Путь.
Динь открыл глаза. Веки казались неподъёмными, как будто они были сделаны из свинца. Горизонт пылал, раскрываясь жарким красным цветком над выжженной пустыней, жёлтый песок которой скрипел на зубах и забивался повсюду. Динь встал и отряхнулся. Вынув из рюкзака бутылку с красным вином, он сделал глоток и поморщился: напиток был гадостным и тёплым. Тошнота подкатилась к горлу и вырвалась только что выпитым наружу. Когда судорожные порывы закончились, Динь прополоскал рот от отвратительного кислого запаха и, поправив табличку на могиле рядом с ним, ещё раз перечитал: «Сергей «Живчик» Гаринов, экспедиция номер 7, 7 января 2*** года».
«Живчик умер, видимо скоро и мне, только одна разница – закопать да таблички поставить будет некому, хотя один чёрт, ветер и её унесёт и этот проклятый песок», - думал Динь, сидя шагая полчаса спустя по рыхлому сыпучему грунту. Ветра не было, но зато солнце начинало разгораться, уже наполовину перевалив через горизонт. Пришлось надеть очки, глаза болели острой резью, веки воспалились, и каждое моргание доставляло мучения.
«Ничего, дойдём, нужно дойти. Сам вызвался, значит дойдёшь, а то в штаны наложил что ли? Нет, не дождёшься ты, гадина, моей смерти, я ведь обещал, тогда в октябре, что зубами буду цепляться и ползти, но ящики найду» - скрипело в голове. Ноги проваливались в разогревающийся песок, который засасывал внутрь одинокого человечка, идущего через огромную пустыню за ящиками с продуктами. Здесь, в зоне облучения остались военные базы, уже пустые, но с законсервированными в свинце продуктами. А за узкой спиной человека – город, который ждёт новости, который верит, что он – Динь – найдёт эти ящики и скажет координаты. Он сам пришёл в отряд и хоронил товарищей одного за другим. Теперь он остался один, в вечном поединке с неведомым врагом, с этой огромной пустыней с радиоактивным песком. Тяжёлый костюм грелся на солнце, в противогазе становилось плохо, а без него не становилось легче, еды оставалось мало, а там – в городе – ещё меньше. Там уже мрут на улицах люди, лёжа в грязных лужах и прося помощи, плачут дети, похожие на скелеты в классах биологии. И как только он представлял себе этот несчастный город, он кричал на пустыню, материл её, откапываясь от песка, и снова рвал вперёд. Через минуту силы кончались, и Динь снова чувствовал, как из его головы выпадают волосы, как крошатся его зубы, и горят глаза, как будто кто-то посыпал их горчицей.
Это был двадцатый день в пути, когда кожа стала покрываться пузырями с гноем. Динь добрёл до сгоревшего посёлка. На сером асфальте отпечатались тени тех, кто когда-то стоял здесь. Тени были на скамейках, на стенах, на стёклах. Были места, покрытые сплошь серой краской. В тот день, когда Динь шёл через этот город, глаза его слезились не от радиации…
На тридцатый день у Диня стала лопаться кожа на лопатках, а от волос остались жалкие «кустики». Тогда он встретил другого человека, но разговор был недолгим. В полдень, когда солнце было в зените и убийственно жгло, Динь набрёл на заброшенную свалку. То, что можно было съесть – съели животные, остались лишь ржавеющие груды металла. Забравшись в кузов автобуса, где было немного прохладнее, Динь решил вздремнуть, но этому помешали сначала приступ рвоты, а потом щелчок затвора, грянувший над ухом. Рядом с уставшим искателем стоял некто в тёмном комбинезоне и противогазе.
- Встать! Руки за голову! Цель твоего пути? – глухо заскрипело из-под противогаза.
- Ищу контейнеры с едой для Оазиса, там голод – ответил Динь.
Внезапно неизвестный упал на колени и стал судорожно кашлять. Выронив автомат, он стащил с себя противогаз и с надрывом начал вдыхать воздух. Под резиновой маской оказалось изъеденное язвами молодое лицо. Изо рта человека хлынула кровь, и он, упав на четвереньки, пытался её остановить, судорожно сжимая горло одной рукой. Динь схватил его под руки и отнёс в тень обгоревшего остова какой-то машины. Кровь уже не хлестала, а текла струйками по бледной коже.
- Зачем на меня напал? – спросил Динь.
- Одни люди тоже хотят достать эти контейнеры, наверно, что бы потом продать, - хрипя, ответил человек.
- Продать? Деньги больше ни черта не значат! А! Ладно! Ты то зачем на это пошёл?
- Сказали, что дадут два контейнера лично мне…
Тут парень захрипел. Его кожа приобрела снежно-белый окрас, красные глаза закатились, изо рта раздался хрип, закончившийся чуть слышным свистом. Человек умер.
