Христианство как зло.

[замполит]

 
                                                        КОЛЕСО СВАРОГА (повесть)
[

                                                                     ГЛАВА – 1


      На окраине города не строили новых микрорайонов, здесь   не было уютных кварталов и красивых домов. По опасным, пыльным улицам бродили бомжи, жили алкоголики, наркоманы, выселенные из центра старики и просто люди, которые боятся всего и всех, потому что страшно. Время на окраине никогда не спешило идти вперед, а теперь оно и вовсе угрюмо вращало стрелки вспять.
      Главная достопримечательность района - кафе «Белочка».  Снизу вывески надпись: «поймай у нас свою белочку». Видя толпы людей вечерами у дверей заведения можно подумать, что чуть ли не каждый житель района будь он нищий или успешный только и мечтает о том, что бы поймать свою «адскую белочку». Ближе к утру можно было видеть, что некоторым это удалось сделать. Изнутри кафе напоминало какую-нибудь столовку: столики, застеленные белой скатертью, сверху были покрытые прозрачной полиэтиленовой пленкой, табуретки, стойка бармена больше похожая на линию раздачи. У дверей кафе  в отглаженном строгом костюме и элегантном галстуке стоял мужчина крепкого телосложения, он вовсе не был бизнесменом или директором заведения, так в районе одевались только охранники «Белочки».
      Днем здесь не бывало много посетителей, примерно как в этот раз: офицер в камуфлированной форме, с закатанными чуть ниже локтя рукавами, в углу неопрятный старик допивал подряд третью кружку чая и пять малолеток что-то обсуждали у бара. Майор нервничал и  злился то на сигаретный дым, идущий со стороны шпаны, то на приносящее дискомфорт горячее блюдо обжигающее язык. Вообще в кафе курить не разрешали, тем более днем, но только не «пионерам». «Пионерами» называли банду малолеток вероятнее всего за их девиз: «один за всех, все за одного, один против всех». «Пионеры» всегда действовали со свойственной этому возрасту агрессией и толпой, поэтому их старались обходить стороной и не нарываться. По телефонному звонку очень быстро собиралось до сотни малолеток, с такой армадой никому было не совладать. Охранник, едва заметив, как в руках худощавого мальчишки щелкнула зажигалка, вышел на улицу,  администратор нырнула в подсобку, а пышная бармен, не желая замечать ничего вокруг, принялась протирать бокалы.
      - Смотри этому дерзкому вояки, что-то не нравится!   – сказал рыжий, тощий мальчуган, поправляя кепку и указывая на майора.
      - Не гони, он здоровый слишком, - прошептал другой мальчишка, покосив взгляд  на офицера.

[замполит]

Майор был невысокого роста, но выглядел как скала, опасность исходила у него изнутри, встреть такого в темном переулке – перепугаешься. Карие, выразительные глаза мужчины  излучали суровый взгляд, короткая стрижка и шрам, тянущийся почти от самого уха к нижней губе, говорили, что он не инфантильный мужчинка готовый терпеть оскорбления и далеко не из простаков.
      - Эй, дядя «слышь», тебе что-то не нравится? – крикнул мальчуган, продолжая вертеть кепкой на голове.
      Офицер, медленно не вставая с табурета, повернулся к забиякам.
      - Этот шрам, - сказал майор, тыча вилкой в зарубцевавшуюся рану, - я получил не на войне, а от обдолбанного химией наркомана, когда мне было столько лет как сейчас вам. Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни.
      Рыжий быстро пробежался по записной книжке смартфона, нажал на кнопку вызова и деловито приложил телефон к уху. Юноша постарше мгновенно выхватил у тощего мобильный, сбросил вызов и, вытянув шею в сторону майора, протянул:
      - Я знаю, где он живет, поквитаемся! Ходи теперь и бойся!
      - Грызунов не боюсь, - спокойно сказал офицер. – Хорошая у нас беседа получилась, а главное,  наконец, пельмени остыли!
      Входная дверь задела подвешенный на ее пути талисман фэн – шуй, металлические трубочки которого исполнили «музыку ветра». В кафе вошла шикарная брюнетка с распущенными по плечам длинными волосами, охранник, сраженный стройной фигурой, проводил девушку взглядом до самого столика. На незнакомке было длинное платье цвета «шампань» с глубоким круглым декольте. Брюнетка осмотрелась, остановив свой лукавый соблазнительный взгляд на офицере.
     - Мы знакомы? – растерявшись, спросил майор.
     - Нет! – огрызнулась девушка.
      Малолетки дружно засмеялись.
      В левой руке девушка вертела коричневый кошелек, к которому на цепочке был прикреплен брелок - круглый  с множеством лучей исходящих из одной точки, похожий на колесо от телеги.  Символ деревенской жизни не очень вписывался во внешний вид дамочки. Она нервничала и не спешила с заказом. «Взглядами мы славились, остается подсесть за ее столик, а дальше пошло, поехало» - мысленно подумал офицер. Не теряя времени, майор встал и направился к девушке.
      - Меня зовут Никита, разрешите познакомиться и составить Вам компанию? Я угощаю, что предпочитаете на обед?

