Впрочем, расчеты ван Элбурга пока не опубликованы и требуют проверки. Другие ученые настаивают на том, что экспериментаторы слишком небрежно измерили преодолеваемое частицами расстояние и его возможное изменение во времени благодаря подвижкам грунта. Но судя по тому, что за 60 наносекунд свет проходит 20 метров, а расстояние измерено с точностью 20 сантиметров, это предположение кажется неубедительным. Другой релятивистский эффект, который, возможно, был недостаточно учтен, связан с тем, что и источник нейтрино и приемник находятся на разных расстояниях от центра Земли, а значит, в разных гравитационных потенциалах. Время в этих двух точках, согласно общей теории относительности, также должно течь по-разному. Обнаружение сверхсветовой скорости нейтрино заставило ученых вспомнить о сверхновой, которая наблюдалась в 1987 году. Тогда астрономам впервые удалось зафиксировать «сверхновые» нейтрино. Взрыв, случившийся в галактике Большое Магелланово облако (один из спутников Млечного Пути), породил сначала приход на Землю нейтрино (их зафиксировали сразу несколько обсерваторий), а лишь спустя 4 часа – света. Приход нейтрино раньше оптического излучения теоретически обоснован: нейтрино рождаются при коллапсе ядра звезды, а свет приходит с задержкой, так как он распространяется в толще звездного вещества. Как бы то ни было, наблюдение за SN 1987A дало ученым верхнюю оценку разницы между скоростью нейтрино и скоростью света (с), которая составила 10-9*с. Результат же эксперимента OPERA превосходит эту величину минимум на 4 порядка, так как наблюдаемое превышение скорости света равно 2*10-5*с. Стоит отметить, что прямого проТиворечия здесь нет, так как нейтрино из сверхновой и в эксперименте OPERA имеют различную энергию. Тем не менее такое большое отклонение скорости нейтрино от скорости света крайне сложно вписать в существующие представления о взаимодействии элементарных частиц. Американские теоретики Эндрю Коэн (Andrew Cohen) и Шелдон Глэшоу (Sheldon Glashow) показали, что нейтрино, летящие с таким превышением световой скорости, обязаны рождать электрон-позитронную пару, теряя при этом энергию, причем довольно быстро. Если бы такой механизм работал, то нейтрино с энергиями выше 12 ГэВ просто не долетали бы до детектора OPERA, а они долетают.
По мнению старшего научного сотрудника отдела теоретической физики Института ядерных исследований РА Н Сергея Сибирякова, ошибка могла закрасться на этапе математической обработки данных. Дело в том, что протоны, которые ударяют по мишени в ЦЕРНе, летят не постоянным потоком, а мпульсами. И форма этих импульсов каждый раз разная. Хотя при соударении каждого импульса протонов рождается множество нейтрино, из-за их чрезвычайно слабого взаимодействия в детекторе регистрируется одна, в лучшем случае – несколько частиц. От многих импульсов нейтрино не регистрируются вовсе. И определить, какой протон и в какое время породил конкретную частицу, невозможно. «Поэтому они берут все импульсы, суммируют и делят на общее количество. Получается некая средняя форма импульса, на которую накладываются сигналы от всех нейтрино, пришедших в детектор за время его работы», – пояснил Сибиряков «Деталям мира». Согласно статьям из архива электронных препринтов, систематическая ошибка могла появиться на этапе измерения импульсов протонов и в методике их усреднения. «Например, надо ли при усреднении учитывать формы тех импульсов, от которых не пришло ни одного нейтрино? Из открытых источников непонятно, как проводилось вычисление усредненной формы: все ли импульсы учитывались или только те, от которых приходили нейтрино», – уточнил он.
