У немцев летчики были элитой. Это даже по их внешнему виду было видно. Нам сбитых приводили, показывали. Ей-богу, можно было только позавидовать: ведь, бывало, собьем такого — и видно, сопляк, ни хрена не умеет, но уже как обмундирован!.. Комбинезон, форма — все «с иголочки», шлем-сеточка — чтобы голова не потела, перчатки кожаные мягчайшие — чтобы ручку «чувствовать», очки с затемненным стеклом — чтобы солнце не слепило, ботинки на высокой шнуровке — случись прыгать, в воздухе динамическим ударом не сорвет… Да что там говорить… Ценили фрицы своих летунов, ничего не скажешь.
www.youtube.com/watch?v=-1jf0NWQnxw
Мы тогда стояли в 50 км от Берлина. Он пролетел над нашим аэродромом и буквально на глазах у нас стал штурмовать автостраду Бреслау — Берлин. (А движение на ней было интенсивным — готовилась Берлин операция.) Наделал он там дел — дым, пожар, взрывы боеприпасов. Потом на штурмовку этой автострады реактивный «мессер» стал летать постоянно, раз в 2-3 дня, совершенно не обращая внимания ни на наш аэродром, ни на наши истребители.
Надоел этот реактивный нашим так, что от командования нашей Воздушной армии поступил приказ сбить его любой ценой, вплоть до тарана. Сказать легко, а ты попробуй, когда у него скорость за 800
Сбили его, можно сказать, случайно. Фриц просто расслабился. Он настолько презрительно относился к нашим самолетам, что это его и подвело
Была у него привычка — как атаку сделает (а он больше всего любил расстреливать наши колонны с горючим), так становится в крен и обязательно сделает круг — любуется своей работой-при этом снижал скорость до 400 км/час. Вот поджёг он очередную колонну, начал делать св круг почета и проморгал взлетевшую с нашего аэродрома шестерку «Яков», которыми командовал Герой Советского Союза капитан Кузнецов
Они его клещами атаковали. По науке, правильно. И начали поливать со всех сторон. Увидел их немец, а поздно! Хотя попытался уйти, и почти удачно. И вроде бы даже оторвался, пошел на Чехословакию, и наши думали, что уже все — не догонят. Но тут смотрят — немец вниз и садится «на живот». Значит, попали. Прилетели на аэродром, доложили, что сбили реактивный «мессер», но кто конкретно сбил, совершенно непонятно. Стреляли все.
Комполка об успехе доложил в дивизию, дивизия — в армию, армия — в Москву. Из Москвы приказ — снять с «мессера» все новинки! Взяли два «ЗИСа», взвод автоматчиков, техсостава сколько надо и поехали
На месте обнаружили самолет, а невдалеке и труп летчика-раненый он сумел сесть и даже выбраться из кабины -но пройдя 200 метров- на берегу ручья потерял сознание и от потери крови умер-по документам установили, что фриц заводским летчиком-испытателем фирмы «Мессершмитт». (В Братиславе был завод реактивных истребителей)
С «мессера» сняли все, вплоть до моторов. Потом прилетели Ли-2 и увезли в Москву.
А потом-после Победы-в Братиславе на заводе Мессершмитта нашли ещо 4 шт готовых реактивных истребителя
Вопрос- «…в схватке с Fw.190 и Me-109 тайфуны теряли по 6- 7 машин из 12. «Спитфайры» были бессильны».
у вашего полка был такой уровень потерь?
– Нет. Ты что?! Потерять 6 штурмовиков из 12 – это верный трибунал ведущему группы прикрытия-и без всяких разговоров! Да что там для 1944-го, даже для 1943 года это совершенно неприемлемые потери.
– А какой уровень потерь считался допустимым?
– Один, максимум два из 12-при соотнош 6 «Яков» против 12 «мессеров». Тогда, может и простят. Да и то, как простят: трибунала не будет, но всё равно ведущему группы прикрытия ...
www.youtube.com/watch?v=-BC4PuW5am4&spfreload=10Наш полк дрался на Курской дуге, освобождал Харьков, Днепропетровск, Запорожье- стал 107-м гвардейским! Потом наш корпус перебросили на 1-й Украинский фронт. Там наш полк дрался за освобождение Львова и над Сандомирским плацдармом. Закончил войну в Берлине
Всего сделал 130 боевых вылетов, 25 воздушных боев. Меня один раз сбивали, но и я сбил четыре!
Как летчик-истребитель я своими 4 сбитыми горжусь-мне выпало счастье видеть, как взрываются ударом о землю сбитые мной самолеты врага. (Поверь, это счастье.) Но еще больше я горжусь тем, что за всю войну в моем звене не было потеряно ни одного летчика! В моем звене летчики не гибли, ко мне в звено летчики только приходили, приобретали боевой опыт и уходили на повышение в другие звенья и эскадрильи. Ни одного погибшего! В отношении потерь я был хорошим командиром!