[замполит]

- Вот как? А десять тысяч не одолжишь? – язвя, спросила брюнетка.
      - Одолжу, - уверенно ответил офицер.
      - А может быть и женишься?
     - Женюсь!
     - Тогда давай  Никита мы завтра встретимся в 16 часов возле центрального загса, там и познакомься ближе. Деньги не забудь.
      Девушка вышла из-за столика и быстрым шагом, разбудив «музыку ветра» вышла на улицу. Странное знакомство вызвало у офицера бурю эмоций и вопросов. «Надо же чуть десять тысяч не отдал, а может быть ей и правда деньги необходимы? Хотя шутит, наверное?» Пока офицер размышлял, девушка прыгнула в маршрутное такси  и уехала. За спиной Никиты гудел смех и посвистывание, что еще больше задевало самолюбие.
      Неожиданно в кафе вбежал сержант контрактной службы Алиев. Посмотрев на майора, кавказец взволнованно, будто опоздав на свидание,  обратился к подросткам:
      - Эй, кенты, сюда брюнетка модная, с длинными волосами  не заходила? 
     Малолетки разом привстали и  как собаки в вольере вразнобой заголосили.
      - Твои кенты в овраге лошадь догрызают!
      - Помидорыч, а у тебя филки есть? Иди сюда!
      - Сейчас тебе военный за твой базар мы лампаду задуем!
      Алиев понимая, что обратился неправильно,  на языке «пионеров» не по понятиям и мирным разговор уже не получится, сразу предъявил козырь:
      - Меня Пастырь послал!
      Пастырем звали местного авторитета, но о нем позже, поскольку этот человек заслуживает особого внимания.
      Подростки присели, и как будто ничего не произошло, не обращая внимания на сержанта: закурили, начали бормотать о своем. Алиев вновь посмотрел на майора, потом на часы и удалился.
       Навруз Алиев давно совмещал службу в армии с криминалом, но это почему - то не волновало командование, которое старалось его попросту не замечать, что давало сержанту еще больше авторитета в глазах солдат и свободы от тягот и лишений воинской службы.  Алиев якобы снимал у больной бабушки комнату, на самом же деле бедная старушка, не имевшая родственников, однажды пустившая змея на порог, была вынуждена терпеть все его выходки за скромную еду. В полку Алиев рассказывал, что старушка стирает, готовит и убирает после его попоек с друзьями, а взамен получает то, что останется в кастрюле. Никита в этом смог убедится лично и даже выслушать жалобы старушки, когда полгода назад вместе с участковым ворвался в эту самую квартиру. Алиев с земляками устроили у бабули «малину», приводили сюда молоденьких и слабых духом солдат, избивали их, запугивали  и требовали написать родителям письмо с просьбой выслать деньги. В тот раз  доказательства, свидетели  и заявления потерпевших были, но все испарилось после посещения воинской части верзилами из кавказской диаспоры.

[замполит]

Весь оставшийся день Никита провел на диване общежития, переключая каналы телевизора и попивая растворимый кофе. Ночью крепкий напиток дал о себе знать, угнетая бессонницей. Офицер вспоминал то запавшую в душу незнакомку с глубоким декольте, то думал о предстоящей утром аттестационной комиссии, которая могла обернуться для него концом карьеры военного. 
      Три месяца назад из комнаты для хранения оружия исчез пистолет. Все шишки, странным образом минуя остальных  должностных лиц, посыпались на Никиту. Командование Округа, разобравшись,  изложило всю суть произошедшего в небольшом тексте телефонограммы: «22 августа 2009 года в результате личной недисциплинированности ответственный по третьему мотострелковому батальону в/ч 51480 майор Бирюк Никита Александрович не организовал должной сохранности оружия и боеприпасов, создал предпосылки для их хищения оружия и боеприпасов из КХО батальона. Приказываю: Рассмотреть заместителя командира третьего мотострелкового батальона майора Бирюка Н.А на аттестационной комиссии дивизии на предмет досрочного увольнения из рядов ВС РФ». Телефонограмма, как и вся история, была странной. Кто-то не желал раскрывать всех подробностей случившегося. Даже за небольшие нарушения с Округа приходили бумаги  карающие виновных и невиновных, а  теперь оказывается одно за все ответственное лицо в коротеньком тексте телефонограммы.
              Утро Никиту встретило бодрящей  кружкой любимого кофе и прогнозом погоды на ближайшие два дня. Ведущий утренней программы сулил жару и видимо не ошибался. Пройдя всего лишь  десяток метров в сторону воинской части, спасаясь от духоты, китель и фуражку офицеру пришлось нести в руках.
      Ожидая в приемной командира дивизии, когда пригласят  на заседание аттестационной комиссии, Никита вспоминал слова из песни популярной группы «Любе». На устах назойливо крутился ее припев: - «Комбат батяня, батяня комбат, ты сердце не прятал за спины ребят». Приглашенный перед ним на аттестационную комиссию командир батальона вряд ли соответствовал герою песни. Дикорастущий в должности вояка скорее пройдет по головам, улыбнется тонущей жертве, но руки не подаст. Однако судьба злодейка не обошла и этого человека  имеющего жизненный план спланированный папой, дядей  на всю жизнь. Подполковник Чайкин Дмитрий Анатольевич и Никита представлялись аттестационной комиссии дивизии на предмет досрочного увольнения из Вооруженных Сил Российской Федерации по одному и тому же делу едва не дошедшему до уголовного.
       Дверь приемной приоткрылась, показался знакомый взгляд вечно больного с похмелья капитана Радуга. Он никогда не помнил, перед кем извинятся после вчерашнего веселья, поэтому всех встретившихся утром озадачивал взглядом невинной овцы. А теперь видимо совсем тронулся пропитыми мозгами, коль умудрился прийти в штаб дивизии в таком виде: не бритый в мятой камуфлированной форме, кепка на затылке, портупея на боку.

