ремахнув через приватизационный этап. В потемках реформ лю­дей как бы заставили прыгнуть в лодку, а лодку туда еще не пода­ли. Народ оказался в ледяной воде бешенного роста цен и инфля­ции. К тому же, его успели раздеть догола — не компенсировали ни сбережения, ни зарплату. Нищета поползла по России.

Раздели, конечно, не всех. Своим — льготы во внешнеэконо­мической деятельности, денежные накачки. Авторитетным дирек­торам предприятий, способным поднять на протест коллективы, рты затыкали подачками. Не реформы, а наперсточная игра. Под видом стабилизации финансовой системы денежную массу уреза­ли почти до нуля, преднамеренно обрывали хозяйственные свя­зи, как у Магнитки — сотни вполне благополучных до этого гос­предприятий падали на бок одно за другим. Охотники за легкой добычей уже толпились с тяжелыми баулами в приемных Чубай­са с подельниками.

Все это напоминало утаптывание снега вокруг медвежьей берлоги. Хозяина тайги не взять без огромного риска, если с ходу атакуешь его в укрывище. Зверь свиреп и непредсказуем — мо­жет броситься на стрелка. А в сугробе особо не увернешься. Утап­тывание снега — это подготовка мест для отскока за стволы тол­стых деревьев или небольшие скалы.

Депутаты как бы услышали под заморскими сапогами коман­ды Гайдара хруст снега вокруг России, уставшей после 91-го года. Они заподозрили масштабное жульничество в подготовке к вау­черной приватизации, которая покатится по Федерации с августа, узаконивая в ней правила Воруй-страны. Заподозрили и сердито забили копытами.

С таким настроением они и приехали на свой Шестой съезд — он начал работу в апреле.

На нем с часовым докладом выступал Ельцин. Дня за два до этого Гайдар сказал, что написать доклад Борису Николаевичу правительство поручает мне. Экономика и я с какой стати? И с чем выходить к депутатам? Говорить, как стюард в самолете: «Гос­пода пассажиры, мы брали курс на Сочи, но непонятными ветра­ми нас отнесло к Магадану. Не извольте тревожиться, в Магадане тоже жить можно». Но Ельцин — не стюард. Он должен ответить с трибуны: для чего брал дополнительные полномочия и что кон­кретно успел сделать.

Я сказал, что у меня нет аргументов для защиты экономиче­ской политики правительства — пусть пишут те, у кого они име­ются. «Напишем сами» —- сказал Гайдар. И написали.

Аргумент, озвученный Ельциным, что обвальное падение уровня жизни — результат последних шагов союзного правитель­ства Рыжкова, затем Павлова, повеселил и еще больше разозлил депутатов. < . . . > Выступления были одно другого уничижительнее.

Редакционная комиссия подготовила проект постановления съезда: лишить президента дополнительных полномочий и осво­бодить от обязанностей руководителя кабинета министров, мо­дель реформ ггризнать негодной. И еще написала пророческие слова: «Процесс развала бюджетных отраслей, особенно здраво­охранения, науки, культуры, образования угрожает стать необра­тимым». Он действительно стал необратимым и продолжается до сей поры.

В один из перерывов на съезде меня в Кремлевском дворце отловил полярник Артур Чилингаров и шепнул, что со мной хочет поговорить Хасбулатов. Артур долго вел меня по чугунным ре­шетчатым лестницам, по лабиринтам цокольного этажа. У одной из дверей — внушительная охрана. «Туда!» — указал Чилингаров.

Ковры, восточный низкий стол, уставленный фруктами и ми­неральной водой. За столом на коврах в одиночестве восседал озабоченный Руслан Имранович.

— Видите, что происходит на съезде, — сказал он. — Борис Николаевич не хочет многого понимать.

Я был нужен Хасбулатову, как «Мерседесу» свежее сено — это стало понятно сразу. Но через меня он хотел кое-что доне­сти до сознания Ельцина. В комнате, свободной от всяких «про- слушек», вождь депутатов мог говорить откровенно. И Руслан Им­ранович говорил.

Он не может открыто противопоставлять себя съезду, не критикуя жестко правительство. Отмалчиваться — значит терять большинство, и он выступит по полной программе. Эти высоко­мерные мальчики команды Гайдара заслуживают, чтобы их вы­швырнули, как шелудивых котят. Они закрылись от всех — к ним не могут попасть на прием даже главы регионов и народные де­путаты. Но Хасбулатов готов с ними работать и дальше, если Ель­цин будет настаивать.

А вот съезд настроен агрессивно— никаких компромиссов! Президент должен пойти на какие-то кадровые уступки. А как уговорить съезд — не менять курс реформ и сохранить допол­нительные полномочия, пусть думает сам Борис Николаевич со своими экономистами.

Не только со мной, разумеется, говорил Хасбулатов. В при­ватных комнатах под залом заседаний съездов шуршали, как мыши, тихие голоса переговорщиков. Обсуждали ходы, поворо­ты, цену вопросов.

Все вроде бы утрясали через поправки в проект редакцион­ной комиссии, сгладили и согласовали. А когда депутаты уже про­голосовали за постановление съезда, в нем змеиным жалом для Ельцина с гайдаровской братией торчал пункт: «Президенту РФ представить до 20 мая 1992 года Верховному Совету РФ перечень мер, направленных ... на обеспечение участия широких слоев на­селения в приватизации и многообразия ее форм с целью увели­чения числа собственников».

Это вам не бестелые формулировки типа: «ускорить» или «уг­лубить». Определялась конкретная дата, к которой Ельцин дол­жен был выкатить конкретный план смены модели капитализма. Не понравься план депутатам — и тогда внеочередной съезд, то­гда конец экономическим реформам по ельцински-авенски-гай- даровски (Чубайсу пока только дозволяли точить ножи для раз­делки Российской Туши). А снег-го уже утоптан, добытчики из Бнай Брита стояли с ружьями на изготовку.

Приняв постановление, съезд продолжал работу, а за его ку­лисами пошел Большой Торг. Вожди депутатов обсуждали с эко­номистами из правительства, как и на каких условиях избежать смены курса реформ.

Буквально через несколько часов Гайдар принес на заседа­ние кабинета, по-моему, написанное Авеном заявление о кол­лективной самоотставке правительства. Выклинивался главный мотив неожиданного решения: постановление съезда означает приостановку процесса приватизации (по бнайбритски?), а это вызовет голод и хаос.


Была и не менее примечательная фраза: постановление съез­да приведет «к свертыванию поддержки со стороны мирового сообщества». У оторванных от жизни «розовых мальчиков» сложи­лось убеждение, что акулы мирового капитализма уже набили под мышками России мозоли, постоянно вытягивая страну из ни­щеты. (Олег Попцов в своей книге «Хроника времен «царя Бори­са» писал, что я прилюдно называл тогда команду Гайдара шпа­ной. Это соответствовало действительности. Атак я стал ее назы­вать после комедии с самоотставкой).

Гайдар пустил заявление по кругу — автографы членов его команды уже красовались. Министр юстиции Николай Федоров (нынешний президент Чувашии), с кем мы пробивали в Верховном Совете СССР закон о печати, ставить свою подпись отказался.

—     Михаил Никифорович,— неуверенно посмотрел на меня Егор Тимурович — а вы подписывать будете?

—    Буду, — ответил я. — Не важно, что написано в заявлении. Важно то, что нашему правительству действительно надо уйти.

Не сразу я догадался, что трюк с заявлением — театральная постановка. Неплохо продуманная, в том числе, и психологиче­ски. Еще два дня назад дешевый шантаж, попытка взять «на ис­пуг» только подзадорили бы депутатов. Но съезд уже занимался другими вопросам— заявление правительства о коллективной самоотставке застало его врасплох. Депутаты перекипели, всю злость свою выплеснули с трибуны.

Теперь им сказали, что с жесткостью в постановлении пере­брали, чем довели правительство до политического самоубийст­ва. А сформировать в спешке хороший состав нового правитель­ства — не получится. Надо искать компромисс. И съезд проголо­совал за подготовленную его вождями декларацию, позволившую правительству игнорировать ранее принятое постановление.

Правительство и курс реформ были сохранены. Ельцин по­тирал руки.

Я не забыл о том, что он просил ему помогать. И понимал — помогать можно по-разному. Лучше всего было выбрать такую по­зицию, когда ты должен привлекать независимых толковых спе­циалистов к выработке экономической политики. Возможно, их авторитетное мнение способно поколебать уверенность упрямо­го Ельцина в том, что он затевает. Тогда была недоступна и чет­верть нынешней информации — оставалось смотреть на поведе­ние президента некрасовскими глазами: «Мужик что бык: втемя­шится в башку какая блажь...»

Еще в декабре 91-го (в январе намечалась либерализация цен) я упросил бригаду ученых — Валерия Чурилова, соперни­чавшего на первом съезде с Хасбулатовым при выборе Ельциным себе главного зама, профессора Владимира Бакштановско- го и Юрия Медведева, с которым подружился в АПН —провести деловую прогноз-игру. Игрой она только называлась, а в принци­пе — это моделирование последствий тех или иных решений го­сударственных органов. Прогнозированием бригада занималась не первый год, точность ее предсказаний была очень высокой.

Сначала мы должны были достичь единства в понимании це­лей реформ — для чего они необходимы обществу. Не для того же, чтобы обогащать одних за счет ограбления остальных. Тогда это не реформы, а бандитский налет на страну. Тогда «реформато­ры» ставят себя вне закона.

Единства достигли.

Благотворные реформы — это поиск и установка баланса в разбалансированном государстве. Это создание равновесия меж­ду интересами центра и интересами регионов, между интересами фирм, предприятий, акционерных компаний и интересами всей экономики, между интересами личности и интересами общества,, государства. Перекосы в какую-то сторону, тем более, преднаме­ренные, из корыстных побуждений «балансеров» только способ­ствуют негативным процессам.

В студиях телекомплекса «Останкино» мы собрали больше сотни ученых, директоров, инженеров, экономистов, банкиров из разных регионов России. И поручили им смоделировать ситуации на конкретных примерах, если: отпустить цены до приватизации, провести обвальное или поэтапное разгосударствление собствен­ности; государство полностью уйдет из экономики или останется по убывающей регулятором перестроечных процессов и т.д.

