Более того, Иран и не тешит себя такими иллюзиями. Лидеру исламской революции Али Хаменеи, может быть, и свойственно несколько параноидальное стремление к власти, но он направляет свою энергию, прежде всего, на поддержку своего режима внутри страны и превращение Ирана в ведущую региональную державу, либо в лидера мусульманского мира.
Еще одно отличие иранской политической системы от тоталитарного фашистского государства: власть не сосредоточена в руках одного человека, а распылена по нескольким, часто конкурирующим между собой, фракциям. Иранский режим - авторитарный, но не тоталитарный. И хотя некоторые представители иранской олигархии, может, и хотели бы создать подобный режим, но для этого имеются сегодня серьезные препятствия в лице информационной революции. Спутниковое ТВ, радио, Интернет делают невозможным тотальный контроль за информацией со стороны властей.
Еще одно различие между Ираном и нацистской Германией касается антисемитизма. Несмотря на пламенную антиизраильскую риторику Ахмадинеджада, антисемитизм не существует в Иране как государственная политика. Мало того, Иран по-прежнему остается домом для второй по величине еврейской общины на Ближнем Востоке (после собственно Израиля), насчитывающей и сегодня 25 000 человек. И хотя ситуация далека от идеальной, евреи пользуются защитой государства и могут посещать синагоги.
Возникает еще одна проблема с формулировками Буша и Блэра. Вовсе не однозначно следует, что ислам (и пресловутый "исламофашизм") являются ответственными за антизападный терроризм, как это часто провозглашается. Очень часто критики на Западе смешивают в одну кучу разные типы террора, атаки самоубийц и другие формы насилия, утверждая, что все это делается во имя ислама. Но эти критики забывают, что источниками, носителями подобных действий являются отдельные мусульмане, а вовсе не ислам как религия. Отдельные личности не могут представлять всю религию. Большинство мусульман не приемлет насилие как орудие достижения политических целей. Да и прочтение мусульманами собственных священных текстов далеко от единообразия.
Сегодня можно выделить, по меньшей мере, три типа интерпретации сакральных текстов - модернистский, традиционалистский и фундаменталистский. Модернисты и традиционалисты исключают насилие. И только фундаменталисты пытаются его оправдать. Но, в принципе, даже и не все фундаменталисты придерживаются такой точки зрения, а те, кто придерживается, преследует не религиозные, а, прежде всего, политические цели.
Предупреждения о фашистской интерпретации религии может сделать нас, иранцев, более чувствительными к деятельности некоторых лиц в клерикальном руководстве страны. Это поможет нам четче определиться с политическим выбором и тем самым способствовать продвижению страны к демократии. Но когда об "исламофашизме" во всеуслышание заявляют такие деятели, как Буш и Блэр, - это не может рассматриваться нами иначе, как подготовительная пропаганда возможной войны.
Да, исламофашизм - это проблема, но, прежде всего, внутренняя проблема мусульман, которую им самим и надлежит решить. Если же Буш и Блэр серьезны в своих намерениях противостоять этой угрозе и они хотят при этом избежать таких вещей, как вторжение и оккупация других стран, поддержки диктаторских режимов и обеспечения безопасности Израиля за счет палестинцев, то им надлежит поддерживать такую деятельность мусульман. Мусульманские демократы способны сами решить эту проблему на Ближнем Востоке и победить исламофашизм, но с условием, что в регионе не будет развязана еще одна война, которая будет использована в своих интересах реакционными силами.
Акбар Ганжи
"NEWSWEEK", 19 ноября 2007 г.
Перевод "Портала-Credo.Ru"
[16.11.2007]