[замполит]

       - Ох, вчера погуляли, - с сожалением покачивая головой, пробормотал Радуга.       
       Никите было не до извинений, да и вряд ли этот гуляка вспомнит, как вчера собирался исправить естественные надобности прямо у дверей его комнаты в общежитии. Не желая оставаться без внимания, капитан подсел рядом с Никитой на стул и, потирая ладонью щетину, спокойно сказал:
       - Мне кажется, я знаю, кто пистолет украл.
       Неожиданная новость, сопровождаемая тяжелым перегаром, пронзили Никиту как электрический разряд. Подскочив со стула, офицер удивленно спросил:
       - Кто?
       - Не  могу утверждать однозначно, ты сам знаешь, какой я к вечеру бываю. Погода в тот день хорошая была и вечер теплый, я возле «дома офицеров» прямо на травке  и уснул. А что? Дома жена, дети, зачем их беспокоить? Правильно?
        Радуга замолчал, то ли потому что Никита не торопился с ним соглашаться, то ли боялся, что сказанное далее может оказаться всего лишь очередной галлюцинацией привидевшейся в пьяном бреду. Радуга так сильно напивался, что иногда боялся сам себя и порой себе не верил. Большинству офицеров гарнизона было горько от того, что вот по нескольким таким забулдыгам судят обо всей воинской части и армии в целом.
        - Да конечно правильно сделал, что домой не  пошел! Тебе дураку вообще семью противопоказано иметь. Про пистолет говори!
      Радуга сердито надул щеки, уставился на дверь командира дивизии и, выдержав для значимости минутную паузу, продолжил:
        - В тот вечер контрактник сержант Алиев, с девятой мотострелковой роты спрятавшись за сиренью, разглядывал пистолет Макарова как трофей, будто его только что украл, или нашел, а вот рассмотреть меня среди травы он не постарался!
        - Почему молчал?  Третий месяц все кувырком из-за этого пистолета!
         - Я и сейчас не уверен, ты же знаешь, какой я к вечеру бываю! Да и что теперь толку, пистолет подбросили обратно, вряд ли вор признается сам, кому это  теперь вообще кроме тебя интересно? А у Алиева пистолет мог и вовсе газовым оказаться. Пойди сейчас, докажи!
       Радуга  достал из кармана связку ключей и стал нервно вращать. В потоке надоедливо звенящего металла майор заметил брелок такой же, как болтался на кошельке у вчерашней незнакомки. Перед глазами волнуя чувства, всплыло платье цвета шампань, глубокое декольте и лукавый взгляд брюнетки. «На этой бы я женился», - вспоминая девушку, подумал Никита
 и поймав руку капитана, спросил:
      - Где колесико взял?
      - На автобусной остановке нашел, - подозрительно смотря на Никиту, ответил Радуга.

[замполит]

- Ты все подбираешь, что находишь? Давай подари его мне, у тебя не убудет!
      Не дожидаясь, что ответит капитан, Никита снял брелок и засунул себе в карман.
        Из распахнувшейся двери командира дивизии, довольный, гордо подняв голову, вышел Чайкин. По сверкающему лицу подполковника было видно, что решение аттестационной комиссии его полностью устраивало. Можно было только догадываться, какие гадости он сочинил, что бы только прикрыть свой зад. Командир батальона, явно не желая, встретится взглядом со своими подчиненными, быстро выскочил в коридор. Вероятно, где-то очень глубоко и у него была совесть.
      - Совесть в свое время даже к Иуде пришла, - сказал Радуга. – Дарю брелок, храни, как память обо мне. Ты извини, но я уверен, что служба твоя закончилась. Вряд ли кто-то захочет разделить вину, когда виновного уже назначили.
      Никита поправил галстук, будто в последний раз погладил золотые майорские погоны и, постучавшись в дверь, спросил разрешение войти.
         По центру выстроившихся в монолитную колонну столов сидел тучный командир дивизии полковник Ситчихин. Для своей должности комдив был слишком молод, поговаривали, что в Москве в Генеральном штабе сидит его высокопоставленный родственник. Вот уж где действительно было совпадение внешних данных, повадок и даже характера человека с не очень приятным животным, между собой солдаты Ситчихина так и называли свинья. В общении с людьми полковник вел себя высокомерно, как барин, с особым задором, Свинья легко втаптывал несогласных в грязь. Злорадствуя, Ситчихин улыбался и сейчас, он уже знал суровый приговор  вошедшему майору заранее вынесенный конечно ни здесь, а в штабе Округа дядей или папой Чайкина. Прочие офицеры управления дивизии в составе аттестационной комиссии были всеми уважаемыми людьми. Однако их потупленные в стол взгляды настораживали Никиту и выдавали формальность комиссии. Никита представился, Ситчихин тут же в второпях, будто заседание и так затянулось, обратился к своему заместителю по воспитательной работе подполковнику Колпачкову:
       - Товарищ подполковник, охарактеризуйте офицера!
       - Почему его охарактеризовать не прибыл кто-нибудь из полка? – не отрывая взгляда от стола, спросил Колпачков.
        - Управление полка его характеризует положительно, что Вы скажите? – как боров захрипел  Ситчихин.
        - Майор Бирюк Никита Александрович является ни самым плохим офицером – воспитателем полка, - неохотно по-прежнему уставившись в стол, прострочил подполковник.

[замполит]

