Но донесения самых разных инспекторов, из разных мест -- и в эти годы сливаются в ту же одноголосицу. "Повинуясь крайности, -- [евреи] могли сделаться земледельцами, и даже хорошими, но с первою благоприятною переменою обстоятельств -- они всегда бросали плут, жертвовали хозяйством, чтобы вновь обратиться к барышничеству и другим любимым своим занятиям". -- "Для еврея "первый труд -- промышленность, самая мелкая, изумительная своим ничтожеством, но доставляющая большие выгоды... Состояние духа, по природе промышленного, не находящего удовлетворения в спокойной жизни земледельца"", "не составляло истинного их желания заниматься хлебопашеством; их "манило туда: сначала -- изобилие края, незначительность еврейского народонаселения, близость границ, торговля и выгодная промышленность, а потом -- льготы от податей, и главное от рекрутской повинности". Они думали, что обязаны будут только обзавестись домами", а землю надеялись "отдавать в наем за значительную прибыль; сами же, по-прежнему, будут заниматься промышленностью и торговлею". (Наивно говорили все это ревизору.) И "с совершенным отвращением принимались за хлебопашество".
...
К тому же духовные лица в еврейских поселениях (в них бывало и по два молитвенных дома -- один для ортодоксов,
"митнагдов", другой для хасидов), "поддерживали своих единоверцев в мысли, что они, как народ избранный, -- не предназначены судьбой на тяжкий труд земледельца, ибо это горький удел гоя".
...
Но текли инспекторские и губернские отчеты, что и в эти 40-е годы, и в этих новых "образцовых" колониях, как и в прежних, "самый быт колонистов, их занятия и хозяйство -- далеко отставали от соседних с ними казенных и
помещичьих крестьян". В Херсонской губернии и в 1845 у колонистов-евреев "хозяйство в весьма неудовлетворительном состоянии; большая часть этих колонистов очень бедна: чуждаясь всякой земляной работы -- не многие из них
порядочно обрабатывают землю, а потому и при хороших урожаях получают очень скудные результаты", "земл[я] в огородах -- не тронут[а]", женщины и дети не заняты на земле, "30-десятинный участок "едва обеспечивал дневное
пропитание"". "Примеру немецких колонистов" следовало "самое незначительное число еврейских поселенцев; большая же часть их показывала "явное отвращение к земледелию и старалась исполнить требования начальства для того только,
чтобы получить потом паспорт на отлучку"... Много земли они оставляли в залежи, возделывали землю по клочкам, где кому вздумается... Слишком небрежно обходились со скотиной... лошадей заганивали в езде и мало кормили,
особенно в шабашные дни", нежных коров немецкой породы доили в разное время, отчего они переставали давать молоко. "Отпускались евреям безденежно" садовые деревья, "но садоводства они не развели". Построенные для них
заранее дома -- одни "красивы, сухи, теплы, прочны", в других местах были возведены дурно и дорого обошлись, но и где "возведены с надлежащей прочностью и употреблением материалов хорошего качества... по беспечности
евреев и их неумению содержать в исправности дома... действительно доведены были до такого расстройства, что жить в них невозможно без скорого исправления", в них стояла сырость, приводившая постройки в дальнейшее
разрушение, она вела и к болезням, многие дома стояли пустыми, в другие собиралось по несколько семейств, "не состоявших между собою в родстве, а "при беспокойном характере этого народа и его расположении к ссорам"-- это
соединение породило бесконечные жалобы"