Люди работали двое суток: анализировали, считали, прики­дывали последствия для своих регионов, для страны в целом. И выдавали рекомендации. Большая группа телеоператоров сни­мала все это действо на пленку.

После урезания длиннот и монтажа получился материал для просмотра на четыре часа. Предсказано было все, что потом об­рушилось на Россию. Но главное, участники Игры предлагали пути — как безболезненнее для народа сменить экономическую политику. Доброкачественные реформы — это приобретения для большинства, а не потери. Если наоборот, тогда мы имеем дело с контрреволюцией.

Кассеты я принес к Ельцину — у него выпрашивал деньги на Игру. И предложил организовать в ближайший из вечеров кол­лективный просмотр материала правительством.

— А что они у вас там наговорили? — поинтересовался пре­зидент, я начал рассказывать. Он слушал минут десять, потом сказал: — Сплошная чернота. Передайте кассеты Бурбулису — пусть они определятся с Гайдаром.

Бурбулис был первым вице-премьером и материалом заин­тересовался. Но, переговорив с Егором Тимуровичем, остыл. И за­сунул пленки куда-то подальше. Больше я их не видел. Просмотра не было — сколько ни напоминал.

Равнодушное отношение к судьбе России — теперь привыч­ное состояние нашего общества. Ельцину с Путиным удалось-таки вынуть из нации стержень меньше чем за одно поколение. Не без огрома-а-адной помощи подручного московско-питерского бо­монда.

А тогда люди поверили в добрые намерения новой власти, еще не догадывались о ее истинных целях и активно несли в ка­бинеты чиновников свои предложения по обустройству России. Поскольку у «розовых мальчиков» ходоки получали от ворот по­ворот, они шли к тем, кто имел прямой выход на Ельцина.

Мне пришлось даже зачислить в штаб министерства анали­тика — лауреата Ленинской премии. С ним мы отбирали, на наш взгляд, ценные предложения, обобщали их и выводы излагали в записках президенту. С записками я направлялся к Ельцину. Он читал, затем авторучкой выводил угловатым почерком поруче­ние: «Е.Т. Гайдару. Прошу рассмотреть». Все записки исчезали бес­следно, как самолеты в Бермудском треугольнике — не попада­ли в струю.

Последней моей настырной попыткой помочь реформатору- президенту была поездка в Японию. Ее предложил мне сам Ель­цин — что-то таинственное для него крылось в той силе, которая подняла за короткое время бедную островную страну до уров­ня великих экономических держав. Все-таки оставалось в Борисе Николаевиче русская зависть к успехам соседей.

Япония после 45-го года начинала с нуля. Американцы со­жгли напалмом ее города, включая Токио (все они были деревян­ными), и отказались предоставить помощь по плану Маршалла. А у страны — ни полезных ископаемых, кроме небольших запа­сов каменного угля, ни земли для сельхозобработки: 85 процен­тов территории занимают горы. В этих горах, вырыв себе миллио­ны нор-пещер, и ютилась вся нация после поражения в войне.

Оставалось только собирать на склонах траву для еды, да и та после атомных ударов по Хиросиме и Нагасаки была заражена радиацией во многих местах. Выпуск промышленной продукции составлял всего 28 процентов от довоенного уровня.

Не сравнить стартовые позиции ельцинской России с Япо­нией — у Федерации была фора лет в пятьдесят. Объединяли нас только гипертрофированная военная индустрия (разрушенная у самураев американскими бомбардировками) и оккупационная администрация. Там— официально назначенная и признанная западным миром команда генерала Макартура, действовавшая на правах победителя, здесь — замаскированная структура Бнай Брита под псевдонимом Международный валютный фонд, дикто­вавшая политику реформ через представителей — аборигенов.

Японцы часто используют понятие «ошибки рынка». Свобод­ному рынку вообще сопутствуют серьезные кризисы. А в тран­зитной, переходной экономике, где регуляционные рычаги ста­рой системы демонтируются, а прочная новая институциональ­ная база не создана, — образуется опасный провал, безвластье механизмов развития. И сразу снимать конвой государства с ре­жима перестройки экономических процессов — самоубийствен­ный шаг.

Предприниматели, как электрический ток, выбирают крат­чайший путь к прибыли — либеральные правила абсолютно сво­бодного рынка это им позволяют. И деньги начинают роиться во­круг спекулятивных, посреднических и других сверхдоходных для рвачей, но пустоцветных для общества «купи-продай» опера­ций. А капиталоемкие отрасли будут похерены окончательно. (Так и произошло в России).

Как ни давила на японцев оккупационная администрация Макартура — они не отказались от государственного регулиро­вания. Его смягчали постепенно, доведя до минимума только че­рез 35 лет, в 80-е годы.

Была разработана система приоритетных производств. На первое место поставили новую отрасль для страны — выпуск ав­томобилей. И она, по замыслам реформаторов, должна была потя­нуть за собой расцвет металлургии, машиностроения и электрон­ной промышленности, нефтехимпереработки. Уже в 80-е годы пять гигантов автомобилестроения— «Тойота», «Ниссан», «Хон­да», «Мазда» и «Мицубиси» произвели машин в два раза больше, чем Германия и начали теснить США. А про электронику и гово­рить нечего.

Удивительно, но со временем Япония стала экспортировать и сельхозпродукцию — это при ее-то ничтожных размерах пашни! А дело в том, что землю там не расхватывали жены разных мэров без кепок и в кепках, не засовывали себе под задницу, чтобы вы­годно перепродать. Государство распределило ее крестьянам, ко­торых обеспечило семенами, техникой, удобрениями. Не больше одного гектара на душу— и никаких латифундистов! А значит — и никакого сговора монополистов.

Принцип реформ был острый, как бритва: «Если компания не служит обществу, то она заслуживает ликвидации». Американ­цы хихикали над причудами самураев и полезли было к ним с ин­вестициями. За годы Второй мировой войны кошельки янки рас­пухли — в самый раз размещать капиталы в Стране восходящего солнца с ее дешевой в то время рабочей силой. Для вывоза при­былей в США.

Но японцы на законодательном уровне запретили иностран­ные денежные инвестиции в свою страну. Самые передовые тех­нологические линии — пожалуйста, завозить можно. А кто отва­жится выращивать себе конкурентов собственными руками?

Оккупационная администрация расписалась в бессилии. Го­ворят, что Макартур, накрученный капиталистами — соотечест­венниками, бросил премьер-министру: «Не для этого мы вас по­беждали». Ему ответили: «Побеждали не вы одни, а с союзниками. Вам же не следует забывать о Перл-Харборе и Окинаве».

Где в таком случае находили японцы деньги для подъема разрушенной экономики? У себя дома! В этом, пожалуй, главная составляющая «японского чуда». Точнее, в особенностях денеж­но-кредитной политики.

Под национальные инвестиционные проекты были созда­ны специальные фонды — для автомобилестроения, электрон­ной, нефтехимической и некоторых других капиталоемких отрас­лей. Аккумулировал эти фонды и распоряжался ими Банк Японии. Граждане отдавали туда свои сбережения под большие проценты. Причем, с сумм в каждом фонде, не превышавших по эквиваленту ста тысяч долларов, налоги не брали.

Японец — обладатель полумиллиона долларов мог разло­жить их по пяти разным корзинам, не потеряв ни йены. Самые вы­сокие проценты начислялись за вклады в фонд автомобилестрое­ния. Гарантии гражданам давал сам император. За недолгое вре­мя были очищены все кубышки..

Не кредитная функция стала основной в деятельности Банка Японии, а инвестиционная. Он сам после анализа выбирал пер­спективные объекты и вкладывал в них деньги, превращаясь на какое-то время в Главного собственника. Это позволяло ему рас­считываться с клиентами — по их желанию — акциями промыш­ленных гигантов. Постепенно почти все японское население ста­ло акционерами. А поскольку прибыль постоянно росла и остава­лась в стране, то и на дивиденды людям грех было жаловаться.

Причем государство установило такой порядок, когда льви­ная доля доходов не могла оседать в карманах начальственной верхушки. На каждом предприятии был (и остается) защищенный законами свой профсоюз, и прибыли распределялись коллектив­ными решением. Все были заинтересованы лучше работать, боль­ше получать и вкладывать средства в развитие и модернизацию своего производства.

Напомню, что из глубины разрухи Япония поднялась к нача­лу XXI века до позиций второй после США экономической держа­вы мира.

Ее политики с изумлением смотрели и смотрят на лидеров со­седней России — будь то Ельцин, Путин или Медведев, которые, как побирушки, бродят по планете с протянутой рукой: «Подайте, ради Христа, инвестиции нашей стране». И это в то время, когда уже не сотни миллиардов, а триллионы долларов, добытых горбом своих граждан, осели и продолжают оседать в офшорах, на зару­бежных счетах чиновников, в экономиках чужих государств.

Японская модель развития показалась мне привлекатель­ной — с учетом нашей специфики вполне пригодной для Рос­сии. Я встретился с премьер-министром страны Миядзавой, с ру­ководителями фракций в парламенте, побывал в императорском дворце. И везде с разрешения Ельцина ставил вопрос: а нельзя ли уговорить оставшихся в живых творцов «японского чуда» по­ехать в Россию месяца натри и поучить уму-разуму наших рефор­маторов?

Дозволяя мне заманивать к нам интеллектуалов из соседнего государства, Борис Николаевич рассчитывал, видимо, усилить на­пор гайдаровской команды на слом старой экономической систе­мы. Он не ожидал, что существует разница между рецептами Бнай Брита и японской практикой. Для него, как и для многих функцио­неров, получивших начальное марксистско-ленинское образова­ние, капитализм был на одно лицо. Только в странах, где народ ерепенистый, буржуи вынуждены платить наемной черни боль­ше, а где нация податливая — меньше.

Творцов «японского чуда» нашли — вполне еще крепких са­мураев (регулярно один раз в четыре года они летали обновлять свою кровь на Филлипины или в Таиланд). Четверо дали согласие поехать и прихватить с собой трех хороших учеников. Условия?

