Начинается замедление вращения корабля, причем по всем трем осям. Корабль стало колебать примерно на 90 градусов вправо и влево. Полного оборота не совершалось. По другой оси также колебательные движения с замедлением. В это время иллюминатор "Взор" был закрыт шторкой, но вот по краям этой шторки появляется такой ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдал и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе…"
Корабль входит в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накаляется, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, Гагарин видит жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля.
Невесомость исчезает, нарастающие перегрузки прижимают его к креслу. Они все увеличиваются и становятся значительнее чем при взлете. Корабль опять вращает, и Гагарин сообщает об этом "Заре". Но вращение, обеспокоившее космонавта, вскоре прекращается.
"Уже когда перегрузки спали, очевидно, после перехода звукового барьера, слышен свист воздуха, свист ветра, - вспоминал Гагарин. - Слышно, как шар уже идет в плотных слоях атмосферы. Свист слышен, как обычно в самолетах, когда они пикируют. Понял, что сейчас будем катапультироваться. Настроение хорошее. Ясно, что это я не на Дальнем Востоке сажусь, а где-то здесь вблизи. Разделение, как я заметил (и там глобус остановился у меня), произошло приблизительно на середине Средиземного моря. Значит, все нормально, думаю, сажусь. Жду катапультирования…"
Прервем здесь Гагарина и отметим, что приземление происходило на парашюте, а не вместе с кораблем, как сообщил ТАСС 12 апреля 1961-го, как, наконец, об этом написал в своей книге "Дорога в космос" сам Юрий Гагарин. Та версия обрела силу правды, а истина долгие годы замалчивалась. Скорее всего, потому, что в
дальнейшем космонавты должны были приземляться в спускаемом аппарате. С Гагариным решили подстраховаться. Конструкторы сочли, что приземление внутри спускаемого аппарата будет слишком жестким, и избрали, как им казалось, более безопасный способ посадки. Вернемся вновь в воспоминаниям космонавта:
"В это время на высоте примерно около 7.000 метров происходит отстрел крышки люка № 1: хлопок - и ушла крышка люка. Я сижу и думаю, не я ли катапультировался - быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Вылетел с креслом. Смотрю, выстрелила эта пушка, ввелся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел, как на стуле. Сидеть на нем удобно, очень хорошо, и вращает в правую сторону. Начало вращать на этом стабилизирующем парашюте.
Я сразу увидел: река большая - Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, - значит, Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом - значительный. Думаю, что-то вроде знакомое. Катапультирование произошло над берегом, по-моему, приблизительно около километра. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться. Отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют - и тут мягко так я ничего даже не заметил, стащило. Кресло ушло от меня, вниз пошло.
Я стал спускаться на основном парашюте… Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземлюсь. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца…"
Новая опасность, опасность страшная.
"Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался…"
Два раскрытых парашюта - это опасно, очень опасно. Но беда, как говорится, не приходит одна. Сразу не открылся клапан, что подавал воздух для дыхания. Вновь слово Гагарину:
"Но перед землей меня, наверное, метров за тридцать, плавно повернуло лицом по сносу. Ну, думаю, сейчас ветерок метров пять-семь. Причем приземление очень мягкое было… Уже на земле шлем открыл, с закрытой шторкой приземлялся. Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку - и он под подвесной системой, под этой демаскирующей оболочкой, так все притянуло, минут шесть я все старался его достать. Но потом взял расстегнуть демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально".
Весь полет был риском, цена риска - жизнь. Гагарин рисковал ради славы своей страны. Ради продвижения человечества по пути прогресса. Ради того, наконец, чтобы встретиться с космосом и рассказать землянам о нем. И счастье улыбнулось ему. Он остался в живых и поведал миру о величайшем свершении.