Слова Колпачкова вызвали на лице Никиты улыбку. Заслуги перед Отечеством за пятнадцать лет безупречной службы уложились в маленькое ни самое положительное предложение, а уважение со стороны присутствующих офицеров в одно мгновение  рухнули как карточный дом. Сценарий комиссии был ясен.
         - Кукловод, куклы и театр. Будьте осторожны, маски очень быстро прирастают, -  почти неслышно произнес Никита.
         - Что ты сказал?! – с трудом привстав,  закричал Ситчихин. – Какие будут предложения!
         Все оживились, как будто кукловод резко дернул за ниточки, закивали головами, захлопали глазками, возмущаясь дерзостью майора, тут же поддержали хозяина.
          - Досрочно уволить из Вооруженных Сил Российской Федерации! – как приговор прозвучали слова заместителя командира дивизии по тылу майора Исхакова.
          Идя по раскаленному от июньской жары коридору штаба дивизии, Никита вытирал с лица пот и все еще слышал написанные  под диктовку заученные слова Исхакова: - «Досрочно уволить из Вооруженных Сил Российской Федерации!»  Видел вынужденно рабски поднятые руки голосующие единогласно. Разочарование в идеалах встало ножом у  самого горла, сознание охватила ярость, а в кровь впрыскивался адреналин.
       Ноги сами привели к пятиэтажному кирпичному дому, от которого несло сыростью и затхлостью подвала. В первом подъезде жил контрактник  Навруз Алиев, подозреваемый Радугой в краже пистолета. Дверь открыл Алиев. Он был босиком в одних трусах и вряд ли собирался на службу.
        - Проходи майор, чай пить будем!
        Никита, не снимая обуви, прошел на кухню и сел за большой, старый круглый стол, на котором стояло две большие кружки и горячий чайник. В комнате, напротив, с жалобным взглядом лежала старуха. Алиев положил в каждую из кружек по пакетику чая и залив их кипятком сказал:
         - А  мне бабка говорит, ставь чайник, к тебе гость идет! Смотрю в окно, а там ты стоишь, куришь. Старуха то у меня колдунья, соседи говорят, что людей раньше лечила.
        Никита еще раз посмотрел на бабушку. Она по-прежнему лежала с жалобными глазами спаниеля, смотря  никуда.
         - Зря не разулся, бабка сильно болеет, не встает совсем, скорее бы уже! – ставя на стол тарелку с печеньем, продолжал говорить Алиев.
         - Что означает скорее бы? – спросил Никита.
         - Ты товарищ майор, думаешь, я просто так ее кормлю и терплю? Она скоро помрет, а квартира мне достанется. Это тебя  из Армии выгнали, а мне еще долго служить, надо о будущем своем заботиться. Думаешь, я не знаю, зачем ты ко мне пришел? Твой пьяный капитан мне все уже успел разболтать про то, что он там видел. Только нет у вас доказательств и козырей нет!

[замполит]

Никита нахмурил брови и, уставившись сержанту прямо в глаза, положил сжатые кулаки на стол. Алиев испуганно подскочил со стула. Демонстрируя свое молодое спортивное телосложение, кавказец дал понять, что справится с ним, будет ни так просто.
       - Зачем тебе нужен был пистолет?
      - Отомстить тебе хотел. Подумаешь, мамочки солдатикам деньги высылали, зато  их никто не трогал. А ты всю тему испортил.
       - А кто их кроме тебя и земляков твоих трогать мог? Сам им проблемы создавал, потом сам эти же проблемы и решал. Как ствол украл? Комбат все знает? Мне просто так показалось.
       Алиев присел за стол, глотнул чай, и изредка поглядывая на старуху, совершенно спокойно рассказал о совершенном преступлении.
      - В тот день дежурным по батальону стоял лейтенант Петров, а ты был ответственным по батальону, хотя это и без меня известно. Лейтенант вскрыл КХО, что бы приготовить оружие для выдачи заступающему караулу. А у командира батальона в это время жена застряла на своей новенькой «Висте» недалеко от полка. Чайкин вышел из кабинета  и срочно отправил Петрова вместе с нарядом по штабу батальона ее вытаскивать. Сам лично остался охранять КХО, но ненадолго его  хватило. Подполковник прикрыл дверь и сел в кабинете кофе пить. Но, а тут я! Если бы ты не лез со своей правдой, то пистолет бы в твое дежурство конечно не исчез.  Дальше надеюсь все понятно? История про брошенную комнату для хранения оружия вообще не вспоминалась, лейтенант Петров молодой, что с него взять, начальника штаба в отпуск отправили, он и впрямь не причем,  а Чайкин становится невинно пострадавшим должностным лицом из-за твоей безответственности майор! Сам знаешь, как комбат всегда готов всех облить грязью, только бы себя выгородить! Ты не организовал должной сохранности оружия, создал предпосылки и так далее!
       - Чайкин знает, что это ты пистолет украл?
       - Он ко мне подошел, попросил помощи в поиске ствола. Но я и подкинул его в казарму, зачем он мне, одни только проблемы. Теперь догадывается, наверное, только ведь никто этого не докажет. Советую тебе поскорее убираться из города, если будешь опять лести, скажу, кому надо – завалят как быка!

[замполит]

      Алиев склонился над столом, сверкая обезумевшими глазами. «Блефует, не испугал» -  подумал Никита и молниеносно, синхронно обеими ладошками нанес сержанту удар по ушам.  Алиев схватился за виски,  застонал. Никита не спеша взял с кухонного стола нож, захватил сбоку голову Алиева подмышку и душа локтевым сгибом  уткнул лбом в стол. Кончик ножа уколол сержанту горло и натянул кожу.
      -  При таком ударе главное не повредить барабанные перепонки. Сейчас ты возьмешь листок бумаги, ручку и то, что мне рассказал, все подробно напишешь!
       По линолеуму забарабанил ленивый ручеек, обе кружки чая стояли на столе, а лужа на полу увеличивалась. Никита посмотрел на мокрые штаны Алиева  и сказал:
      - Такой эффект то же бывает.
      - Я напишу, все напишу! Не убивай!
      Майор ослабил жесткий захват, сержант мгновенно выскочил, схватил какую-то тетрадь, выдрал лист и  принялся быстро писать. Никита, похлопав Алиева по плечу, сказал:
       - Вверху напиши начальнику военного следственного отдела, ниже объяснение. Ты молодец! А скажи, зачем Пастырю нужна брюнетка?
      - Я должен был встретиться с ней  и забрать видеопленку. Блатные говорят, она сняла компромат на Пастыря. Если бы сегодня отдала пленку, то все нормально было бы, а теперь... По - братски прошу, не кому не рассказывай, что я с тобой об этом говорил!
       Никита опять похлопал Алиева по спине и посмотрел на старуху. Она по-прежнему лежала на боку, не шевелясь, с бессмысленным взглядом, как вдруг старушка вытянула руку перед собой и поманила Никиту к себе ладонью. Не отрывая взгляда от Алиева, офицер приблизился к старухе. Несчастная что-то хотела сказать, но не могла, на это просто  не было сил. Никита лишь прочел в ее глазах желание взять его за руку. Костлявая ладонь была необычно горячей, старуха крепко сжала офицера за запястье и тут же умерла. Никита стряхнул закоченевшие пальцы, рука, раскачиваясь, свисла с дивана.