Токио это будет считать шефской помощью дружественной Рос­сии. Но самураи не имею права работать даром: мы должны пла­тить им символическую цену — по одному доллару в месяц, обес­печить жильем и питанием. Правительственная дача в Архангель­ском их устраивала вполне.

Ельцин внимательно слушал мой рассказ о поездке. Уточнял, переспрашивал. А когда я сказал, что в Японии распространена система пожизненного найма, ограничивающая произвол работо­дателей, и что там бесплатные детсады и лагеря отдыха для под­ростков, он даже выдохнул:

—     Это же коммунизм!

< . . . >

—     Я подумаю, — сказал как-то неуверенно Борис Николае­вич. — Переговорю с Егором Тимуровичем. А организовать при­езд к нам японских экономистов поручу, когда надо, МИДу.

Это «надо» так и не наступило. Прошла неделя, вторая, тре­тья — мне позвонил посол Страны восходящего солнца: как ему информировать уже собравших чемоданы соотечественников?

Я встретился с президентом, и он сказал:

—      Дайте отбой. Гайдар и его люди категорически против приезда японцев. Они даже пригрозили отставкой. А сейчас это совсем некстати.

Не знаю, грозили они действительно, или это Борис Николае­вич выдумал сам, чтобы от него отвязались. Но к восточному во­просу мы больше не возвращались.

В той поездке у меня было одно деликатное поручение Ель­цина. Он собирался с визитом в Японию, а летать без подарков для принимающих стран не любил. Работники нашего МИДа вме­сте с Геннадием Бурбулисом готовили предложения, как добить­ся заключения с соседями мирного договора. Камнем преткнове­ния были по-прежнему острова Курильской гряды, отвоеванные у Японии в 45-м году. До войны рыбаки соседнего государства вели там промысел лососевых.

Все «спорные» острова разместились бы на третьей части Московской области — с их вулканами вроде «Тяти» да камени­стой почвой. И нужны они не столько Японии (для ловли рыбы достаточно международных лицензий), сколько Соединенным Штатам Америки. Потому что с островов можно держать под кон­тролем проход подводных лодок в Ледовитый океан и блокиро­вать морские пути с Дальнего Востока к тихоокеанскому побере­жью Америки.

в 45-м году, подписывая мирный договор в Сан-Франциско, самураи закрепили своей подписью положение, взятое из Ялтин­ского и Потсдамского соглашений: «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к ней островов, суверени­тет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому догово­ру от 5 сентября 1905 года». (После поражения царской империи в русско-японской вбмне). Закрепили и успокоились. До смерти Сталина сидели тихо и американцы.

А потом они стали подзуживать японцев, направляя им офи­циальные бумаги Госдепа: «добивайтесь от СССР возвращения своих северных территорий. Выдвигайте это непременным усло­вием для заключения двустороннего мирного договора с Совет­ским Союзом». (В документе, подписанном в Сан-Франциско, авто­графа представителя нашей страны не было). В 56-м году госсек­ретарь США Даллес поставил перед самураями ультиматум: если они согласятся с потерей островов Итуруп и Кунашир — важных в военно-стратегическом отношении, — то янки навечно сохра­нят за собой Окинаву и весь архипелаг Рюкю. Небольшие остро­ва Шикотан и Хабомаи, не представлявшие опасности для воен­но-морского флота США, интересовали американцев значитель­но меньше.

Но как раз только эти, «неинтересные» для Америки острова, и соглашался отдать соседям в том же 5б-м году Никита Хрущев в обмен на заключение мирного договора, плюс возвращение ост­рова Окинава Японии и вывод всех иностранных войск с террито­рии государства. США, естественно, были категорически против такой сделки.

Новый дипломатический штурм Курильской гряды они пред­приняли при Горбачеве. На Михаила Сергеевича давил сам прези­дент США Рональд Рейган и его верный помощник в СССР — ми­нистр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, который сторговал­ся продать все острова за 26—28 миллиардов долларов. Но под Горбачевым уже покачивалась земля: можно безнаказанно сда­вать интересы страны в тайном режиме (пока там кто-то проню­хает!), а тут пришлось бы сразу объясняться с недовольным наро­дом. И он не сунул голову в петлю.

Теперь американцы подкатили к «другу Борису» — Ельцину, а он поручил помощникам «найти варианты». И мидовцы с Бурбу­лисом предлагали на первых порах вернуться к обсуждению хру­щевской трактовки, не затрагивая интересов США: передача сосе­дям части «северных территорий» возможна, но при определен­ных условиях.

Какие это условия — никто пока не придумал. Да и стоило ли ворошить давно сопревшую проблему — у России внутренних за­бот было по горло. Жили без двустороннего мирного договора с Японией почти полвека, можно жить и дальше — хоть сотню лет.

Но Ельцин попросил меня коснуться в Токио этой темы при встречах с журналистами — ему хотелось спровоцировать обще­ственную реакцию и посмотреть на нее.

У меня позиция русского мужика: не отдадим ни пяди род­ной земли! И напрасно считали, будто Россия ослабла настоль­ко, что пришла пора теребить ее с запада и востока. Об этом я сказал на пресс-конференции в Токио и напомнил формулировку из Сан-францисского мирного договора. А далее выплеснул в зал предложение: «...но если японским крестьянам не хватает для об­работки земли, то не исключена возможность предоставления им площадей на малозаселенных островах Шикотан и Хабомаи. Пре­доставления в аренду, используя опыт Окинавы». Условия и сро­ки аренды земли — предмет переговоров. Но это — компетенция высшей власти России.

На Окинаву я слетал заранее. Хотя американцы трубили, что в 72-м году вернули остров Японии, хозяйничали там они. В сорок седьмую префектуру под названием «Окинава» входил 161 ост­ров архипелага Рюкю, и местные чиновники везде имели влия­ние, кроме главного острова и тех территорий, где располагались американские части. На главном острове делами управляли люди в погонах. Даже визу на остров — непотопляемый авианосец мне оформляли через Госдеп США — а это говорит само за себя. Оки­нава была напичкана военными базами янки — японские кресть­яне обрабатывали посевные участки и кормили солдат.

На островах Хабомаи и Шикотан тоже располагались наши военные гарнизоны и рыболовецкие промысловые базы. Япон­ские арендаторы могли обеспечивать их всем необходимым — не надо завозить продукты с материка.

Мне казалось, что я выполнил поручение Ельцина и в то же время не открыл никаких Америк. И действительно, японская пресса сдержанно отреагировала на мои предложения, а часть изданий — с досадой. А в российских СМИ послышалось гром­кое ворчание: зачем пускать самураев на нашу территорию? Хотя лично меня пощипали в некоторых газетах, я посчитал это доб­рым знаком: общество еще не разбил паралич равнодушия. И это был предупредительный выстрел Ельцину— не высовываться с проблемой «северных территорий». Большинство японцев уже свыклось с потерей, сколько бы их ни науськивали американцы, а наши — затопчут. Даже Горбачев поостерегся.

Мы поговорили с Борисом Николаевичем на эту тему. Взве­сив все обстоятельства, он тогда отложил визит в Токио. Не цар­ское это дело — ездить в гости с пустыми руками. Позднее под всплески омуля на Байкале он в компании с другом «Рю» (пре­мьер-министром Японии Рютаро Хасимото) вспомнил об остро­вах и все норовил подарить их восточному гостю.

Непомерную щедрость Ельцина в раздаче интересов России я объяснял для себя его ревностью. Он очень ревновал мировую элиту к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Куда ни прилетит — вез­де «Горби» да «Горби». А ему так хотелось, чтобы планета исступ­ленно кричала, как Юрий Лужков с трибуны митинга на Василь­евском спуске: «Ельцин! Ельцин!» Его же поначалу воспринимали чуть ли не антиподом генсека ЦК КПСС, содравшего шкуру с Со­ветского Медведя — СССР Поэтому Борис Николаевич старался изо всех сил прыгнуть в обещаниях выше Михаила Сергеевича, пойти в уступках — дальше его.

Неожиданно Ельцин издал указ о назначении меня замести­телем председателя Правительства России с сохранением поста министра печати и информации. Неожиданно, потому что я узнал о решении президента из сводок новостей.

Мнительный Бурбулис схватил меня за руку в коридоре:

—     Как тебе удалось уломать Бориса Николаевича?

Я сказал, что никак— даже предварительного разговора с ним не было.

—    Так не бывает, — процедил недоверчиво Бурбулис, види­мо, подозревая какую-то игру за спиной.

А именно так чаще всего и случалось в последующие годы: люди узнавали о своем назначении или освобождении от рабо­ты из прессы.

У меня уже была трудоемкая общественная нагрузка, возло­женная указом президента: председатель комиссии по рассекре­чиванию архивных документов. Теперь Ельцин обязал меня ку­рировать министерство культуры и налаживать взаимодействие власти с религиозными конфессиями.

—     Но в первую очередь, — сказал он мне при встрече, — я поручаю вам взять под свою опеку ремонт Большого театра и ре­конструкцию Третьяковской галереи.

После этого стал проясняться замысел президента: загрузить меня основательно текучкой, чтобы не жужжал, как назойливая муха, над головами реформаторов — экономистов. Возможно, я переоценивал внимание Бориса Николаевича к моей персоне, но так мне тогда казалось.

с главным строителем Москвы Владимиром Ресиным мы, как прорабы, по утрам проводили планерки. Надо отметить, профес­сионал он высокого класса — работали его подразделения чет­ко и качественно. Первые три-четыре недели Ельцин регулярно спрашивал меня, как продвигается дело, а затем потерял к нему интерес.

На заседаниях правительства между тем обострялся разго­вор о деньгах. Российскую экономику съедал рак взаимных не­платежей, без зарплаты сидели миллионы ученых, врачей, учите­лей, работников культуры. Кредитные линии под большие про­центы открыли нам Международный валютный фонд (МВФ) и не­которые западные государства.

