Техника написания Блаватской книг состояла в выстраивании перед собой пространственного экрана, который наполнялся картинами, образами, символами и цифрами.
В письмах к сестре Вере Желиховской Блаватская сама объясняла свой феномен: «Ты вот не веришь, что я истинную правду пишу тебе о своих Учителях. Ты считаешь их мифами... Но разве ж самой тебе не очевидно, что я сама, без помощи, не смогла бы писать «о Байроне и о материях важных»... Что мы с тобой знаем о метафизике, древних философиях и религиях? О психологии и разных премудростях? Кажется, вместе учились, только ты гораздо лучше меня... Передо мной проходят картины, древние рукописи, числа, я только списываю и так легко пишу, что это не труд, а величайшее удовольствие... Ты не можешь представить, в каком очарованном мире картин и видений я живу... Пишу Изиду – не пишу, скорее списываю и рисую то, что сама мне показывает... Медленно выплывают и проходят передо мной, как в волшебной панораме, века за веками, образы за образами... Расы и нации, страны и города, давно исчезнувшие во мраке доисторического прошлого, выясняются, исчезают, давая место другим... Каждый перевернутый лист этой расцвеченной книги запечатлевается в мозгу моем с фотографической верностью... Ничто не пропадает и не исчезает в природе, как в сфере физической, так и в сфере интеллектуальной... хотя мы и не можем дать себе отчета, каким способом это происходит».
В.П. Желиховская в своих воспоминаниях о своей сестре пишет: «Эти странные проявления неведомо откуда в сорок лет осенивших ее научных знаний, в соединении с такими необычайными указаниями на какое-то «вселение», очень тревожили близких Е.П. Блаватской... Они, одно время, положительно опасались за ее рассудок».
«Скажи мне, милый человек», – писала Елена Петровна Блаватская тетке своей (Н.А Фадеевой, родной сестре ее матери), – «интересуешься ли ты психо-физиологическими тайнами? А ведь все это для любого физиолога удивительная задача. У нас в Обществе есть очень ученые члены (например, профессор Уайлдер, археолог-ориенталист), и все они являются ко мне с вопросами и уверяют, что я лучше их знаю и восточные языки, и науки, как положительные так и отвлеченные. Ведь это факт, а против факта, как и против рожна, не попрешь!.. Так вот скажи ты мне, как могло случиться, что я до зрелых лет, как тебе известно, круглый неуч, вдруг стала феноменом учености в глазах людей действительно ученых?.. Ведь это непроницаемая тайна!.. Я – психологическая задача, ребус и энигма для грядущих поколений, сфинкс!.. Подумай только, что я, которая ровно ничего не изучала в жизни, я, которая ни о химии, ни о физике, ни о зоологии – как есть понятия не имела – теперь пишу обо всем этом диссертации. Вхожу с учеными в диспуты и выхожу победительницей... Я не шучу, а говорю серьезно: мне страшно, потому что я не понимаю, как это делается!.. Все, что я ни читаю, мне кажется теперь знакомым... Я нахожу ошибки в статьях ученых, в лекциях Тиндаля, Герберта Спенсера, Гексли и других... У меня толкутся с утра до вечера профессора, доктора наук, теологи. Входят в споры – и я оказываюсь права... Откуда же это все? Подменили меня, что ли?»
