Оторопели изгнанники, никто не ожидал такого развития событий, разбрелись кто куда, словно овцы без пастыря. Но группа крестоносцев, посовещавшись, решила основать святое место Правды, настоящую Обитель Христову выбрав для этого юго-восточный берег Сиверского озера. До места дошли менее десяти человек, выкупили землю, зарегистрировали имя и принялись возводить первые постройки под руководством архитектора Ермолая. Слух о старцах и их начинании распространился по округе, многие беспризорники завернули туда лыжи, поселение, преображаясь, росло. Зазвонили первые колокола, получили крещение первые крестьянские младенцы, населённый пункт включили в реестр религиозных учреждений Руси. К началу второй очереди набрёл туда Ферапонт, мужчина видный, с примесью осетинской крови, в прошлой, домонашеской жизни конвойный старший дружинник тайной канцелярии одного из князей, в ревности вере доходивший до мужеложства и содомии, преследуя религиозных противников сексуально. Когда я вижу неверного, - говаривал он, - то просто пристраиваюсь сзади, молча засунул, молча высунул. Поскольку дело касалось «неверных» то многим это даже нравилось, и отца Ферапонта Мудищева радостно приветствовали. В общей суматохе часто можно было слышать снующего тут и там, в поисках очередной жертвы отставного военного, либо его жалобы в канцелярии настоятеля Кирилла, на крепких ребят, дающих сдачу. Противников стрАстного (или страстнОго) отца неизменно сажали в каменный мешок, или выдворяли за пределы. Иногда батюшка обижался и уходил в лес на длительную молитву, тогда шум стихал, и обитатели обители слегка расслаблялись до его неминуемого появления. Не раз и не два старца застукивали в домах сомнительных горожан, за попыткой поджога, или завладения ценной информацией, но каждый раз ему удавалось скрыться. Однажды, всего год спустя после основания ОАО Кирилл, не имея достаточных оснований для репрессий против очередной жертвы Ферапонта, отказался ему помогать, и последний пошёл на крайнюю меру, развесив в монастыре содомитско-мужеложные картинки. Картинки сняли, требование батюшки в дезабелье оставили без удовлетворения, батюшка, прокляв сие место, удалился в пустыню, гарнизон вздохнул с облегчением.
Колосились хлеба, плодились жирные параси, ловились толстые караси, расписывались иконостасы, приезжали с лекциями знаменитые проповедники и известные ораторы. Жизнь брала своё и про озабоченного страстотерпца начали уже забывать, пока вдруг не заголосила оглашенная матушка Агафья, находившаяся полностью под влиянием ушедшего духобора. Забилась в родимчике головой об пол, указала на сатанинский дух низошедший на Кирилло-Белозерск, а тут, откуда не возьмись снова отец Ферапонт, с молотком и сковородкой наперевес, ходит, стучит, грязно ругается, утверждает, дескать, Кирилл и Пафнутий одно лицо, что основывает свой монастырь – истинный дом Синьоры. Може духа святого удостоился, подумали братья, и принялись за работу, будто не видят и не слышат «службу» отца Ферапонта. Да и какой там молитвой озабоченный будет заниматься, - подумать страшно. Прошел день, прошла неделя, святой дух батюшку не отпускает; видит он, что толку от его грохота и зазывов как от пения птиц и обратился тогда к чёрной магии, зомбировал тысячу окрестных крестьян, и они начали регулярно парализовывать жизнь в монастыре на многие часы, запруживая все входы и выходы. Заперли тогда ворота и калитки братья, дабы отдохнуть от шума немного, а стрАстный не унимается, то по водостоку заберётся, то по ветвям деревьев через стену махнёт, то в женское платье переоденется, листовки разбрасывает, надсадно в лоно своей церкви призывает, Пафнутия полощет, словом не может жить без Кирилло-Белозерска. Сколько раз не приглашал его миром Кирилл вместе с матушкой Агафьей вернуться при условии прекращения занятий чёрной магией, но батюшка в ответ с презрением отвергал предложение, а сам через выгребную яму, в винной бочке, в пшенице, в гробу на отпевание лезет и лезет. У себя на отшибе, в соборе Рождества богородицы росписи Дионисия и его сыновей собственноручно возведённом, посвящал иеромонаху Пафнутию все службы, даже требник под это переделал. Анафемствовал до кататонических плясок святого Витта вместе с матушкой, а так как многие не понимали христианства, построенного вокруг Пафнутия, то крестьяне и паломники больше предпочитали Кирилло-Белозёрск. Однажды бывающий у него отец Вольдемар, на территории Кирилло-Белозёрска вступился за ставшего жертвой грабителей знатного святого, почтившего своим присутствием братьев. Оказалось, разбой совершал Ферапонт. В гневе проклял он отца Вольдемара и навсегда запер перед ним ворота своей обители, выгнав вослед монаха Пантелемона, посмевшего оправдывать Вольдемара.