У Бориса Николаевича был свой принцип распределения полученных средств: выделять тем, кто может устроить в стране крупную заварушку. Так, распоряжением № 85-р он разрешил чи­новникам Военно-воздушных сил заниматься коммерцией и вы­делил им под непонятные цели девять миллиардов долларов (!). На коммерческую основу начали переходить другие войска на­шей армии. Чистоган в Воруй-стране стал натягивать на себя во­енный мундир. Генералы сказали: «Теперь нам вместе с Ельциным будет что защищать от народа!»

Но в основном деньги МВФ, выделенные Федерации, даже не пересекали границу— ими оплачивали проценты за прежние кредиты Советскому Союзу. На оплату процентов уходила и боль­шая часть зарабатываемой валюты. Брать по нарастающей но­вые кредиты, чтобы расплачиваться со старыми — это сползание страны в долговую яму. И Россия под толчки МВФ — финансового органа Бнай Брита заскользила вниз по крутому склону.

8

Что за долги припирали нас к стенке тогда и припирают сей­час? И были ли они на самом деле? О, это скрыто от землян так же надежно, как обратная сторона Луны.

Работа с долгами Советского Союза была любимым заняти­ем гайдаровской команды. К ним она припадала толпой, словно паломники к святому источнику. На вспашке зелено-долларовой нивы потели и сам Гайдар, и его братья по «чикагскому разуму» — Петр Авен, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Михаил Касья­нов, Андрей Вавилов и проч. и проч.

На наши вопросы в дни заседаний правительства мы всегда получали туманные ответы. Все делалось тоже в глубокой тай­не. Позже Гайдар обнародовал сумму внешней задолженности СССР в 110 миллиардов долларов. Касьянов— 95 миллиардов, ЦРУ США насчитало — 70,2 миллиарда, представители Счетной палаты РФ на основании документов подтвердили — 37 милли­ардов долларов. Близкую к этой цифре называл последний пре­мьер СССР Павлов — 35 миллиардов долларов. (ЦРУ США поясни­ло, что в его сумму вошли и коммерческие кредиты).

В то же время Советскому Союзу 49 государств должны были свыше 120 миллиардов долларов. Такому положительному саль­до можно только завидовать.

Как видим, между подтвержденными цифрами и выдуман­ными экономистами-финансистами разница ощутимая. Но день­ги из страны отправляли не по ведомостям Счетной палаты, а по документам, составленным теми самыми экономистами-финанси­стами. Куда, на какие счета — догадаться не трудно. А зарубеж­ные дебиторы нам что-то платили? Не припомню, чтобы в бюджет страны поступали сколько-нибудь значительные суммы.

Работа с долгами была превращена в сверхдоходную под­польную индустрию. Только слышались иногда крысиные взвиз­ги — это отпихивали друг дружку от корыта с зеленым кормом чиновники. На работе с внешними долгами, как лебеда на навоз­ной куче, быстро выросли известные олигархи.

Как же удалось так по-дьявольски запутать простой вопрос? Казалось бы, взяла страна в долг, и вот она запись в минфинов­ских кондуитах— не вырубить топором. Дала — тоже несмывае­мая отметина в документах. Все как на ладони.

Но я рассказывал в предыдущей главе о кадровом центре Бнай Брита — Международном Венском институте прикладного системного анализа (ИИАСА), где с финансами учат выделывать такие заячьи петли, чтобы сам черт не мог их распутать. А учени­ки из России у центра оказались прилежными.

Это была компетенция м обязанность финансово-экономи­ческого блока правительства — при объявлении правопреемст­ва России подвести под активы и пассивы, доставшиеся в наслед­ство, базу международного права. С участием МИДа, конечно. Ра­бота трудоемкая, кропотливая — вообще не просто из обломка державы вытачивать государство с совершенными формами. Но никто даже пальцем не пошевелил. Все заявления нашей власти о том, что долги Советскому Союзу — свыше 120 миллиардов дол­ларов — дебиторы должны отдавать России, воспринимались в мире как пустая риторика.

СССР ликвидирован — возвращать кредиты некуда и некому. России? Но с какой стати? Требовать можно все что угодно, но где правовые основания? Россия должна была перезаключить меж­дународные договора и перевести финансовые активы Советско­го Союза на себя, что не сделала и делать не собиралась. С юри­дической точки зрения мы оказались в полном дерьме.

Странная опрометчивость, не правда ли? Люди пришли в пра­вительство не из деревни Секисовки, что прозябала в окрестно­стях Оймякона, и временем располагали, Гайдар был вместе с Ель­циным на подписании Беловежских соглашений и при желании мог еще там подготовить нужные документы. Тем более рядом с ним находились опытный юрист вице-премьер Сергей Шахрай и министр иностранных дел Андрей Козырев. Мог, но не захотел.

Зато потом его команда с завидной активность втаскива­ла Россию в Парижский клуб, который взялся решать судьбу тех самых долгов Советскому Союзу— в 120 с лишним миллиардов долларов. Втащила и выдала это за свою большую победу.

Ну еще бы! В Парижском клубе сделки ведут за закрытыми дверями, что называется, при погашенном свете — как и полага­ется масонским ложам. Сколько десятков миллиардов ушло на­право, а сколько— налево, в том числе переговорщикам от Рос­сии, посторонним знать не положено .Парижский клуб сразу же уполовинил обязательства других государств перед Советским Союзом (считай, перед Россией) — со 120 до 60 миллиардов дол­ларов. А потом стал потрошить оставшуюся сумму.

Мы тоже могли плюнуть на своих кредиторов? Могли. Но то­гда арестовали бы нашу собственность за рубежом и перед нами замуровали бы все ходы к внешним займам. А Россия, как финан­совый диабетик, уже была не способна жить без импортного ин­сулина.

В конце брежневского периода за Советским Союзом чис­лился внешний долг— в десять миллиардов долларов. Это за­фиксировано в документах. А сколько заняла при Горбачеве сама центральная власть и сколько под гарантии Кремля набрали для самостийных союзных республик— вопрос тоже для простой арифметики.

Достаточно было посчитать и юридически оформить догово­ра с каждой бывшей союзной республикой. Но и это не было сде­лано. И, как предполагаю, не без умысла. (Меморандум «О взаимо­понимании относительно долга иностранным кредиторам СССР», подписанный двенадцатью республиками еще до прихода к вла­сти гайдаровской братии — в октябре 91-го, сплошь состоял из общих слов).

Через официальные договора пришлось бы высветить реаль­ные суммы долгов. А прозрачная бухгалтерия — серьезная поме­ха для умыкания: парламент будет следить за каждой обозначен­ной в документах копейкой. Стало быть, надо основательно за­мутить бухгалтерию, как воду— в ней проще ловить миллиарды. Даже книга долгов СССР и России находилась (если не находится до сих пор?!) в одной из германских фирм. (Вся правда о размерах и судьбе внешних долгов — и тех времен, и последующих лет — по-прежнему за семью замками. И «нынешний Авен» Алексей Куд­рин называет сначала одну цифру, потом совершенно другую — и обе заоблачные. «Преемственность власти, понима-ашь!»),

Из такой бухгалтерской мути выплывали парадоксальные си­туации. В последние дни своей жизни Советский Союз купил в кредит за рубежом 37 миллионов тонн зерна. Кредит сразу пове­сили на шею РФ как правопреемницы СССР А куда пошли постав­ки зерна — в голодные регионы России? Какая-то часть — да. Но миллионами тонн наполняли свои закрома бывшие союзные рес­публики, в том числе пионеры независимости — Эстония, Латвия и Литва, где уже сочиняли иски к нашей стране за сталинскую «ок­купацию» их государств. За счет России продолжало поступать на­шим соседям импортное оборудование для промышленных пред­приятий.

А мы-то на заседаниях правительства все время искали день­ги для затыкания дыр. Искали даже на стороне. Министры-про­сители средств у команды Гайдара видели резервный источник в возвращении партийных денег, выведенных за рубеж

Тогда была мода надеяться на финансы, припрятанные функ­ционерами КПСС, как будто они решили бы все проблемы. Гене­ральной прокуратуре РФ дали задание заняться поиском — она готовила и рассылала международные поручения (правда, ре­зультаты ее работы до сих пор не известны).

И тут руководитель аппарата правительства Головков радо­стно сообщил, что Авен с Гайдаром нашли американское агент­ство «Кролл Ассошиэйтс» — с ним уже подписан конфиденциаль­ный контракт. А Генпрокуратура? «У нее свое поле деятельности, у «Кролла» — свое». Агентство, якобы, очень авторитетное, с боль­шими связями — уж оно-то вытянет украденное из всех тайников. (В разное время «Кролл» раскрыл номера зарубежных счетов фи­липпинского диктатора Маркоса и Саддама Хусейна). Сколько ему заплатили из бюджета — этот вопрос меня не интересовал (хотя называли сумму в полтора миллиона долларов). Обычно сыщики брали проценты от найденных капиталов. Оплата по выработке долларовых кубометров — справедливое дело. Так что в любом случае в добрый путь!

Где и сколько денег нарыл «Кролл», большинство членов правительства так и не узнало. В бюджет России не вернулось ни цента, а отчет агентства бесследно исчез. Навсегда. Авен успокаи­вал, что в отчете ничего интересного не было — так, данные из газетных публикаций. Неужели молодые революционеры Гайдар и Авен с чистыми душами, как дыхание перемен, напоролись на халтурщиков?

Сыщикам в контракте прямо было поручено узнать: «о де­нежных Фондах и других активах, находящихся за рубежом и при­надлежащих российским и бывшим советским предприятиям и физическим лицам». Задание, правда, немного странноватое — искать не деньги КПСС, а составлять базу данных на состоятель­ных россиян и экспортную выручку предприятий. Для чего?

Чуть позже я поинтересовался у ребят из Службы внешней разведки, что из себя представляет «Кролл»? Ребята поковыря­лись в памяти и бумагах — информации набралось достаточно,

«Кролл» не единственная сыскная фирма, рыскающая по планете. Все они созданы по инициативе деятелей Бнай Брита, а укомплектованы отставными агентами ЦРУ и британских спец­служб. По-прежнему работают на эти спецслужбы и заимствуют у них, когда надо, секретные данные. Отсюда та легкость, с которой они раскрыли зарубежные счета Маркоса и Хусейна — оппонен­тов США, находившихся под лупой ЦРУ.

