Будут вопросы, ткну мордой в очевидное, задолбал.
Как будто сам имел допуск и спецы тебе все расказали про начальный период войны по архивным данным. Где были наши войска и пути наступления немцев?
Из мемуаров, но короче.
Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным.
Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо.
— Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе.
На этом мы и расстались. Кто из нас мог тогда подумать, что не пройдет и двух недель, как Гитлер обрушит свои главные силы как раз на тот участок, где во главе руководства войсками стоит Павлов? К этому времени и у нас в полку появились разведывательные данные, в которых прямо указывалось на сосредоточение немецких дивизий близ нашей границы.
Как мог Павлов, имея в своих руках разведку и предупреждения из Москвы, находиться в приятном заблуждении, остается тайной.
Почему войска не были приведены в боевую готовность, хотя уже накануне стало очевидно, что завтра может грянуть война и, как известно, были отданы на сей счет определенные указания?
В тот июньский день 1941 года я ушел от генерала армии Павлова
Взошло солнце,.. я поднял трубку и услышал из Минска взволнованный голос дежурного по округу:
— Боевая тревога, немцы бомбят Лиду!
— Немцы бомбят Лиду, времени у меня больше нет, — ответил дежурный и выключился.
Я вызвал дежурного по полку, передал условный пароль тревоги;
Я дал распоряжение начальнику штаба доложить в Минск о готовности и просить дальнейших указаний.
Пять минут спустя пришел начальник штаба и сказал, что связь с Минском не работает.
Решил позвонить командиру корпуса полковнику Скрипко и спросить, как у него идут дела. По голосу Скрипко я понял, что разбудил его, и ни о каких тревогах он ничего не знает.
Я сказал Скрипко о разговоре с дежурным по округу, о том, что привел полк в боевую готовность и что связи с Минском у меня нет. Шли томительные минуты ожидания. Я отдал распоряжение выдать полностью боекомплекты на самолеты, привести оружие в боевую готовность, выдать взрыватели.
Шесть часов утра.
Лишь во второй половине дня мы узнали о войне, и то по радио, из обращения В. М. Молотова к населению. Весь первый день и следующую ночь полк по собственной инициативе простоял в боевой готовности, и только на другой день меня вызвали к командиру корпуса полковнику Скрипко, который объявил мне, что ему звонили по ВЧ из Москвы, возложили на него общее командование и что перед нашим полком поставлена задача бомбить сосредоточение войск в районе Варшавы. Я спросил:
— Есть ли у вас распоряжение вскрыть пакет под литером «М»?
Последовал отрицательный ответ.
— А приказ или письменное распоряжение бомбить Варшаву?
Такого документа также не оказалось.
— Товарищ полковник, — обратился я к Скрипко, — кто давал распоряжение?
— Лично Жигарев[31] (в то время командующий ВВС. — А. Г.).
Мне стало ясно, что полковник Скрипко так же, как и я, и не мыслит вскрывать документы на случай войны без особого на то распоряжения. Но его не было…
— Я вам еще раз передаю словесный приказ командующего ВВС произвести боевой вылет на Варшаву, — еле сдерживаясь, повышенным тоном сказал Скрипко.
Уточнять вопрос далее я не стал. Полковник Скрипко был человеком высокодисциплинированным и очень точным в исполнении распоряжений начальства.
Во второй половине второго дня войны полк поднялся в воздух и лег курсом на Варшаву. …Горел Минск, горели многие населенные пункты. Дороги были забиты войсками.
Линия фронта, а стало быть, и фронт отсутствовали. Лишь на отдельных участках шли локальные бои — они были видны нам сверху по вспышкам огня, вылетавшим из жерл пушек и минометов.
На обратном пути, несмотря на сигналы «я — свой», наши отдельные самолеты опять были атакованы истребителями с отчетливо видными красными звездами. Было решено открывать по таким истребителям огонь с дальних дистанций и не подпускать их близко.
Мы получили новое боевое задание — уничтожить скопления немецких войск на дорогах и переправах. Стали поступать отдельные доклады экипажей: бомбим колонны, имеющие опознавательные знаки — звезды. Уточняли, правильно ли нам поставлена задача, эти ли участки фронта с войсками мы бомбим? В ответ получали подтверждение, что все правильно и что именно здесь и нужно уничтожать противника. Много позже, когда фронт стабилизировался, нам стало известно, что не один раз наши наземные войска подвергались бомбардировкам и пулеметному обстрелу самолетов с красными звездами…
