Часть 2
«СП»: – В отзыве правительства отмечено, что многие похожие антикоррупционные положения уже нашли воплощение в российском законодательстве.– Это неправильная постановка вопроса. В законах нет такой статьи, а положение по поводу общей конфискации было изъято. Недавно председатель Следственного комитета Бастрыкин открыто призвал вернуть в УК статью о конфискации имущества. Нам говорят, что в России уже принят закон о соответствии доходов чиновников их расходам.
Дескать, Конвенция ООН допускает, что норма о конфискации незаконного нажитого имущества может по-разному применяться в тех или иных странах. Это лукавство.
Поскольку существующая норма абсолютно неравнозначна той, которую мы обсуждаем. Сегодня за такое правонарушение предусматривается только административная или гражданско-правовая ответственность.
В пользу государства изымается только та часть имущества, легальность средств на приобретение которой не удалось доказать.
«СП»: – Ваши оппоненты также указывают на возможную коррупциогенность в правоприменительной практике, вспоминая 1990-е гг., когда ценный конфискат реализовывали по заниженным ценам.– Я знаком с этой точкой зрения. Инициаторам ратификации 20-й статьи предлагают ограничиться расширением уже существующего института возмещения ущерба в гражданском процессе.
Опять же гражданский и уголовный процесс - это, как говорится, «две большие разницы». Кроме того, практически невозможно доказать, что конкретно данное имущество было приобретено на ворованные деньги.
Тем более что оно может быть оформлено на жену, детей, бабушку, дедушку и остальных родственников. Когда же идет конфискация имущество, то судебные приставы могут описать все, что найдут в помещении, в котором проживает коррупционер.
Если кто-то из граждан посчитает, что его имущество попало в опись незаконно, он имеет право обжаловать это в судебном порядке. Работа исполнителя заключается в том, чтобы найти и описать имущество.
А не доказывать по каждому отдельному предмету (стул, стол, телевизор), что он был приобретен на деньги от взятки. А может быть, он автомобиль не на взятку, а на зарплату купил, а взятка пошла на кругосветный круиз на арендованной яхте.
«СП»: – С учетом негативного отзыва из правительства, судьба законопроекта предрешена?– Думаю, что «

» и, возможно, часть «жириновцев» и эсеров провалят эту инициативу.
Но мы, представители компартии, будем и дальше ставить этот вопрос и всячески привлекать к нему внимание общественности. Потому что сегодня в России по большому счету идет не борьба с коррупцией, а ее профанация.
Кабинет министров лавирует, принимая ничего не значащие законы. Делая при этом вид, что борется с коррупцией.
Это вызывает колоссальное возмущение в обществе. Но как только оппозиция в лице КПРФ выходит с предложением, действительно направленным на борьбу с коррупцией, единороссы показывают свое истинное лицо.
Аргумент, что ратификация 20-й статьи Конвенции ООН против коррупции противоречит российской Конституции, мы слышим больше десять лет, напоминает директор российского отделения Центра антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл» Елена Панфилова.
– Мы подписали эту Конвенцию в 2003 году, а ратифицировали (выборочно) в 2006 году. С момента подписания аргументы «против» не изменились ни на йоту. Сама по себе 20-я статья сформулирована достаточно взвешенно.
В ней говорится, что каждая страна-участница данной Конвенции должна претворять ее в жизнь в рамках собственной правовой системы.
«СП»: – К этому положению, в частности, апеллируют представители нашей власти. Указывая, что в России уже принят закон о соответствии доходов чиновников их расходам.– В том-то и дело, что в Конвенции речь идет не о доходах и расходах, машинах и яхтах, а о введении уголовной ответственности за незаконное обогащение. Этот нормативный акт не предписывает, кто следит, за чем и как.
Но в случае, если у чиновника появляется собственность, которая со всей очевидностью превышает его совокупный доход, должно происходить не увольнение с формулировкой «в связи с утратой доверия», а наступать серьезная ответственность.
В общей логике антикоррупционного законодательства 20-я статья Конвенции появилась потому, что далеко не всегда есть возможность поймать взяточника на месте преступления.
Например, когда он получает конверт или совершает «откат», «распил» и так далее. В некоторых случаях правоохранительные органы могут схватить мздоимца за руку по итогам проверок расходования бюджетных средств аудиторами Счетной палаты.
Но далеко не всегда мы можем схватить коррупционера с деньгами в руках. И таких ситуаций очень много. Ведь не секрет, что многие коррупционеры - люди весьма умные, изобретательные.