А догадаться с трех раз?
Не ваше! Почему-то уверен после такого встречного вопроса, а значит – говорить не о чём.
Бернарда Риэ? Мне кажется, с ним всё в порядке. Он - врач. И этим можно было бы исчерпать ответ. НОНОНОУ!!! Мне больше интересен Рамбер.
Успел осилить только четыре главы. Но, в принципе, можно начать, ведь я в конце концов лишь перечитываю роман. Бернар Риэ наиболее близок мне, хотя не всё так однозначно в его образе только из-за того, что он врач и чума для него не только бедствие, но и профессиональная работа. Человек должен иметь особое мужество продолжать работать и сражаться там, где все усилия постоянно терпят крах.
«Надеюсь, вы не слышали, как кричит умирающая женщина: «Нет, нет, никогда!» А я слышал. И тогда уже я понял, что не смогу к этому привыкнуть. Я был еще совсем юнец, и я перенес свое отвращение на порядок вещей как таковой. Со временем я стал поскромнее. Только так и не смог привыкнуть к зрелищу смерти. Я больше и сам ничего не знаю. Но так или иначе…
Риэ спохватился и замолчал. Он вдруг почувствовал, что во рту у него пересохло.
– Что так или иначе?.. – тихо переспросил Тарру.
– Так или иначе, – повторил доктор и снова замолчал, внимательно приглядываясь к Тарру, – впрочем, такой человек, как вы, поймет, я не ошибся?.. Так вот, раз порядок вещей определяется смертью,
может быть, для Синьоры Бога вообще лучше, чтобы в него не верили и всеми силами боролись против смерти, не обращая взоры к небесам, где царит молчание. – Да, – подтвердил Тарру, – понимаю. Но любые ваши победы всегда были и будут только преходящими, вот в чем дело.
Риэ помрачнел.
– Знаю, так всегда будет. Но это еще не довод, чтобы бросать борьбу.
– Верно, не довод. Но представляю себе, что же в таком случае для вас эта чума.
– Да, – сказал Риэ. –
Нескончаемое поражениеТарру с минуту пристально смотрел на доктора, потом поднялся и тяжело зашагал к двери. Риэ пошел за ним. Когда он догнал его, Тарру стоял, уставившись себе под ноги, и вдруг спросил:
– А кто вас научил всему этому, доктор?
Ответ последовал незамедлительно:
–
Человеческое горе».
Выделено мной. Принять мир таким каким он есть, не поддавшись соблазну его обрелигиозить – одновременно признавать своё поражение, но в то же время проявлять особую твердость и силу духа, чтобы делать свою работу только лишь затем, чтобы облегчить или устранить человеческое горе… Под «поражением» здесь конечно подразумевается отсутствие некой великой цели или смысла, о чём так пекутся все религии мира. А может, Ал-ла, и не стоит искать этот «смысл»? Тогда что остается? Какая остается цель, если она, конечно, есть?
Я понимаю ваш интерес к Рамберу, в связи с вашим же заранее заданным ранее вопросом. Об этом позже. А вообще, и это наверно вас не удивит: меня больше интересует священник Панлю, а более конкретно его перерождение от обличающего человечество иезуита до человека, принявшего на себя добровольно помощь больным и… который сам умер от чумы. И у меня вопрос: почему Камю о священника написал в его смертном диагнозе - «Случай сомнительный»?
