- Дорогой друг! – Донеслось из динамика, – сегодня я расскажу тебе три истории, или притчи на тему… - окончание фразы потонуло в треске статических помех. Борис Семенович Штауфенберг перестал кушать и строго взглянул на радио; сквозь шипение и бульканье красивый женский голос упорно пытался донести до слушателей мысль, или вовсе исторический факт, что само по себе было не так уж плохо:
-… Эти истории объединены в единый блок, названный «Тринити» в честь одноименной операции, проведенной американскими военными 16 июля 1945 года. Во время операции «Тринити» был испытан первый ядерный заряд имплозивного типа… - теперь динамики принялись тихонько свистеть, будто подражали какому-нибудь дрянному соловью.
- Троица, – подумал Борис Семенович и вонзил вилку в пельмень. Размышляя, он неспешно погрузил его в судок с майонезом, повозюкал там, сунул в рот и вдогонку откусил основание чили-перца. Пламя мгновенно обожгло язык и слизистую; Штауфенберг зажмурился, чихнул и захрустел малосольным огурцом. Радио вновь опомнилось:
- … Жила - была девушка и звали её Ниной; отчество обычное – Сергеевна, а фамилия - весьма распространенная для некоторых земель, но для Сибири и Дальнего Востока казалась довольно редкой, если не сказать более, ибо фамилия у девушки звучала так: Грумгильда.
Борис Семенович кашлянул, пытаясь вспомнить встречалась ли ему подобная фамилия ранее и с удивлением обнаружил, что именно так звали его подружку по институту, только имя у неё было другое. Штауфенберг одобрительно посмотрел на приемник, обильно смазал последний пельмень майонезом, сунул в рот и принялся жевать. А радио тем временем продолжило:
- Как-то раз, познакомилась Нина с молодым человеком. Мужчина тот был довольно скверным на вид и характер имел прегадкий; но за неимением выбора, Нина Сергеевна казалась вполне довольной, хотя мужчина тот был изрядной сволочью и дрянью. Кроме того, он был очень жадным. Звали того молодого человека, к примеру, Виталий Афанасьевич Супин. Не сказать, что Нина Сергеевна была в восторге от своего друга, но любить – отчего же, любила. Как без этого? Виталию Афанасьевичу, судя по всему, было все равно. Судя по всему, Виталия Афанасьевича более всего интересовали заграничные машинки и футбол. Нину Сергеевну, напротив, ни футбол ни машинки, в том числе заграничные не интересовали вовсе; она, как и все девушки, мечтала о большой любви: чтоб от горизонта и до горизонта, на все небо и Землю… как вспышка от ядерного взрыва гигатонного класса, и чтоб навсегда – как третья мировая.
Если бы подлец Супин заглянул в душу своей подружки, он бы наверняка удивился; но подлец Супин имел привычку заглядывать лишь в красочные журналы и газеты, посвященные заграничным машинкам и футбольным репортажам; о женских душах он имел весьма посредственное представление. Имел, конечно, представление, но весьма и весьма посредственное, если не сказать более.
Солнце шло за звездами, дни шли за днями, а ночи – за утром! Так, с момента знакомства незаметно пролетел месяц и настало время целоваться – настало, как всегда очень внезапно, если не сказать более. Между прочем, Виталий Афанасьевич еще неделю назад хотел предложить Нине Сергеевне целоваться, но то ли постеснялся, то ли времени ему не хватило – не предложил. Следует отметить, Супин много сил отдавал работе и на личную жизнь практически ничего не оставалось: жалкие крупицы выходных он посвящал разглядыванию картинок заграничных машин и просмотру футбольных матчей; остальное уходило на сон и домашние дела.
Грумгильда тоже заметила, что время настало и время пришло, однако будучи девушкой скромной, если не сказать более, она всем своим видом давала понять, что ничего особенного не происходит, поэтому Супин решил не терять время и предложил первым: «Нин, что-то мне целоваться с тобой охота, прям сил нету!»
- Отчего же? не вижу, почему бы не поцеловаться, - скромно ответила Грумгильда, - я вполне готовая к этому, если не сказать более. Только попрошу заметить: в некотором смысле, я совсем ни разу не целованная! Надеюсь, ты понимаешь о чем идет речь? – улыбнулась Нина Сергеевна.
- Нет, чтоб я сдох! – воскликнул подлец Супин, хотя прекрасно все понял, - как такое может быть? чтоб я сдох, ведь тебе двадцать шесть лет, если не сказать более!
- Ну вот так! До сих пор не было достойных! – ответила девушка, гордо вскинув голову.
Радио смущенно замолчало. Борис Семенович икнул и растеряно посмотрел на приемник; будто почувствовав взгляд Штауфенберга, динамик тихонько хрюкнул. Борис Семенович встал и подошел к прибору, чтобы каким-то образом повлиять на ситуацию и добиться продолжения истории, возможно даже посредством грубой силы. Радио на всякий случай принялось шипеть и плеваться статическими помехами, реагируя на приближение Штауфенберга; сквозь шум потихоньку начал пробиваться женский голос, он усиливался, пока наконец не обрел прежнюю силу и красоту.
…
