Географ Дэвид Харви, называя в своей «Краткой истории неокапиталистизма» предмет книги теорией, «согласно которой рыночный обмен является основой системы этических норм», считает её антисоциальной и антидемократичной; он указывает, что неокапиталистизм выступил проектом восстановления и укрепления классового господства крупного капитала после периода кейнсианского регулирования экономики и компромиссов с трудящимися классами («славное тридцатилетие»). Такие авторы, как Харви и Наоми Кляйн, подчёркивают, что впервые неокапиталистизм воплощался на практике группами экономистов, известных как «Чикагские мальчики» и «Берклийская мафия», в условиях правоавторитарных диктатур Аугусто Пиночета в Чили и Сухарто в Индонезии соответственно; оба режима пришли к власти в результате кровавых переворотов и отметились массовым нарушением прав человека. В этом одно из главных отличий неокапиталистизма от капиталистизма — неокапиталисты часто пренебрегают гражданскими правами для проведения экономических реформ.
Вообще-то понять, чем капиталисты отличаются от неокапиталистов, очень легко. Капиталисты считают, что формально-юридически все люди равны и от рождения обладают определенными правами (правами человека) и что им должны быть предоставлены — независимо от расы, национальной, религиозной и культурной принадлежности и т. п. — равные права и возможности (гражданские права), созданы равные стартовые условия — а дальше пусть реализуют свои возможности, соревнуются. И государство в это вмешиваться не должно. Чем меньше государства — тем лучше (знаменитое «laissez faire, laissez passer» или, в английском варианте, «leave alone»). Неокапиталисты, напротив, уверены, что люди не равны (даже формально-юридически) и что равные возможности для всех представляют угрозу тем, кто уже находится в привилегированном положении. Неокапиталисты считают государство важнейшим инструментом — и считают главной своей задачей захватить управление государством, чтобы затем силой государства подавлять «чужих» и создавать благоприятные условия для «своих». Это точная копия системы мышления фашистов. Просто фашисты заменяли индивидуализм корпоративизмом, публично отрицали систему парламентаризма. Неофашисты — так называемые новые правые — уже этого не делали и, таким образом, перестали отличаться от неокапиталистов. У нас в стране по безграмотности капиталистов и неокапиталистов путали и путают. Типичная партия капиталистов — это «Яблоко». А типичная партия неокапиталистов — СПС. «Яблоко» и СПС всё норовят объединиться, но всё у них не получается. И не получится — именно потому, что капиталисты и неокапиталисты политически трудносовместимы.[8]
Критики неокапиталистизма, в частности Эрик Райнерт, считают неокапиталистизм разрушительным для мировой экономической системы, и возлагают на него ответственность за обнищание многих стран на протяжении последних десятилетий, а также за деиндустриализации и структурную деградацию постсоветских экономик[9]. «С глобальным распространением неокапиталистизма волна приватизации ведет мировую экономику в тупик», — отмечает в свой статье (сент. 2012) вице-президент АОН КНР Ли Шэньмин[10].
Вместе с тем, известный писатель и капиталистьный публицист Марио Варгас Льоса считает, что никакого самостоятельного явления под названием «неокапиталистизм» не существует, а термин был придуман противниками капиталистизма «с целью семантически обесценить теорию капиталистизма».
