любопытно, что организаторы убийства Распутина были хорошо осведомлены и о предстоящем свержении Царя. Г. Е. Боткин приводит разговор своего отца, лейб-медика Е. С. Боткина, с офицером Генштаба капитаном Сухотиным, родным братом поручика С. М. Сухотина, одного из убийц Распутина: «Сухотин, указывая пальцем на портрет Императора, стоявшего на бюро моего отца, сказал: « – Что я хочу знать, так это о том, о чем думает этот человек! Это он ответственен за все, что происходит! Что касается меня, то я успокоюсь только тогда, когда увижу Царя, ведомого народом, чтобы казнить на торговой площади!». « – Вы считаете, что революция возможна? – спросил я его». Сухотин зловеще ухмыльнулся: «– Вы хотите, что бы я занялся предсказаниями? – спросил он». Я сказал, что – да. «Ну, хорошо. Революция произойдет в феврале 1917 года, – ответил он»».
А теперь вернёмся к Керенскому. Летом 1917 года, уже будучи главой Временного правительства, он дал интервью одной русской газете. В этом интервью, Керенский отметил интересную деталь: «Мы, – сказал он – уже в декабре 1916 года знали, что государь будет вынужден отречься в пользу Алексея. То, что царь передал престол Михаилу было для нас неприемлемо».[3]
Таким образом, у организаторов заговора был план поэтапного уничтожения русской монархии. На первом этапе должна была произойти внешне легальная передача власти от отца (императора Николая II) к сыну (Цесаревичу Алексею). Больной и обречённый ребёнок на троне должен был прикрыть своей мантией режим ставленников «Круглого стола». А затем он мог умереть, и его смерть не вызвала бы никаких вопросов в обществе: все знали, что мальчик неизлечимо болен. Устранение Распутина лишало больного Наследника его главного целителя. Своим отречением в пользу великого князя Михаила Александровича царь ломал заговорщикам всю игру.