[замполит]

- Врали, значит, что бабка ведьмой была! -  громко сказал Алиев.
      Сержант стоял позади, держа в руке листок и ручку. Лицо его было смиренным и спокойным, как будто ничего не произошло.
      -  Ведьмы так запросто не умирают. Им надо свою силу передать кому-нибудь, а иначе мучаются, стонут. Она тебя за руку случайно не держала? – спросил Алиев.
      Никита ничего не ответил, выхватил листок, убедился, что все написано, верно, и поспешил за дверь.
      Оставалось передать объяснение сержанта Алиева в военный следственный отдел, решение аттестационной комиссии отпало бы тогда само собой. Еще час назад было трудно себе представить, что все получится так легко, жизнь майора налаживалась!

ГЛАВА- 2

      Палящее Солнце заставляло людей собравшихся у церкви жаться в тень под козырек крыльца, поскольку маленькое  помещение бывшего продуктового магазина не могло вместить всех желающих послушать проповедь Пастыря.
       Иосиф Андреевич  Кох в прошлом бандит по прозвищу Удавка, вернувшись после очередного срока из тюрьмы, назвал себя Пастырем и организовал  секту. Местная братва в обязательном порядке уверовала Иосифу Андреевичу и вместе с остальными прихожанами стали ждать призыва Синьоры к войне со злом. Пастырь предпочитал ожидать это событие, получая ежемесячно от братьев и сестер по две тысячи рублей наличными. У Бога было все, вот только с деньгами, как всегда приходилось туго. Внутреннее убранство церкви напоминало католический храм: в несколько рядов скамьи со спинками, обитые благородным темно-красным велюром, кабинка - исповедальня, что-то похожее на сцену с которой Пастырь вещал «истину» и множество подсвечников утыканных свечами. Устремив взгляд и руки на потолок церкви, Пастырь говорил:
      - Наш Иегова – это Бог воинов, ибо в библии написано о покорении Иерихона следующее: «И отдал Иисус Навин им команду: «Теперь кричите! Господь отдает вам этот город!» Стены Иерихона рухнули, и народ Израиля вбежал прямо в город и взял его. Они разрушили все и истребили все живое в городе. Они убили мужчин и женщин, молодых и старых. Они убили скот, овец и ослов». Прейдет время, и Господь вновь призовет нас!

[замполит]

      Пастырь был ростом под два метра, худощавый с оттопыренными ушами и сломанным в пьяной драке кривым носом. Носил «святой человек» рясу, а на груди большой золотой крест подаренный братвой на какой-то христианский праздник. Несмотря на возмущение местных попов, Пастырь называл себя православным, а РПЦ – сектой. Часто на религиозные праздники Пастырь и священники пересекались. Бывало и так, что в праздник Крещение у набережной реки  рубят прорубь солдаты из местной воинской части, после чего воду освящает отец Никон, а в ста метрах рубит прорубь МЧС, а освящает воду Пастырь.



«Святой человек» спокойно шагал от церкви к очень дорогому черному автомобилю  и все время повторял:
      - Прейдет Бог и покарает  язычников!
      Покорная и уже скучающая по Пастырю толпа вытянулась в живой коридор от церкви до «Вольво».  Когда автомобиль тронулся, умиленные лица прихожан застыли, смотря вслед уносящегося джипа.   
      Рядом с водителем в грязненькой майке и шортах, сидел Мойша Либерман – скрючившийся от старости хитрый еврей. Свой длинный, тонкий нос Мойша совал во все дела банды. Злодею все никак не сиделось дома у телевизора, а всех желающих напомнить о старости, кроме Пастыря,  Мойша отправлял прямым текстом на известные три буквы.   
      - Девчонку надо таки искать и мочить! – сказал Либерман.
      - Мочить будем сразу всех, - отрезал Пастырь. – Почему стрелка у загса, или ты старый козел заодно женится, решил?
      - Это место язычники выбрали, там людей всегда много. Кассета по - прежнему у девчонки, а может быть уже и у «ментов» в краевом УВД! Община, думаю, не врет, не знают они, где эта полоумная «девка» прячется. Разговаривать будем с ее папашей, он у язычников волхв, значит главный, сам бестию ищет!
      - Что община хочет?
      - Ой, Пастырь я тебя таки умоляю, что они могут хотеть? За нами братва, мэр, у нас стволы. Эти прыгуны через костер давно поджали хвосты и смирились. Нервы щекочет только дочь Морозова, возомнила из себя Зену королеву воинов. Требует, что бы мы выкосили коноплю и убрались с их полей, - оголяя верхние десна, рассмеялся Мойша.

[замполит]

      Автомобиль припарковался у самого загса. В понедельник, не было праздничных лимузинов и красивых нарядов брачующихся, парковка оказалась практически пустой. На лавочках с фигурными ножками сидели мамаши с колясками, детишки  от 3-5 лет резвились около большой клумбы, иногда притаптывая цветы. У скромного на воду фонтана стоял высокий белокурый мужчина с аккуратной бородой, короткими, прямыми волосами и длинной челкой. Напряженный взгляд маленьких глаз мужчины сверлил, подъехавший только что автомобиль. Это был Святослав Морозов – волхв местной, безобидной общины язычников. В лихие девяностые, во времена развала совхозов Морозову досталось несколько полей, на которых он с семьей в восемь человек занялся фермерством и построил пасеку. Когда под началом Святослава собралась община славян-язычников, возрождающая древние традиции и культуру предков, на этой земле ко всему было построено капище - главное святилище общины под открытым небом. Ни так давно Пастырь потребовал от Морозова  передать все принадлежащие земли ему. Получив отказ, бандиты долго не церемонились: на спрятавшейся в лесах пахотной земле посеяли коноплю,  капище и пасеку сожгли, а на всех подступах к захваченным землям выставили вооруженных «головорезов».
    Дочь Морозова звали Вероникой, непоседой и бунтаркой она была с рождения. В детстве девочка водилась со «шпаной», подворовывала на рынке и даже состояла на учете в «Детской комнате милиции», а старшие братья дразнили ее  за это «гадким утенком». Однако переродившись в красивую, умную девушку, Вероника выбрала юридический факультет и стала заступницей для людей от произвола местных бандитов. На этот раз,  пробравшись к конопляным полям детскими тайными тропками, Вероники удалось  снять на видеокамеру не только выращиваемые растения, но и освящение будущего урожая Иосифом Андреевичем Кохам с вооруженной до зубов братвой.