Особый интерес сыскных фирм — к странам, богатым энер­горесурсами, и потребителям американского оружия. Там, в том числе и в России, они действуют без стеснения, зная, что супер­держава их прикроет всегда. (В Бразилии были пойманы за руку и арестованы сразу пять агентов «Кролла» за незаконное прослу­шивание членов правительства этого государства. После окри­ка Госдепа Соединенных Штатов бразильцы дело замяли. В Афи­нах из помещений посольства США «фирмачи» записывали разго­воры с сотовых телефонов премьер-министра Греции, министров обороны, госбезопасности, высокопоставленных военных, ведав­ших закупками вооружений. На невыгодных условиях греки еже­годно платят Америке за пушки и танки три с половиной милли­арда долларов. И янки должны знать, кто проявляет недовольст­во или предлагает сменить поставщиков. Этой афинской истории тоже хода не дали).

Перед «Кроллом» и другими сыскными агентствами постав­лена цель собирать материалы для шантажа или подкупа полити­ков, бизнесменов и обеспечивать нужной информацией золотой фонд Бнай Брита — олигархов с провашингтонскими убеждения­ми. Но этот колющий инструмент Суперордена иногда попадает в кривые руки. Профессионализма сыщикам не хватает — топорно работают. Видать, с кадрами разведчиков в США и Великобрита­нии тоже не сладко.

Уже в послеельцинские годы с просьбой найти управу на «Кролл» в полицию обратился председатель международного ар­битражного суда в Цюрихе Бернард Майер-Хаузен. Агенты де­монстративно преследовали его по пятам и запугивали, добива­ясь решения в пользу клиента «Кролла»— консорциума «Альфа- групп» по скандальному хозяйственному делу (продажа акций ОАО «Мегафон»).

Одновременно с Майер-Хаузеном попросил защиты у поли­ции глава инвестфонда IPOC, датский юрист Джефри Гальмонд — участник судебного разбирательства вокруг «Мегафона»: с кри­ком «Караул!» он примчался в Москву и на пресс-конференции рассказал, что «Кролл» третирует всех, подкупает свидетелей и за их лжепоказания «против членов российского правительства» — в пользу «Альфа-групп» предлагает гонорар по миллиону фунтов стерлингов. Один из таких «свидетелей» попросил у Гальмонда два миллиона фунтов стерлингов — тогда он откажется от сдел­ки с «Альфа-групп».

А в Таллине были задержаны два сотрудника сыскного агент­ства «Дилидженс» — младшего брата «Кролла». В списке руково­дителей этой фирмы — министр по чрезвычайным ситуациям при президенте США Джордже Буше Джо Олбау, а члены совещатель­ного совета — директор ФБР Уильям Вебстер, глава администра­ции президента Клинтона Томас Мак Ларти и министр внутренних дел Великобритании Майкл Говард. Все — бывшие. Агенты обло­жили аппаратурой прослушивания и слежения прибывшего в Эс­тонию председателя правительства России Михаила Фрадкова. В прибалтийской республике премьер вел переговоры об услови­ях транзита нефти через ее территорию.

Деталями переговоров, а также позицией и, возможно, лич­ными интересами Фрадкова интересовалась офшорная компания TNK — Trade Ltd, аффилированная с «Альфа-групп». Поскольку за­нималась она перекачкой нефти. Пойманные агенты «Дилиджен- са» выдали эстонским полицейским заказчика операции— эту компанию и того, кто послал их в Прибалтику — «Кролл».

Информированный читатель знает, что богатый «Альфа- банк», где президентствует олигарх Петр Авен, входит в консор­циум «Альфа-групп», где наверху пирамиды другой олигарх — Фридман. И что Авен (еще он — член наблюдательного совета ди­ректоров «Альфа-групп») с Фридманом давние кореша.

Еще в начале 90-х фирма Фридмана «Альфа-Эко» занималась крупными поставками из Индии сахара, ковров и чая. Поставки шли, в том числе, за счет долга Советскому Союзу. А подобные контракты были в компетенции авенского министерства внешне­экономических связей.

И с «Кроллом» Авен, как родные братья. Так сказать, одному богу молятся. Когда в начале 92-го несведущие члены российско­го правительства ожидали от «Кролла» обнадеживающих резуль­татов, Гайдар с Авеном, наверное, тихо посмеивались. Не для того ли они выбрали для контракта «свое» агентство, чтобы получить на кого-то компрометирующие материалы и через шантаж исполь­зовать их для нечистой игры? Такое подозрение возникало у мно­гих. (Кстати, после наших публичных обвинений «Кролла» в недее­способности, руководство этого агентства распространило по ка­налам ИТАР-ТАСС следующее заявление: «Мы можем заявить, что «Кролл ассошиэйтс» на самом деле проводило расследование по поручению российского правительства и что мы смогли добыть и передать значительный материал российским властям».).

Все и всех завязывала в труднораспутываемые узлы полити­ка Бнай Брита. Члены братства Мамоны должны зависеть друг от друга по-крупному, как в шайке мокрушников, чтобы разоблаче­ние кого-то одного считалось угрозой остальным. Россия рань­ше не видывала таких масштабов коррупции (то-то еще ждало ее впереди!) — ворье со всего мира слеталось в Кремль и на Старую площадь, словно на виноградный сироп.

Нам было видно, как ультралибералы нервничали и не се­годня-завтра ожидали от съезда пинка под зад. Поэтому спеш­но строили для себя запасные аэродромы. (Впрочем, боялись на­прасно: многие пересидели во власти и сам съезд, и всех недо­вольных депутатов).

Анатолий Чубайс, получивший карт-бланш от Ельцина, бес­церемонно швырял в костер криминальной приватизации луч­шие предприятия, не уведомляя об этом даже министров, в чьем подчинении они находились, (Однажды я сказал ему: «Толя, пар­тизань, раз тебя президент заставляет, но если тронешь хоть одну структуру моего министерства, я тебе голову оторву!». Удивитель­но, но до моей отставки он не прикоснулся к собственности наше­го ведомства . А этот разговор вспоминал при членах правитель­ства не раз. Гайдар ему сказал обо мне: «Он непредсказуем». Хотя справки, что я не отвечаю за свои поступки, у меня, говоря меж­ду нами, не было).

Насмерть схватывался с Гайдаром и Чубайсом на заседаниях правительства министр промышленности России Александр Тит- кин. Он был опытным инженером-конструктором: работал дирек­тором производства «Атоммаша», генеральным директором Бала- ховского машиностроительного завода, потом — Тульского объе­динения «Тяжпродмаш». Поддался обаянию Ельцина и отказался от депутатского мандата, чтобы заняться реформами непосредст­венно. Как он страдал от осознания своей беспомощности! Мосты к возращению на другой берег сжег, на этом — пьяная вседозво­ленность необольшевичков. Они с ним нисколько не цацкались: за его спиной пускали в продажу лучшие заводы, обеспечивав­шие безопасность страны. Многие предприятия через подстав­ные фирмы были куплены иностранцами — и тут же по разным причинам закрыты.

— Вы действуете, как барсеточники, — шумел Титкин на Гай­дара с Чубайсом

Он апеллировал к президенту. Те тоже жаловались: не пони­мает сути реформ. Перед Ельциным уже в который раз вставал выбор. И он снова сделал его: взял да и упразднил министерство промышленности.

Но я о запасных аэродромах. Которые засветились позже те­плыми огнями коммерческих банков, финансовых корпораций, институтов транзитной экономики и т.д. Если гайдаровская бра­тия по-черному грабила собственность министерств во главе с чужаками, то до активов своих ведомств посторонних не подпус­кали — берегла для раздела между собой. Особенно это касалось курицы, приносившей золотые яички — Министерства внешне­экономических связей (МВЭС).

При той политической ситуации Авен вполне мог занять пост вице-премьера, отвечающего за стратегию реформ по-бнайбрит- ски. И Ельцин утвердил бы его без звука. Но должность «воздуш­ного» вице-премьера (без права направлять финансово-имущест­венные потоки), хоть и почетна, а дивидендов — никаких. И Авен выбрал для себя тихое, но очень доходное место — главы МВЭС.

Старые друзья порекомендовали Петру Олеговичу присмот­реться к Михаилу Ефимовичу Фрадкову, представлявшему Россию при ГАТТ (теперь— Всемирная торговая организация— ВТО). Это потом Фрадков станет чуть-чуть набираться вальяжности на должностях министра и премьера правительства, а в 92-м он вы­глядел чиновничком тридцать второго разряда. Такие как раз умеют и торговать и приторговывать. Авен присмотрелся и взял его к себе замом министра. Вместе они начали составлять план прива­тизации активов МВЭС.

Когда Пятый съезд депутатов дал президенту дополнитель­ные полномочия, Титкин и я предложили Ельцину ввести вре­менно госмонополию на внешнюю торговлю нефтепродуктами и зерном. Временно — пока не уляжется пыль хозяйственной не­разберихи и не появится институциональная база, способная дей­ствовать кнутом и пряником тарифной политики.

Горбачевские реформы загнали половину российской эконо­мики в тень, прекратились экспортные поставки машин, оборудо­вания, наукоемкой и другой промышленной продукции. Коммер­санты гнали за рубеж лишь нефть и зерно, присваивая выручку и оставляя голодной стране только крохи в виде обязательных ва­лютных отчислений.

Еще в 88-м году, до обрушения экономики от горбачевско- рыжковского атомного налета государственное внешнеторговое объединение «Союзнефтеэкспорт» поставило на мировые рынки 125,8 миллиона тонн нефти и 57,5 миллиона тонн нефтепродук­тов, значительно пополнив казну. А на момент нашего разгово­ра с Ельциным в России уже орудовало 150 фирм-экспортеров го­рючего сырья, которые до предела сбили на него цену в отчаян­ной борьбе за покупателя. Ни одна нефтедобывающая страна не позволяла себе такой глупости. И вообще все нормальные госу­дарства, включая Швецию, Японию, Италию, Норвегию, Германию, Бразилию, Индию и т.д., старались жестко регулировать внешне­экономическую деятельность в интересах своих народов.

