С появлением на исторической сцене советской элиты ситуация только усугубилась.
Вчерашние мелкие чиновники, матросы и рабочие недолго наслаждались своим положением авангарда революционного движения в мире.
Им, непривычным к самостоятельности, как хлеб была нужна моральная поддержка Запада – родины прогрессистских теорий, то есть система внешних координат, с которой они могли сверить правильность выбранного курса.
“Мы авангард? Ведь правда?”
И европейский наблюдатель благосклонно кивает:
“Да, действительно, любопытный эксперимент”.
Потом, в зависимости от настроения, кивать перестает.
И привыкшее жить категориями подражательства общество впадает в панику:
“Мы сбились со столбовой дороги цивилизации! Мы больше не авангард! Мы вообще черт знает где!”
И кто же заблудшим виноват?
Разумеется, их неумение (нежелание) следовать очередным “передовым образцам” цивилизованного общества, сегодня – “общества потребления”.
Чужое привычно становится лучшим, а своего – “туземного” – прогрессивному капиталисту, напялившему на себя тогу просвещенного европейца, следует тщательно избегать.
И в поступках, и даже в мыслях.
Некоторые русские перестают быть русскими не потому что они “плохие” – наоборот, они хотят выглядеть “лучше”, “качественней”, “респектабельней”.
Дескать, они – “истинные” европейцы, и, как обязательное следствие, “демократы”.
Русская знать в начале XIX века подражала европодобным полякам (только что вольнолюбиво профукавшим собственное государство), а русский капиталист в начале XXI века будет тянуться к “героям майдауна” лишь на том основании, что они словоблудят о демократических ценностях (попутно истребляя тысячи мирных сограждан).
Он уже привычно стесняется своего происхождения, своего языка, своей национальной культуры.
Назойливое стремление отечественного капиталиста стать “европеоидом” диктует ему модель поведения, в которой он якобы приближается к “западному стандарту”.
И, если политическая мода указывает ему “отречься от старого мира”, то он – как досадный анахронизм – сознательно начинает топтать свою русскость, переходить на плохой французский или ломаный украинский.
И – самое страшное – приветствовать, оправдывать и поощрять убийство русских соотечественников.
Манкурт не задумывается, насколько он омерзителен в своем пресмыкательстве.
И гадок не только для соотечественников, но и для думающих европейцев.
Всех тех, кому политическая помойка не заменила истинную Родину и родной язык.
Константин Кеворкян, писатель, режиссер.
Справка
Манку́рт, согласно роману Чингиза Айтматова ”Буранный полустанок” - это взятый в плен человек, превращённый в бездушное рабское создание, полностью подчинённое хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни.
В переносном смысле слово «манкурт» употребляется для обозначения человека, потерявшего связь со своими корнями, забывшего о своём родстве.
Слово “манкурт” стало нарицательным, что используется в публицистике.
В русском языке появился неологизм “манкуртизм”.