[замполит]

      - Что здесь  делают «пионеры»? – спросил Пастырь.
      - Пусть нюхают, я попросил, если что сразу предупредят, - ответил Мойша.
      Морозов медленным, осторожным шагом подошел к джипу. Пастырь попросил всех выйти, а волхва пригласил сесть рядом с ним.
      Едва шагнув кривыми, тоненькими ногами на горячий асфальт, Мойша подозвал рыжего паренька.
      - Мойша не беспокойся, все ровно! – начал быстро говорить «пионер». - Ментов нет, язычников с Морозовым тоже нет. У нас с пацанами просьба есть, как вы уедите, мы не по вашим делам, а по своим уделаем вон того военного.
      Мальчуган указал на стоявшего возле дверей загса майора Бирюка. Никита ничего, не подозревая о криминальной паутине окутавшей площадь, лизал пломбир и рассматривал всех приближающихся симпатичных брюнеток. Мойша одобрительно похлопал паренька по плечу, мол, это не мое дело и подошел к фонтану. Намочив ладони, Мойша стал брызгать пальцами  на воду, повторяя как пулемет: - «Тра-та-та, тра-та-та!»… Старик предвкушал финал истории. Через неделю праздник Ивана Купалы. На этот день Пастырь назначит Морозову встречу на отнятых землях общины. Там  язычники  должны будут отдать  видеопленку, а Пастырь пообещает вернуть земли. Взаимовыгодная сделка! В такой день соберется вся община, что бы устроить игрища, поводить хороводы, попеть песни. Пулемет и десяток автоматов по замыслу Пастыря должны будут разрешить создавшийся конфликт.  Речь «святого человека»  была настолько сладкая, что Морозов согласился доехать с бандитами до своего дома и подробно обсудить сделку. Джип тронулся, издав мощный двухголосный звуковой сигнал сразу из обоих клаксонов, мамаши подпрыгнули к чадам, а люди, прогуливающиеся на пути автомобиля, разбежались.
      Никита сплюнул в сторону бандитского джипа и сквозь зубы процедил:
      - Козлы!
      Плевок едва не угодил в поднимающегося по ступенькам загса рыжего паренька.
      - Какая встреча и опять стоимостью в тысячу рублей! Косячишь верблюд! – воскликнул мальчуган.
       Никита узнал одного из вчерашних забияк в кафе. «Пионер» никогда бы не приблизился к нему вот так в одиночку.  Оглядываясь по сторонам, майор сказал:
      - Подходи ближе, я тебе сейчас уши оторву!
      В следующую секунду позади Никиты послышался глубокий вдох, полной грудью, как будто лесоруб занес топор перед решающим ударом. Офицер оглянулся, но что-либо предпринять не успел. Подросток бейсбольной битой нанес Никите несколько ударов по голове и телу. 

[замполит]

ГЛАВА – 3

       Лежа на топчане травматологического пункта в состоянии между сном и реальностью,  Никита слышал голос, монотонно повторяющий одно и тоже:   
      - Молодой человек, Вы с нами? Откройте глаза!
      В нос ударил резкий запах аммиака. Помутневший взгляд майора различил силуэт доктора вертевшего в руках рентгеновские снимки и стройную фигуру девушки  стоящей с бутылочкой нашатырного спирта.
       -  Это ты, моя прекрасная незнакомка? А почему мы не встретились возле загса? – прошептал Никита.
      Санитарка засмеялась.
      - А снимки показывают, что у Вас с головой все в порядке, кости тоже целые. Час с ним возимся! – злобно сказал доктор.


      Через минуту зрение восстановилось. Санитарка заметив, что майор полностью пришел в сознание, улыбаясь и сверкая глупыми глазами, сказала:
       - Так я согласна. В загс с тобой идти согласная!
       - Последнее время ко мне за этим делом выстроилась очередь. Извините меня, пожалуйста,  девушка.
       Похлопав по нагрудному карману Никита, спросил:
       - Здесь десять тысяч лежало, их не было, когда я к вам попал?
        - Конечно, нет! Вам же отморозки по голове били, а не врачи! Вот держите свой телефон, такую старую модель они видимо побрезговали брать.
       Доктор протянул сотовый телефон.
       - Извините, - повторил Никита, поглаживая затылок.
       - Я не поняла, мы в загс идем? – взволнованным голосом спросила санитарка.
        Проигнорировав вопрос настойчивой девушки,  слегка покачиваясь, Никита вышел в коридор, и все еще чувствуя себя неважно, присел на стул.  Вновь погружаясь в сон, Никита вдруг вздрогнул от неожиданного звонка телефона. На дисплее высветился знакомый номер сослуживца и друга Андрея Братковского.
      - Никита ты дурак! Так не делается, -  раздался из динамика строгий  голос друга, - теперь вообще лучше уезжай из города, или спрячься!   
      - Что случилось?
      - Алиев снял побои, пришел в прокуратуру и заявил, что ты выбил у него показания  силой. Письменное объяснение контрактника спрячь, оно только доказывает преступление, а поскольку ты еще не уволен, то тебе припаяют превышение должностных полномочий! До суда могут вообще в СИЗО закрыть! Мне не звони и никому не звони! Пока!
      Дело выходило складным, за него возьмется любой следователь, а душещипательная история в самый раз соответствовала духу времени – показать на всю страну какую-нибудь гадость про армию. ««Оборотень в погонах» избивает несчастного солдата» - таким представился майору заголовок статьи в газете.  Одним будет пиар, другим повышение показателей!