Ельцин на наше с Титкиным предложение пожевал губами, по­молчал и перевел разговор на другую тему. Это было на заседании правительства, президент— глава кабинета министров должен был ставить вопрос на голосование, но он проигнорировал его.

А Гайдар с Авеном приготовили для Ельцина проект указа «О либерализации внешнеэкономической деятельности на тер­ритории РСФСР». И Борис Николаевич подписал его 15 ноября 91-го года.

Где он подмахнул документ, не знаю. Но знаю, как он иногда это делал. Приедешь в рабочее время к нему на дачу по какому- то делу, Наина Иосифовна покажет рукой в дальний угол царских угодий, где старица Москвы-реки отгорожена от основного русла земляной дамбой: «Там он!» Спустишься по мощеной дорожке, и вот он Хозяин Земли Русской, восседавший на берегу в походном кресле с двумя удочками. Рядом — подкормка, банки с дождевы­ми червями и тесто формы теннисного мяча. А в сторонке авто­фургон с правительственной связью и дремлющей охраной. «Бо­рис Николаевич работает с документами».

— Что-то надо подписать? — спросит нетерпеливо прези­дент, искоса поглядывая на поплавки. Рыбаки не любят, когда воз­ле них толкутся посторонние люди. Кому надо пропихнуть что-то свое — подписывал!

Указ давал полную волю торговцам нефтью. А шестой его пункт гласил: «Отменить на территории РСФСР все виды обяза­тельных валютных отчислений, а также налоги на экспорт и им­порт товаров (работ и услуг), установленные Президентом СССР и органами Союза ССР». Крохотные фирмы-экспортеры росли, как на дрожжах. Ребята в малиновых пиджаках заполонили Европу, предлагая нефть по бросовым ценам.

Я помню круглые глаза Ельцина, когда мы стали подбивать итоги первого квартала 92-го. Еще вчера Россия имела положи­тельное внешнеторговое сальдо — плюс полтора миллиарда дол­ларов, а тут сразу получила минус 2,5 миллиарда. Валютные ре­зервы на нуле — надо срочно бежать в МВФ за кредитами. Все доходы от внешнеэкономической деятельности сократились за квартал в семь раз. Ельцин не горюнился бы из-за таких пустяков. Да вот беда — по стране катился ропот недовольства, а любая уг­роза личной власти беспокоила его больше всего.

Он стал спускать на Авена собак, а тот вместе с Гайдаром на­чал вводить институт спецэкспортеров — рассадник коррупции. За взятки чиновникам Петра Олеговича спецэкспортером мог стать даже полотер из клуба филателистов.

Со временем я только укреплялся во мнении, что надо было вводить госмонополию на внешнюю торговлю нефтью, да не на месяцы — на годы. И ужесточать народный контроль за исполь­зованием прибылей. Тогда вместо яхт, королевских замков и фут­больных клубов наперсточников — Абрамовичей были бы у Рос­сии новые детсады, школы, больницы. А если невтерпеж было шустрякам-абрамовичам торговать — шили бы, к примеру, сапожки для дам, изобретали и производили машины и гнали бы за рубеж, оставляя в стране налоги. Правда для этого кроме пещерной жад­ности надо еще светлые головы иметь на плечах.

Понятно, что Авен с Гайдаром вредительствовали не от не­чего делать. Поспешный указ был нужен для выключения из про­цесса государственных внешнеэкономических предприятий. Они становились ненужными — можно смело приватизировать их за­рубежную собственность. Аудиторы ведомства Авена уже прики­дывали, сколько взять со своих чиновничков, чтобы не рассер­дить их, за тот или иной объект. Зарубежную собственность «Союзнефтеэкспорта» оценивали в две тысячи долларов, хотя она стоила около миллиарда зеленых. Здания и имущество этого объ­единения находились в Великобритании, Франции, Дании и Фин­ляндии. А еще была собственность за кордоном у объединений «Новоэкспорт», «Техмашимпорт», «Тяжпромэкспорт», «Продинторг», «Технопромимпорт», «Технопромэкспорт» ...

Вспугнуло охотников за общеевропейскими ценностями ры­чание Ельцина — его недовольство работой Авена нарастало с каждым месяцем. (Говорили, что служба федеральной безопасно­сти Виктора Баранникова застукала Авена на тесных контактах с агентами израильского «Моссада». Но в таком случае Борис Ни­колаевич должен был шпынять каждого третьего в своем окру­жении. Он, видимо, не думал, что все покатится к обрыву с такой чудовищной скоростью — эх, чуть помедленнее бы кони несли! И понимал: определяли эту скорость не Авен с Гайдаром — они такие же марионетки, как и сам президент. Диктовали экономиче­скую политику правая рука Ельцина, «комиссар», приставленный к нему Международным валютным фондом — Джеффри Сакс со своей группой советников. Но Сакс— личность неприкосновен­ная, и Борис Николаевич оттягивался на Авене, зная о его дружбе с западными засланцами. Из некоторых задушевных бесед с Ель­циным я открыл для себя: уральское мужицкое начало в нем про­тивилось близкому соседству с такими людьми, подыгрывать им. Но обязательства перед некоей влиятельной силой вынуждали президента терпеть рядом с собой хамоватую публику, покрови­тельствовать ей и даже прислушиваться к ее рекомендациям. Эта изнуряющая внутренняя борьба и гнала Ельцина на время прочь из Кремля — к удочкам и бутылке).

Потом Авен откочевал из правительства на запасной аэро­дром, построенный в стахановском темпе. Но дело ультралибе­рального костыля Гайдара и разоблачителя тупоголовой сущности русского лузера продолжили Фрадков с новым министром Давы­довым. При приватизации «Союзнефтеэкспорта», переименован­ного в «Нафта-Москва», получили за необременительную сумму: юридические лица — 79,24 процента и физические лица — 15,76 процента акций. А хозяевам государственной собственности на миллиард долларов досталось: Министерству имущественных от­ношений — 0,0001 процента. Российскому фонду федерального имущества — 5 процентов акций. Кто эти физические и юридиче­ские лица, нам с вами, читатель, открывать не хотят.

Без потерь для карманов активистов Бнай Брита были при­ватизированы другие внешнеэкономические предприятия. И по­сле всего этого Авен еще сомневался в верности своего бывше­го зама Михаила Ефимовича! Зачем друганы «Альфы» из «Кролла» учиняли за Фрадковым слежку в Эстонии — для профилактики, что ли? Или в этой среде все живут по законам кидал?

Российские журналисты выдвигают разные версии по поводу капиталов Петра Олеговича и консорциума «Альфа-групп». Одни пишут, что Авену через его старшего брата — преуспевающего израильского бизнесмена дает деньги «Моссад». Другие ссылают­ся на подпитку от международных финансовых групп и, в частно­сти, олигархического сообщества США. Не хочу вместе с газетчи­ками ударяться в догадки. Пустое. Лишь напомню коллегам: день­ги шли и идут не в Россию, а исключительно из России. В мире нет дураков, которые отрывали бы что-то от себя на благо рус­ского населения. Альтруисты на Западе вымерли раньше мамон­тов. Только мы, бесштанный народ, умудрились слепить и терпим систему, когда наши богатства достаются кому угодно, кроме от­чего дома.

Очень старались «чикагские мальчики» внедрить побольше агентов «на вырост» в государственные органы. Получилось — да и не могло иначе при беспринципной позиции Ельцина. Сегодня людьми Гайдара, Чубайса и Авена заражены, как сифилисом, все сколь-нибудь значимые структуры: администрация президента, правительство, министерские аппараты, Центробанк и даже право­охранительные службы. Эти люди теперь продвигают криминаль­ные интересы своих бывших патронов, окопавшихся в бизнесе (правда, прослушивают телефоны друг друга— не кинули ли при разделе добычи), прикрывают их от уголовных преследований.

Классический пример «групповухи» продемонстрирован был при захвате консорциумом «Альфа-групп» богатейшей Тюменской нефтяной компании (ТНК). Выдвиженец Чубайса из Питера Алик Кох (так его называет сам Толик), будучи уже вице-премьером рос­сийского правительства, отвечал за проведение аукциона по ТНК. И так закрутил многоходовую комбинацию, что компания легко досталась Авену с Фридманом (консорциуму «Альфа-групп»), а го­сударство потеряло при этом около миллиарда долларов.

Наша неприметная, как российская пенсия. Счетная палата по­просила Генпрокуратуру покарать мошенников. Та волокитила-во­локитила, но уголовное дело-таки завела. А победители конкурса сунули кукиш в лицо России с ее следственными органами и, объ­единив тюменские активы с активами англо-американской «Бри­тиш Петролиум», создали международную компанию «ТНК-ВР».

Попробуй теперь русские дернуться с проверками — полу­чат от ворот поворот. Тюменская собственность-то отныне при­надлежала, в основном, подданным ее величества королевы Ве­ликобритании. Аза спиной Великобритании— Америка. А у Америки много авианосцев и морских пехотинцев. Да вдоба­вок— контроль за зарубежными банковскими счетами россий­ского истеблишмента. (Попутно скажу: многострадальная наша Родина как занимала на карте мира большое пространство, так вроде бы и остается в тех же границах. Это так— если смотреть глазами аллилуйщиков власти. Но, по данным экономистов-ана­литиков, не состоящих на службе Бнай Брита, уже процентов во­семьдесят России не принадлежит ее народу.)

Следователи ждали: как отнесется к этой наглой выходке Кремль? И вскоре увидели реакцию по телевизору. В Лондон са­молично прибыл президент России Владимир Путин и вместе с премьер-министром Великобритании Тони Блэром присутство­вал при оформлении сделки между «Альфой» и BP. Стоял холод­ный март 2003 года, но атмосфера в зале была такой торжествен­ной и теплой, что слеза наворачивалась от гордости за руково­дство нашей страны.

На официальных мероприятиях, посвященных «Альфе», за­светиться перед телекамерами всегда лезет — грудь навыкат — Михаил Фридман. Авен обычно в стороне — за шторкой, за спи­нами приглашенных, нетерпеливо поглядывающих на банкетные столики. Поэтому крестным отцом альфовской группировки на­блюдатели часто называют Фридмана.

