Да это быдло не читало Солженицына!
Он бедняшка так тяжело жил в детстве при жестоком СССР.
Цитаты из книги
Владимир Бушин." Александр Солженицын. Гений первого плевка."Солженицын явился на свет в знаменитом на всю Россию, хорошо известном
и Европе, в замечательном городе Кисловодске - первом курорте страны.
Это - 900 метров над уровнем моря, хрустальной чистоты воздух, весь
год - обильный солнцем, но нежаркое лето, теплая сухая осень, мягкая,
ясная, безветренная зима. Это - среднегодовая температура воздуха 8,8
градуса тепла.
Вскоре маленький Шурик переезжает с матерью в Ростов-на-Дону.
Мать была стенографисткой-машинисткой. Видимо, ей удавалось неплохо
зарабатывать, во всяком случае, она сумела сделать так, что сын не
только окончил школу, а потом университет, не бросил их и не пошел
работать, но и за все время учения не бегал по случайным заработкам,
что было тогда так широко распространено среди учеников и особенно
студентов. Разве такая мать - это не счастливый подарок судьбы?
Однажды Солженицын скажет: "Я детство провел в очередях - за
хлебом, за молоком, за крупой". Да, время было трудное, и детям
приходилось стоять в очередях. Но есть основание думать, что и это
обошлось ему легче, что выпадало все-таки гораздо реже стоять, чем
сверстникам, ибо в другой раз он скажет: "Детство я провел в
многочисленных богослужениях". Видно, когда ровесники стояли в
очередях, Шурик нередко имел возможность возносить к небесам аллилуйю.
Возможность эту обеспечивала, конечно, мать, ее заботы.
В школе он был назначен сначала бригадиром (было это тогда!), позже -
старостой класса, а в университете его обласкали
Сталинской
стипендией, что по тем временам ценилось чрезвычайно высоко, да и
цифровое ее выражение было весьма существенным, в несколько раз
превосходившим обычную студенческую стипендию.Летом 1939-го он
поступил на заочное отделение Московского института истории,
философии, литературы.
Высокую персональную стипендию Солженицын стал
получать с 1940 года, года на полтора позже. Это существенно
отметить, ибо ясно же, что поступление в московский институт,
длительные поездки в столицу по делам учебы требовали новых
дополнительных средств, а повышенной стипендии еще не было, выходит,
что мать Солженицына все-таки выискивала эти средства, очевидно,
исключительно за счет того, что брала новую и новую работу.
О том, как старалась мать сделать для своего Шурика все, что в ее
силах, говорит и знаменательная покупка велосипеда в 1936 году,
видимо, в связи с окончанием десятилетки. Знаете ли Вы, дорогой Томаш,
что значил в нашей стране в середине 30-х годов личный велосипед?
Пожалуй, почти то же самое, что сейчас в Чехословакии личная "Татра"
или у нас - "Волга". И вот семнадцатилетний Солженицын получил от
матери такую "Волгу". Машина не стояла без дела. Летом 1937 года в
первые студенческие каникулы они с приятелем Николаем Виткевичем
покатили на юг, проехались по Военно-Грузинской дороге.
В следующем
году, после второго курса, крутили педали уже по дорогам Крыма и
Украины. После третьего курса - махнули в Казань, купили там за 225
рублей лодку, прокатились вниз по матушке по Волге до Самары, недавно
ставшей Куйбышевом, продали там лодку за 200 рублей и вернулись домой,
а затем - в Москву, опять вместе поступать в ИФЛИ. Лето следующего
года распределилось у Солженицына так: с середины июня до конца июля -
в Москве, где сдает экзамены за первый курс ИФЛИ; с конца июля,
видимо, до конца августа - в Тарусе, где они с Натальей Решетовской
проводят свой медовый месяц.Итак, каждое лето после окончания школы,
пять студенческих каникул подряд, Солженицын или проводит в туристских
вело-лодочных походах, или ездит в Москву. Из этого можно сделать по
крайней мере два существенных вывода. Первый: молодой человек может
позволить себе даже в каникулы не тратить золотые дни молодости на
какие-то заработки, как многие его однокашники; он предпочитает в это
время любоваться красотами Дарьяльского ущелья и Жигулями, бродить по
горным тропам и подниматься на Ай-Петри, слушать рокот моря и шелест
волжской волны, блаженствовать с возлюбленной в тени тарусских берез и
размышлять о ее сходстве с героиней Толстого... Когда позже, через
несколько лет, он станет чернить советскую власть и все ее порядки,
называя их бесчеловечными, жестокими, рабскими, он не вспомнит, что
все это - ростовский университет и первоклассный московский институт,
высокую стипендию и вольготные каникулы, которые он проводил, как ему
вздумается, - все это он имел, будучи сыном не высокопоставленного
партийного руководители, не генерала, не наркома, не академика, а
всего-навсего одинокой и больной стенографистки.