[замполит]

      На плазменной панели, подвешенной под самый потолок, показывали программу «Криминальная хроника». «Завтра здесь могу оказаться и я» - подумал Никита, потирая затылок, опухший от удара. На телевизионном экране начали демонстрировать слайды пропавших людей,  которых разыскивают родственники, ориентировки на особо опасных преступников.
      - Стоп, - в полголоса произнес Никита.
      На экране показали фотографию той самой загадочной брюнетки, что встретилась ему в кафе «Белочка» и никак не давала покоя. Бегущая строка информировала, что Морозову Веронику Святославовну разыскивают обеспокоенные ее исчезновением родственники.

Через минуту Никита набирал легко запоминающийся шестизначный номер телефона, по которому просили сообщить любую информацию о пропавшей девушке. Грубый мужской голос в трубке,  уточнив местонахождение Никиты и то, как его можно будет  узнать, назначил немедленно встречу у травматологического пункта.
      Никита стоял на небольшом крыльце медицинского учреждения, когда свистя тормозами, на стоянке припарковался джип Пастыря. Дверки автомобиля открылись одновременно, из них так же синхронно показались четверо бритоголовых крепких парней. Оглядев Никиту с ног до головы один из «амбалов» крикнул:
      - Эй ты, иди сюда! Мы это, родственники той, про которую по ящику показали!
      Долго не раздумывая, Никита перепрыгнул через перила крыльца и понесся через дворы неважно куда, но главное подальше от псевдо - родственников. Парни явно не привыкшие бегать заметно отставали, зато знакомый джип мелькал раз за разом между домов, пытаясь настигнуть майора на узеньких дорогах двориков. Разогретое от бега тело и адреналин прибавили Никите сил и энергии, а преследовавшие «амбалы» наоборот очень скоро схватившись за бока и тяжело дыша, остановились, крича вслед офицера угрозы и проклятия.  Никита обернулся, что бы убедится, в полном ли составе отстали бандиты и совсем не заметил, как прямо перед ним выскочил джип. Дверка автомобиля распахнулась, массивный, словно медведь водитель дослал патрон в патронник Макарова и, не выходя из джипа, прицелился в Никиту.  Но прежде чем рука, глаз и пистолет бандита стали единым целым, готовым нести смерть, Никита успел вцепиться в дверку автомобиля и стукнуть ею, прищемив «амбалу» ногу, одновременно выбив из его вытянутой руки  ПМ. 

[замполит]

     - На тебе сука! – повторял  Никита, хлопая дверкой.
      После следующего удара водитель схватился за больную ногу, а дверка припечатала его по голове. Потеряв сознание, бандит вывалился из автомобиля. Никита взял пистолет и быстрым шагом, будто он здесь не причем, пошел по тротуару в сторону набережной.
      Впереди показалась церковь. Она была большой и  новой, построенной, как и большинство всех православных храмов города в девяностые года. Надо было где-то отдохнуть. Никита уверенный, что возле церкви его не станут искать, снял портупею, расстегнул китель и, зажмурив глаза, развалился на скамейке. Солнце нагревало тело, от чего еще больше хотелось пить.
      Неожиданно раздавшийся голос мужчины подсевшего рядом вновь вызвал у Никиты беспокойство и напряжение.
      - А мне что бы пообщаться с богами  не надо ходить в церковь, - сказал незнакомец. – Я молюсь земле, небу, разноцветным цветам и травам.
      Мужчина протянул руку и представился:
      - Святослав Морозов!
      Никита тут же вспомнил фамилию и отчество девушки объявленной по телевидению пропавшей.
      - Скажите, а Вашу дочь не Вероникою зовут? – удивленно спросил Никита, пожимая крепкую руку.
      - Догадливый! 
      - А как же это мы встретились? Случайно? У меня есть, что Вам рассказать.

[замполит]

      - Да ты что? – с долей насмешки спросил Морозов. - Встретились мы не случайно, моя мать девяностолетняя старушка сказала приехать к церкви и найти тебя. Колдунья она, видит разное, что нам с тобой простым людям никогда не увидеть. А про дочь я обязательно послушаю, только мне нужна, правда! Поедем ко мне домой, там все и расскажешь! Не сопротивляйся!
       По интонации Морозова было сразу заметно, что он не доверяет и даже в чем-то подозревает Никиту. 
      - Да я собственно ничего о ней не знаю и где она я не знаю. Договорились встретиться, а она не пришла, потом эта бегущая строка по телевизору.
    Морозов кивал головой, так будто сомневается в словах офицера.
     Все попытки Никиты рассказать немедленно ту малую информацию о Веронике, что он знал, мужчина  останавливал и все время переводил разговор на другие темы.
     - Вот мы почти и пришли, - сказал Морозов, указывая на УАЗ патриот.
     - Ваш? – восхищенно спросил Никита, усаживаясь на сидение автомобиля.
      - Мой! – холодно ответил мужчина.
      УАЗ загудел, плавно тронулся, а Никита почувствовал себя, наконец, в безопасности. Морозов надвинул брови и уныло затянул песню:
      - Как давно я здесь не был - упаду на траву, гляну в ясное небо и пойму, что живу. Небо в колокол грянет, и польёт проливной. Я бегу в своё детство, летний дождик за мной.
        Голос у Морозова был прямо сказать не очень. Мужчина недовольно покосил взгляд на Никиту, вставил кассету в магнитолу и нажал на кнопку «пуск». Из динамиков громко раздалась та же песня но только в бойком, можно сказать патриотичном исполнении. Припев был таким:

[замполит]

Мы живём на отцовской земле!
Внуки Сварога - славные дети!
И летит на крылатом коне
Русь в далёкие тысячелетья!
И летит на крылатом коне
Русь в далёкие тысячелетья!

