"Бессудные расстрелы стали обычной практикой большевиков сразу после захвата ими власти. «Не пассивность должны проповедовать мы, не простое „ожидание“ того, когда „перейдет“ войско — нет, мы должны звонить во все колокола о необходимости смелого наступления и нападения с оружием в руках, о необходимости истребления при этом начальствующих лиц...» — наставлял Ленин своих сторонников еще в 1906 г. (Ленин В.И. ПСС. Т. 13, с. 374).
Член Крымревкома Ю. П. Гавен в 1920 г. вспоминал:
"...Считаю нужным напомнить, что я применял массовый красный террор еще в то время, когда он еще партией официально не был признан. Так, напр., в январе 1918 г. я, пользуясь властью пред. Севаст. Военно-Револ. Комитета, приказал расстрелять более пятисот офицеров-контрреволюционеров".
Бобков А. А. Разворот солнца над Аквилоном вручную. Феодосия и феодосийцы в русской смуте. Феодосия — Симферополь, 2008, с. 315.
Вот краткие зарисовки "с мест" различных очевидцев в конце 1917 — начале 1918 гг.:
«Какое путешествие! Всюду расстрелы, всюду трупы офицеров и простых обывателей, даже женщин, детей. На вокзалах буйствовали революционные комитеты, члены их были пьяны и стреляли в вагоны на страх буржуям. Чуть остановка, пьяная озверелая толпа бросалась на поезд, ища офицеров (Пенза — Оренбург)…
По всему пути валялись трупы офицеров (на пути к Воронежу)…
Я порядком испугалась, в особенности, когда увидела в окно, прямо перед домом на снегу, трупы офицеров, — я с ужасом рассмотрела их, — явно зарубленных шашками (Миллерово)…
Поезд тронулся. На этом страшном обратном пути, — какой леденящий сердце ужас! — на наших глазах, на перронах, расстреляли восемь офицеров. Мы видели затем, как вели пятнадцать офицеров, вместе с генералом и его женою, куда-то по железнодорожному полотну. Не прошло и четверти часа, как послышались ружейные залпы (Чертково). То же на ст. Волноваха и других…
Его вывели из вагона в помещение вокзала, разули и, оставив лишь в кальсонах, отвели в комнату, где находилось уже около 20 человек в таком же виде. Оказались почти все офицеры. Они узнали свою судьбу — расстрел, как это было в минувший день с пятьюдесятью арестованными (Кантемировка)».
Нестерович-Берг М. А. В борьбе с большевиками. Париж, 1936, с. 52–53, 113, 135, 137–138; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах за Россию. Т. 1. Париж, 1962, с. 32–33.
На то же время приходится массовое истребление офицеров в ряде местностей: Севастополе — 128 чел. 16–17 декабря 1917 г. и более 800 23–24 января 1918 г., других городах Крыма — около 1000 в январе 1918 г., Одессе — более 400 в январе 1918 г., Киеве — до 3,5 тыс. в конце января 1918 г., на Дону — более 500 в феврале — марте 1918 г. и т. д.
Но именно с выходом 5 сентября 1918 г. Декрета Совнаркома РСФСР «О красном терроре» террор, направленный против целых классов и социальных групп ("социальный геноцид"), и насильственное подавление инакомыслия и политической оппозиции ("диктатура пролетариата") впервые были официально провозглашены основой внутренней политики Советской России.
В этом его коренное отличие от белого террора, не выходившего за рамки локальных репрессий. "При этом зачастую под «белым террором», — пишет историк С. Волков, — понимается любое сопротивление захвату власти большевиками, и «белый террор», таким образом, представляют причиной красного («не сопротивлялись бы — не пришлось бы расстреливать»)".
Деятельность ЧК характеризовалась полным забвением каких бы то ни было понятий о праве и законности, чем большевики даже гордились и открыто этим бахвалились.
Еще один момент, мимо которого проходят советские пропагандисты: на самом деле красный террор был направлен не против "буржуазии", а против всего образованного слоя России. Большевистские вожди в свое время заявляли об этом открыто:
«Возьмите всю интеллигенцию. Она жила буржуазной жизнью, она привыкла к известным удобствам. Поскольку она колебалась в сторону чехословаков, нашим лозунгом была беспощадная борьба — террор».
Ленин В. И. ПСС. Т. 37, с. 219.
«Террор как демонстрация силы и воли рабочего класса получит свое историческое оправдание именно в том факте, что пролетариату удалось сломить политическую волю интеллигенции».
Троцкий Л.Д. «Известия ВЦИК», 10.01.1919 г.
Однако в этой борьбе большевики вынуждены были попутно истреблять остальные "трудящиеся" сословия и классы России. В результате образованный класс ("интеллигенция") составил лишь 20% жертв красного террора. Большая часть жертв террора приходится как раз на рабочих и крестьян — это преимущественно убитые после подавления многочисленных восстаний (в одном Ижевске было уничтожено 7983 чел., членов семей восставших рабочих). "
