Отмечалось, что в начале войны Ленин и Зиновьев, арестованные в Австрии как российские подданные, были освобождены при активном посредничестве Я. С. Ганецкого (Фюрстенберга) и по личному распоряжению австрийского премьера Штрюка и выехали в Швейцарию, «где и стали издавать журнал „Социал-демократ“, в котором распространяли идею о необходимости поражения России в настоящей войне. В одном из номеров этого журнала содержался призыв к русским гражданам фактически содействовать поражению России». Отмечалось, что Ганецкий, со своей стороны, «проживая во время войны в Копенгагене, был очень близок и связан денежными делами с Парвусом — агентом германского правительства». Далее отмечались тесные связи с Парвусом Козловского, который как и Ганецкий в числе прочего во время войны ездил с Парвусом «из Копенгагена в Берлин и обратно». Далее отмечался факт «обширной переписки» между Лениным, Коллонтай, Козловским и Евгенией Суменсон (дворюродная сестра Ганецкого) с одной стороны и Ганецким и Парвусом с другой. «Хотя переписка эта и имеет указания на коммерческие сделки, высылку разных товаров и денежные операции, тем не менее представляется достаточно оснований заключить, что эта переписка прикрывает собою сношения шпионского характера. Тем более, что это один из обычных способов сокрытия истинного характера переписки, имеющей шпионский характер». Далее отмечалось, «что некоторые русские банки получали из скандинавских банков крупные суммы, выплаченные разным лицам; причём в течение только полугода Суменсон со своего текущего счёта сняла 750 000 руб., внесённых на её счёт разными лицами, и на её счету в настоящее время числится остаток в 180 000 рублей». «[21] Схема получения денег, по данным следствия, была следующая: Парвус передавал их главе Заграничного бюро РСДРП (б) Ганецкому, последний перечислял своей двоюродной сестре Евгении Суменсон, Суменсон же снимала со счетов и передавала представителям партии, главным образом присяжному поверенному М. Ю. Козловскому. Деньги переводились из Берлина через посредство акционерного общества „Дисконто-Гезельшафт“ в стокгольмский „Ниа Банк“, а оттуда в „Сибирский Банк“ в Петрограде, где сальдо счёта Козловского в июле составляло более 2 000 000 рублей.[22]
Ленин на это отвечал тем, что сравнил дело против большевиков с „делом Бейлиса“, отметил, что большевики ещё в 1915 г. называли Парвуса „ренегатом“, „социал-шовинистом“ и „немецким Плехановым“, и далее возразил следующим образом: „Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический приём, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких“ [23] Однако уже 26 июля газета „Рабочий и солдат“ (под этим названием выходила запрещённая „Правда“) признала связь с Парвусом не только Ганецкого, но и Козловского, объяснив её также как чисто деловую[24]. „А мы не только никогда ни прямого, ни косвенного участия в коммерческих делах не принимали, но и вообще ни копейки денег ни от одного из названных товарищей (Ганецкого и Козловского) ни на себя лично, ни на партию не получили“ — писал Ленин в редакцию горьковской „Новой Жизни“[25].
Яков Ганецкий (Фюрстенберг) был членом Заграничного бюро ЦК РСДРП(б)[26]; Мечислав Козловский — членом Ленинградского районного комитета партии и при этом членом Исполкома Петросовета и ВЦИК[27].
Уголовное дело против большевиков
Уже в середине апреля 1917 г.,[5], благодаря коменданту станции Торнео поручику Борисову было перехвачено и доставлено в контрразведку Петроградского военного округа несколько писем, адресованных в Копенгаген Парвусу[28]. Письма содержали фразы вроде «работа продвигается очень успешно», «мы надеемся скоро достигнуть цели, но необходимы материалы», «присылайте побольше материалов», «будьте архи-осторожны в сношениях» и т. д. Графологическая экспертиза определила руку Ленина[3].