      - А кто такой Сварог? – перекрикивая динамики, спросил Никита.
      Приглушив звук магнитолы, Морозов ответил:
      - Бог славян, он мой и твой покровитель! Отец Даждьбога.
      Информация была мизерной, но продолжать расспрашивать  угрюмого Морозова о ранее неизвестном боге Свароге, еще более непонятном Даждьбоге  Никита не стал.
      Асфальтированная широкая трасса уводила далеко за  город, пейзаж очень быстро менялся с прожаренных солнцем лугов на ухоженные поля золотой пшеницы: озера, деревни мелькали за окном автомобиля. Через час пути УАЗ свернул с трассы на проселочную пыльную дорогу. Впереди стеной стоял дремучий сказочный лес, у границы которого казалось, обязательно встретит Баба Яга или Кощей. Терпкий аромат хвои приятно проникал в нос и вскоре заполнил весь салон автомобиля.

      Совсем неожиданно за очередным поворотом Никита увидел большую лесную поляну, на которой возвышался многоэтажный дом за высоким кирпичным забором. Позади дома-замка виднелось с десяток одинаковых срубов под будущие жилища. Когда механические ворота полностью распахнулись, показался двор, буквально заполненный людьми: мужчины в расшитых жарко-красными узорами рубахах рубили дрова, мездрили шкуры, чинили сельскохозяйственный инвентарь, женщины в льняных старославянских платьях стирали в огромных тазах, что-то шили, а дети бегали и визжали от смеха.
     Морозов пригласил Никиту пройти в дом. Первый этаж выглядел, как зал, стены которого были увешаны шкурами и чучелами диких животных, по центру стоял большой, грубый  деревянный стол и множество окружающих его стульев. Спускающаяся по винтовой лестнице костлявая старуха держала в руках пузатый самовар, а на ее широком вязаном поясе болталась большая фарфоровая кружка.

[замполит]

      - Приехал дорогой. Чай у нас необычный, вкусный, из разных трав и кореньев, - бормотала бабуля, наливая из самовара темную жидкость. 
      - А вы не будете вместе со мной чай пить?  - спросил Никита, посмотрев на единственную, стоящую на столе кружку.
      Морозов, задумчиво повертел головой и ничего не ответив, присел за стол.
      Чай был горячим, вкусно пахнул лесом и сладил медом. Когда Никита почти допивал напиток, гостеприимные хозяева уставились на него, будто ожидая какого - то воздействия чая на организм.   
      - Вы меня отравили? – спокойно спросил Никита.
     Старуха и Морозов молчали, не сводя глаз с гостя. Тогда Никита вышел из-за стола и громко спросил:
      -Что?
      В следующий момент ноги подкосились, и офицер замертво рухнул на пол.
      Пробыл без чувств Никита  недолго. Возвращение к сознанию было знакомым по травматологическому пункту, но в этот раз  тело  Никиту совершенно не слушалось, взгляд был ясным, а во рту сухо. Морозов стоял на корточках, держа перед лицом Никиты брелок утерянный брюнеткой. Раскачивая колесико как маятник, Морозов спросил:
      - Откуда он у тебя?

      - Этот брелок похожий на колесо от телеги товарищ нашел. А вот чем вы меня напоили?
      - Сам ты колесо от телеги, брелок недоделанный - это оберег моей дочери, колесо Сварога! Ты братец сыворотку правды испил, сейчас нам все расскажешь!
      - Да пошел ты! – приподняв голову, ответил Никита

[замполит]

Мужчина поднес к лицу Никиты пистолет.
      - Это тоже товарищ нашел?
      Давая понять, что он больше ничего не скажет, Никита запрокинул голову назад. Морозов встал с пола и деланным басом спросил у старухи:
      - Ты мать все правильно сделала? В травах своих ничего не перепутала?
      - Колдуном наш «офицерик» оказался. Кто-то передал ему силу, а как пользоваться не научил. Не выйдет у меня ничего, сильный он!
      Никита услышал знакомый вдох полной грудью, перед глазами мелькнул кулак, сильный удар вновь лишил его чувств.


ГЛАЗА- 4

       Приходя в сознание, Никита дрожал от холода, стонал и облизывал запекшуюся кровь на разбитых губах. Кисти рук офицера немели в жадных объятиях металлических колец наручников застегнутых за спиной.  Пытаясь вспомнить, что с ним могло произойти, Никита вдруг ощутил мощную струю холодной воды окатившей его с головы до ног.
      Выливая очередное ведро колодезной водицы на почти бесчувственное тело пленника, Морозов закричал:
      - Ты мне все расскажешь!
      С трудом приоткрыв глаза, Никита увидел, что лежит на полу покосившегося сарая. Морозов, как разъяренный бык расхаживал вдоль стены, держа в руке толстую палку. Всякий раз, проходя мимо Никиты, он замахивался дубиной  и повторял:
      - Вот сейчас как дам промеж глаз!
      Никита не сомневался, что именно это Морозов и сделает, как только увидит, что пленный пришел в себя и услышит из его уст правду, которая на самом деле выглядела совсем не правдоподобно.
       Неожиданно  раздалось постукивание каблучков по  деревянному настилу, ведущему в сарай. Морозов опустил дубину и уставился на дверь. Сквозь множественные щели в стене Никита увидел изящные девичьи ножки, обутые в открытые сандали на высоком каблуке и плывущее, знакомое платье цвета шампань. На секунду майор остановил дыхание и только решил, что это очередное видение, вызванное ударом по голове, как вдруг услышал:
       - Чем тебе папочка на этот раз не угодил мой очередной поклонник?
       - Доченька! Вероника!– воскликнул Морозов.