Но даже в России человек из ниоткуда, без связей в Кремле и правительстве, не может рассчитывать на громкий успех. Фрид­ман приехал в Москву голодранцем с западной Украины — его и в консорциуме за глаза называют «Мойшей спид Львива», то есть, из-подо Львова. Авен помог ему поднабрать капиталов, усовер­шенствовал его технику надувательства и пустил впереди себя — всего на полшага вскрывать отмычкой сундуки с госдобром. А сам взял на себя умасливание знакомых сторожей этих сундуков.

Такую, примерно, тактику использовал Авен с Гайдаром. Все­го за полгода до прихода в правительство, работая в моей родной «Правде», Егор Тимурович слова «вхождение в рынок» понимал чуть ли не как поход за закуской на Бутырский базар, что недале­ко от редакции, возле Савеловского вокзала. Но под воздействи­ем Джеффри Сакса и натасканного в спецшколах Авена стал ульт­рарадикалом.

Авен знает, что на передних рубежах, в первых окопах бой­цы, как правило, не выживают. Поэтому и не хотел, чтобы за ре­формами 90-х закрепилось его имя. Пусть в обществе устоится понятие: «реформы Гайдара». И пусть в «Альфа-групп» на царском троне восседает тоже кто-то другой.

Ненависти в людях всегда больше к тем, кто на слуху, кто мелькает на телеэкранах. А удовольствие от популярности — ни­что, по сравнению с удовольствием от нового миллиона в кар­мане, добытого в тишине, за спиной лидера. (Ельцин своим му­жицким чутьем, видимо, унюхал это нутро Авена и в отместку за необходимость сидеть за одним с ним столом выливал на него раздражение. Хотя Борис Николаевич и хвастался перед нами, что начал читать Пушкина, но, видимо, еще не добрался до его строк: «Что слава? — яркая заплата на ветхом рубище певца»).

Распихивая толпу других прихват-капиталистов, Авен с Фрид­маном при помощи своих лоббистов при власти прибирают к ру­кам энергоресурсы России. Сейчас львиная доля прибылей «Аль­фа-групп» — от нефти. А что вкладывает консорциум в модерниза­цию и развитие этого сектора экономики? Наивный вопрос — не для этого работали ребята до устали локтями. Обычным делом стали аварии на изношенных технологических трубопроводах объектов «Альфа-групп». Данные космических съемок Саматлор- ского и других месторождений говорят о настоящей экологиче­ской катастрофе — вокруг заболоченная нефтяная топь. Полага­лось бы срочно лишить браконьеров лицензий, да — за решетку. А кому это делать, если все в доле.

Под залог собственности России консорциум брал большие кредиты за рубежом. Якобы для модернизации нефтяного секто­ра в Сибири. Только Сибирь— это не цветник, который надо по­ливать инвестициями. Обойдется. Сибирь — это бассейн с жид­ким золотом. И вычерпать его надо быстрее, не теряя времени на пустяки вроде технического обновления производства.

Поэтому «Альфа-групп» и решила вложить миллиардные сум­мы в акции нефтеперерабатывающих заводов в четырех городах Германии — Ингольштадте, Карлсуэ, Шведте и Гельзенкирхене. По гордости советской эпохи— трубопроводу «Дружба» консорци­ум готов прокачивать на немецкие заводы по 12 миллионов тонн российской нефти ежегодно. (Из-за нехватки перерабатывающих мощностей в нашей стране, некоторые регионы уже покупают го­рючее за рубежом. А чем будем заправлять военную технику, если наступит час Икс? Станем просить: «Дайте нам немножко кероси­на, а то нечем сбивать ваши бомбардировщики»?). Переговоры, по-моему, еще продолжаются.

Активы подразделений «Альфа-групп», как известно, акку­ратно рассованы по офшорам. Если сделка с покупкой немецких заводов удастся, не видать России доходов и оттуда. А вот с за­ложенной собственностью нашу страну ждет очередное обост­рение геморроя. Не для того ребята делают заячьи петли, чтобы долги возвращать. Вернет их щедрая Россия или рассчитается с иностранцами заложенной собственностью. А должники в один прекрасный момент, не исключаю, слиняют на постоянное место жительства куда-нибудь в Вену или в тень Французской Ривьеры.

Эти ребята всеядны и прожорливы, как тигровые акулы. Они примечают наиболее ликвидные предприятия и начинают пре­следовать их, подобно акулам, расчетливо и неустанно. Через своих людей в государственных и финансовых органах. Вот ра­ботал прекрасно Камский ЦБК (сто процентов акций было у госу­дарства) — газетная бумага и целлюлоза на мировом рынке товар ходовой. И вдруг на предприятие посыпались неприятности — с блокированием счетов, с отгрузкой продукции, с таможенными препятствиями. Тут как тут чиновники Федеральной службы Рос­сии по финансовому оздоровлению, которые инициировали про­цедуру банкротства комбината.

И вот Камский ЦБК— у ног «Альфа-групп». А незадолго до этого консорциум приобрел крупнейший в России Балахнинский бумкомбинат с новым оборудованием. Придет время — ликвид­ные предприятия можно будет выгодно продать иностранцам, пе­реведя деньги в офшоры. В России с нынешней властью сделать это — пара пустяков.

Попался корпорации на пути торговый бизнес — проглоти­ла. Попался страховой — проглотила. Попался аэропорт «Шере­метьево» — проглотила.

Представляю, с каким интересом смотрели австралийские ры­баки на автомобильный номерной знак, выпавший из вспоротого брюха тигровой акулы. Так вот с еще большим изумлением встре­тили старатели артели «Амур» из Хабаровского края известие, что их начала заглатывать «Альфа-групп». Артель добывает в год до десяти тонн золота и платины — ее и решил взять под свое управ­ление консорциум. Он любит управлять тем, что никогда не соз­давал, но что дает хорошие прибыли. То есть распоряжаться эти- ^^ прибылями. Пока с «Амуром» не получилось. Нет в мире таких преград, которые не преодолели бы необольшевички.

я утомил вас, читатель, балладой о находчивом генерал-про­виантмейстере прихваткапитализма? Мне и самому не доставляет удовольствия отвлекаться от событий 92-го и делать такое длин­ное отступление ради одной, не очень симпатичной фигуры. Тем более, что принцип: «После нас хоть потоп» исповедует не толь­ко Авен. Эти люди хозяева сегодняшней России. Они воспользо­вались временным нежеланием русского народа «браться за то­поры», обогатились за счет русского народа, а теперь презирают русский народ и боятся его.

Вон какие частоколы охраны вокруг каждого шпендика-тол­стосума! Или вон какие дрессированные у них депутаты, постоян­но дивившие нас людоедскими законами! И, как ватой, обложи­ли себя хозяева собственными газетами, журналами, радиостан­циями, телекомпаниями — купаются в елее панегириков в свою честь. А на тех, кто пока еще не окучен их деньгами и пытается в печати приоткрыть хотя бы уголок правды, они спускают с цепи своры юристов — терроризировать смельчаков в судах и проку­ратурах.

У кого нет достоинства и чести, всегда стараются показать, будто и эти дефицитные ценности у них наличествуют.

Иногда я представляю, как «рядовой» олигарх или мэр-оли­гарх, или олигарх-губернатор после какой-нибудь недоброжела­тельной публикации приглашает на чашку чая судью и говорит: «Бесхозные газетные шавки осмелились поднять на меня руку. Вот миллион баксов— защити мои честь и достоинство». «Что вы, — отвечает судья, — ваши честь и достоинство стоят гораздо дороже». «Торговаться не будем,— соглашается олигарх,— вот еще миллион, но покарай наглецов построже». Взывать к благо­разумию таких людей — пустое занятие. Авена тоже уже не изме­нишь. И выделять его среди остальных должников России, каза­лось бы, не следовало.

Но я выделяю. Потому что есть люди с обычным восприятием их в обществе, пусть они даже самые состоятельные. А есть люди- признаки.

Так вот, Петр Олегович Авен — человек-признак. Человек-по­казатель. Человек-примета. Человек-сигнал. По его местоположе­нию, по его наличию где-то можно судить о процессах на этом по­литическом участке, невидимых простым глазом. В том числе и о процессах в кремлевской власти.

Так рыхлая выпуклость неброской на вид серой плесени, поя­вившаяся на нижнем, опорном венце деревянного дома — это признак, это сигнал, знак беды. Нормальному хозяину становится f\cHo: дом надо спасать — изнутри его съедает грибок. В россий­ской политике опорный венец — президент.

Человек-признак в последние годы стал завсегдатаем самых высоких кремлевских кабинетов.

Когда Владимир Путин воцарился в Кремле, мои знакомые, и я в том числе, стали прикидывать по разным признакам сущест­во его будущей политики. Смачный плевок нового президента в Конституцию первым указом о гарантиях Ельцину с домочадцами (ЛОЖНО было списать на необходимость платить «семье» по счетам за статус наследника.

Многие последующие шаги, шокировавшие Россию, по раз­ным признакам тоже объясняли заложничеством Путина. Тем, что прочными оказались крючки, на которые его подвесила «семья». Вот утвердится человек с приличной новой командой и, может быть, развернет паруса в нужном направлении.

Не мог же Ельцин обязывать своего назначенца садиться на одном гектаре с людьми, которые окончательно скомпрометиро­вали себя в глазах общества и от которых тошнило самого Бориса Николаевича, не очень-то, кстати, брезгливого. И если Владимир Владимирович привечает таких людей, демонстративно засвечи­вается с ними на телеэкранах, значит это его личный выбор.

Никто не вправе указывать президенту, как и главе прави­тельства, с кем водить дружбу, кому дарить из своего кармана — это его дело. Но если он продавливает интересы кого-то именем государства и благодетельствует ему за счет государства — это дело уже не столько его, сколько наше. И мы свободны в возмож­ности все примечать и приходить к своим заключениям.

