Тупорылое ничтожество, оно так старается заглянуть в щелочку, чтобы посмотреть, как живут нормальные люди, но узость мышления не даёт
Больше всего интересуют критерии аффтора высера, по которым он определяет нормальность людей. Подозреваю, что водоразделом является отношение к официозным версиям громких событий - Луна, 9/11, и т.д. Верует (или хотя бы использует двоемыслие, как здешние насаложцы), несмотря на вопиющие противоречия и фейлы -
нормальный человек. Сомневается (а тем более пытается оспаривать) - тупорылое ничтожество. Забавна спесь, с которой консьюмеры - жопоголовые рабы Новой Мировой Системы пытаются выдать себя за духовно-интеллектуальную элиту общества, не обладая ровным счетом ничем из того, что должно быть присуще духовной элите.
Кстати, глистявый. У тебя очень хорошо получается имитация кипучей деятельности. Ты как кот возле горячей каши - крутишься вокруг да около центральных тем, но никогда в них не встреваешь, вечно нарезая круги по дальней периферии, со своей вечной аргументацией о коньяке, бабочках и слесаре Сидорыче.
Виктор Михайлович Полесов был не только гениальным слесарем, но и гениальным лентяем. Среди кустарей с мотором, которыми изобиловал Старгород, он был самым непроворным и наиболее часто попадавшим впросак. Причиной к этому служила его чрезмерно
кипучая натура. Это был кипучий лентяй. Он постоянно пенился. В собственной его мастерской, помещавшейся во втором дворе дома д 7 по Перелешинскому переулку, застать его было невозможно. Потухший переносной горн сиротливо стоял посреди каменного сарая, по углам которого были навалены проколотые камеры, рваные протекторы "Треугольник"*, рыжие замки, такие огромные, что ими можно было запирать города, мятые баки для горючего с надписями "Indian" и "Wanderer"*, детская рессорная колясочка, навеки заглохшая динамка, гнилые сыромятные ремни, масляная пакля, стертая наждачная бумага, австрийский штык и множество рваной, гнутой и давленой дряни
. (в те времена это заменяло пластиковые цацки +@>)
Заказчики не находили Виктора Михайловича. Виктор Михайлович уже где-то распоряжался. Ему было не до работы. Он не мог видеть спокойно въезжающего в свой или чужой двор ломовика с кладью. Полесов сейчас же выходил во двор и, сложив руки на спине, презрительно наблюдал за действиями возчика. Наконец сердце его не выдерживало.
- Кто же так заезжает? - кричал он, ужасаясь. - Заворачивай!
Испуганный возчик заворачивал.
- Куда ж ты заворачиваешь, морда?! - страдал Виктор Михайлович, налетая на лошадь. - Надавали бы тебе в старое время пощечин, тогда бы заворачивал!
Покомандовавши так с полчаса, Полесов собирался было уже возвратиться в мастерскую, где ждал его непочиненный велосипедный насос, но тут спокойная жизнь города обычно вновь нарушалась каким-нибудь недоразумением.
То на улице сцеплялись осями телеги, и Виктор Михайлович указывал, как лучше всего и быстрее их расцепить; то меняли телеграфный столб, и Полесов проверял его перпендикулярность к земле собственным, специально вынесенным из мастерской отвесом; то, наконец, устраивалось общее собрание жильцов. Тогда Виктор Михайлович стоял посреди двора и созывал жильцов ударами в железную доску; но на самом собрании ему не удавалось побывать. Проезжал пожарный обоз, и Полесов, взволнованный звуками трубы и испепеляемый огнем беспокойства, бежал за колесницами.Как не узнать у Ильфа и Петрова нашего героя ...