Во время обострения кризиса 2008—2009 годов, уже будучи главой правительства, Путин способствовал в выделении «Альфа- банку» государственной помощи: сначала в размере 10,2 милли­арда, затем— 29,1 миллиарда рублей. Помощь оформили через субординированный кредит Внешэкономбанка под небольшой процент, со сроком погашения в 2020 году. По условиям сделок, кредитор не имеет права влезать в менеджмент заемщика и вос­требовать деньги досрочно — они приращиваются к собственно­му капиталу банка.

Это значит, что совокупный капитал частного банка Авена вырос неимоверно. И еще это значит, что, почуяв запахи социальной гари, Петр Олегович продаст свою подорожавшую почти на 40 миллиардов игрушку за очень хорошие деньги (в других, при­ютных его душе государствах запасные прибежища капиталам, Возможно, уже приготовлены).

А как же тогда с возвратом занятых у России финансов? На то он и субординированный кредит, что оставляет много лазеек для обмана страны. А если со временем еще реорганизовать Внеш­экономбанк, так вообще следов не найдешь.

Примечательны два высказывания по поводу господдержки поношенных штанов Петра Авена. Один из его подчиненных пре­дупредил: «Улучшать кредитование экономики с помощью этих денег руководство банка не обещает». Тут все понятно — а раз­ве кто-то надеялся? Отпали вопросы и после заявления главы Ми­нэкономразвития Набиуллиной: деньги Авену выданы из средств Фонда национального благосостояния. У нас народ, особенно старшее поколение, тонет в богатстве, и надо принимать срочные меры, чтобы не полилось через край. Тут тоже полная ясность.

Во время очередной еврей увеселительной поездки по ма­тушке Руси — был опять-таки разгар кризиса — Путин заглянул в Новосибирск. Город напичкан «оборонкой» и другими предпри­ятиями, важными в стратегическом отношении. У всех кучи про­блем. Обычно глава правительства выбирает для посещения что- то знаковое. И Путин выбрал. С полчищем телеоператоров он посетил региональное отделение «Альфа-банка». Весь день теле­каналы показывали, где Путин с Авеном рассуждали о перспекти­вах бизнеса олигарха.

В незабываемую эпоху президентства Владимира Владими­ровича Петр Олегович маячил рядом с ним постоянно. Авен с Пу- тиньни в Америке. Авен с Путиным в Нидерландах. Авен с Пути­ным в Турции. Авен с Путиным во Вьетнаме. И это — обязательно в теленовостях, напоказ.

Напоказ, не стесняясь нашей и зарубежной общественно­сти, открыто лоббировал президент России интересы Петра Аве­на. Во время официального визита 2005 года в Турцию Путин уми­нал ее премьер-министра Эрдогана, чтобы тот дал политические гарантии частной компании Авена, которая решила инвестиро­вать в экономику этой страны более трех миллиардов долларов. Умял — «Альфа-групп» вложила в развитие отрасли связи сосед­него государства 3,2 миллиарда долларов.

Телекоммуникационный бизнес рентабельнее нефтяного и газового. Кроме того, он дает возможность владеть и распоря­жаться информацией в глобальных масштабах. Акулы капитализ­ма дерутся из-за него — всем хочется получать большие п|>ибы- ли и владеть миром. А для «Альфы-групп» это еще и санкциониро­ванный Кремлем вывоз за рубеж солидных капиталов.

На открытых международных аукционах — во время сума­тошных торгов конкуренты предлагают высокие цены хозяевам товара. А Петру Авену со товарищи хотелось покупать золотонос­ных куриц подешевле. Вот и приходилось напрягать постоянно президента Владимира Владимировича. И он был вынужден вка­лывать, как раб на галерах.

В поездке по Вьетнаму в 2006 году Путин при встрече с пре­зидентом Нгуен Минь Чистом убеждал его, насколько прохлад­нее будет светить солнце над их жаркой страной, если на ее теле­коммуникационный и банковский рынки придет с инвестициями Авен. С большими инвестициями. Надо только, чтобы для «Аль- фы-групп» был создан благоприятный режим. В Ханое открыли представительство консорциума— экспансия в Юго-Восточную Азию началась.

Вскоре после этого в Москву с визитом прибыл президент Индонезии Сусило Бамбанг Юдойоно. Кремлевская администра­ция устроила ему встречу с Авеном. Гость, безусловно, знал, что путинский протеже рассовывает капиталы по удобным щелям на планете. Петр Олегович выразил готовность инвестировать в ры­нок телекоммуникаций Индонезии около двух миллиардов дол­ларов. Юдойоно «приветствовал эту инициативу». Но политиче­ской поддержки, судя по всему, не пообещал. И молча уехал.

Стало ясно, что в дальний путь на переговоры с Юдойоно надо собираться Владимиру Путину. Тяжела же ты доля раба на галерах. И этот визит российской публике тоже представят как ис­торический. Соотечественники уже свыклись с бесполезностью для государства зарубежных вояжей своих вождей. И даже вы­вели закономерность: чем больше поездок Путина, тем меньше У России остается друзей. Но это не помешает очередному вели­кодержавному толкованию в СМИ, по сути, частной поездки. При­дворные тележурналисты, сглатывая слюну, будут передавать по центральным каналам, какие блюда выставляли перед россий­ским президентом учтивые хозяева: козленок под клюквенным соусом, трюфели, томленные в сухом вине наполеоновского раз­лива и лобстеры с гарниром из ласт морских черепах. Надо же за­полнять чем-то пустоту кремлевской политики.

Путин полетел через океан — с ним, естественно, Авен. В Ин­донезии Петр Олегович застолбил для себя 41 процент акций сотового оператора Indosat и подписал соглашение о внедрении "Альфа-банка" в эту страну. Какими дипломатическими тонкостями удалось Путину уговорить коллегу Юдойоно поспособство­вать бизнесу Авена? Стенограмма беседы — тайна протокола. Да и без нее все понятно: Индонезия получила от России из рук Пу­тина 15-летний кредит в один миллиард долларов.

По окончании визита гостя из холодной страны Юдойоно заявил, что этот выгодный миллиардный кредит Индонезия по­тратит на модернизацию своих вооруженных сил — сухопутных, морских и воздушных. И приобретать военный товар она собира­ется у нашего государства. Азиаты заведовали: российская армия, руководимая Путиным, наверно сильна настолько, что самой ей уже не нужны деньги на переоснащение.

Трудно найти другую страну, где президент тащил бы не в дом, а из дома. Уникальность наша и в этом. Уж как благополуч­но сегодня с экономикой в Индии, а и то ее руководство дрожит над каждым рупием, старается выдавить из зарубежных партне­ров побольше уступок. Со всеми рассчитывается Индия за креди­ты, должна она, причем давно и России — больше двух с поло­виной миллиардов долларов. Почему не отдает? А с нами можно пободаться — ни профессионализма у финансистов, ни желания у политиков в отстаивании интересов своего государства. Диле­тантство и продажность российских чиновников стали уже прит­чей во языцех во всем мире.

Президент Путин прилетел в Дели и согласился на вариант: «долг в обмен на инвестиции». Что это означало? Формально ин­дусы деньги нам вроде бы отдавали, но они должны инвестиро­ваться в совместные предприятия на их территории. И Россия не может вывозить капиталы в течение 15 лет. Условия издеватель­ские, но индусы знали, с кем дело имели. Наши олигархи уже при­готовились поуправлять государственными средствами вдали от родной земли. Кремль подобрал для них выгодные объекты, сре­ди которых, конечно же, любимый конек Петра Авена — телеком­муникационный сектор.

Зарубежные журналисты обычно лучше, чем мы осведомле­ны о закулисных событиях и смотрят на кремлевских небожите­лей не снизу вверх, а со стороны. Поэтому характеризуют их на­много точнее. Во время визита в Индию нашего президента по­литический обозреватель газеты «Хиндустан Тайме» Авирок Сен писал с издевкой: «Путин — тот человек, с которым можно делать бизнес. Он выложил на стол переговоров два очень существен­ных факта. Первое — Россия обладает 50 процентов запасов всех мировых ресурсов. И второе — что он там хозяин».

А какие могут быть сомнения у россиян по поводу действий хозяина? Хозяин — барин. Вот наградил президент Путин Авена указом № 416 орденом Почета — «за достигнутые трудовые успе­хи». и не возразишь. Даже из того, что я успел рассказать, действи­тельно видно, как упорно трудился Петр Олегович. Наблюдатель­ный глаз мог заметить: невдалеке от него постоянно клубился та­бачный дым. Это нервно курил за углом папироску за папироской Остап Бендер — от зависти.

Наверное, не у меня одного возникает вопрос: что бы это все значило? Как может оглядчивый бывший гэбист с такой неосто­рожностью таскать по миру, словно в люльке, человека, кого из- за агрессивного его поведения сторонится даже бизнес-сообще­ство? В чем-чем, а в безрассудстве Владимира Владимировича не укоришь. И в альтруизме — тоже.

Может быть, дело в самом Авене как человеке- признаке? Вот используют приборы опознавания принадлежности самоле­тов «свой-чужой». Метод старый, испытанный. Уйдет с дежурной командной точки в небо сигнал, и электронный ответчик на само­лете отражает его: «Я свой — я свой!»

Антиглобалистские настроения в мире все чаще поднимают наверх лидеров, неугодных Америке и Бнай Бриту. Ревностно сле­дят установители власти Всепланетной Олигархии за состоянием ума и духа на высоких орбитах политики. Чуть что — сразу бар­хатная или какая-нибудь оранжевая революция. Словом, если за­сомневаются в том, что ты «свой» — собьют.

Они подозревают в отступничестве каждого. В российских престолонаследников хотели бы верить даже больше, чем в Ель­цина. Возможно, Путин знает это лучше других и держит при себе, помимо всего прочего, и Авена-признака в качестве прибора опо­знавания своей позиции. Разве в большой политике приемлемы словесные откровения: «Я свой! Не берите в голову мои воинст­венные речи — лучше посмотрите на результаты наших реформ в российской армии?» Нет, конечно.

В международной политике принято общаться при помощи особых сигналов. Навряд ли найдешь сигнал-ответчик надежнее, чем процветание «их парня» Авена. На его примере «там» видят: успехи Ельцина в обескровливании России и развитии прихватка- питализма не только закрепляются, но и приумножаются.

Это одна версия. Другая — более приземленная.