Русские писатели и цари о жидах

[ALLAN1945]

В  этом  очерке  я привожу  фрагменты  из  книги   Владимира  Ивановича  Даля  «Розыскание  об  убиении  евреями  христианских  младенцев  и  употреблении  крови  их»,  изданной  в  Ленинграде  в  1913 году  под  названием  «Ритуальные  убийства»: 

«У  всех  народов,  где  только  проживают  евреи,  -  так  начинает  свою  книгу   Владимир  Иванович   Даль,  -  существует  с  незапамятных  времён  поверье  или  предание,  что  ЖИДЫ  умерщвляют  мученически  христианских  младенцев,  нуждаясь    для  каких-то  таинственных   обрядов  в  невинной  христианской  крови…  И  не  один  только  глас  народа  обвиняет  евреев в  таком  ужасном  деле. Они многократно  обвинялись  в  том  и пред  судом. Большой  частью  собственного  их  признания  не  было,  несмотря  ни на  какие  улики. Но  были  и такие  примеры,  где  ЖИДЫ  были  изобличены  и  сами  сознались» (Стр. 3 – 4).

«Слабое,  неудовлетворительное  розыскание  следователей,  разные  ухищрения  и  уловки  жидов,  наглое  и  упорное  запирательство их,  нередко  подкуп, уверенность  большой  части  образованных  людей,  что  обвинение  это  есть гнусная  клевета и, наконец, человеколюбие  уголовных  законов  наших  не только  спасали  евреев  доселе каждый раз  от  заслуженной казни, но  они  (жиды)  почти  всегда  успевали  обвинить уличителей  своих, кои   были  наказываемы  за   них, и  успели  исходатайствовать  в 1817 году  Высочайшее  повеление  (от 28-го  февраля, объявленное  6-ого  марта),  коим  запрещено  даже  подозревать  жидов  в  подобном  преступлении,  а мнение,  будто  жиды нуждаются   в  крови  христианской,  названо  предрассудком.  Между  тем,  рассмотрение  некоторых  текстов  тайного  учения талмудистов  обнаруживает   сбыточность  сего  изуверства,  а  беспристрастный  взгляд  на  самые  делопроизводства, бывшие  в  подобных  случаях,  убеждают  несомненно  в  истине  действительности  их»  (Стр. 6).

«Полные  талмуды,  без  пробелов, искали  убежище  (издавались)  в  польских  владениях,  где  жиды  вообще  жили  свободнее  и надзор  за ними  был   слабее. Сюда  же скрывались  изуверные, упорные  жиды, в сих  краях  гнездятся  они и поныне, тогда как просвещение  и  надзор  значительно  изменили  прочих  европейских  жидов  и  смягчили  их  нравы» (Стр. 10).

«Пикульский  объясняет  далее,  для   чего ЖИДАМ  нужна  кровь  христианского  младенца: в известный  день  изуверы  обмазывают ею  двери  какого-либо христианина;  новобрачным  дают  яйцо  с  этой  кровью;  при  похоронах  мажут  тела  покойника  яичным  белком  с  кровью;  в мацу  или  опресноки  кладут  несколько  этой  крови и  сохраняют  часть  опресноков  в  синагоге, до  добытия свежей крови,  размачивая в воде и употребляя вместо  крови,  когда не удаётся  достать  младенца» (Стр. 20).

[ALLAN1945]

В  своём  исследовании  Владимир  Иванович  Даль  приводит около  150  примеров   убиения  христианских  детей  жидами-изуверами  в  Европе, в том числе и в   западной  части  Российской  империи,  после присоединения   утраченных  русских  земель,  оккупированных поляками   и  жидами. Я  приведу здесь  полтора  десятка      примеров,  чтобы  дать  картину:

«В  царствие  Фоки  жиды были  изгнаны  из  Антиохии  за  то,  что  умертвили, по  изуверству,   поносною  смертью    епископа  Анастасия  и  убили   много  христиан» (Стр. 37).

«В  киевских  пещерах  почивают  доныне  мощи  преподобного  Евстратия,  коего  память празднуется  28-го  марта. В Патерике…  говорится, что святой  угодник  был  киевлянин, взят в плен половцами  при  нашествии хана  Боняка  в 1096 году, продан  в  Корсунь  жиду, который  повёрг  его  разным  мукам  и, наконец, к празднику  Пасхи  своей   распял   его  на  кресте, а потом  бросил  в море. Тут нашли тело его  русские  христиане  и  привезли  в Киев» (Стр. 38).

«В  Брае  (во  Франции)  жиды  подкупом  получили   позволение  казнить  христианина,  под  предлогом,  что он разбойник  и  убийца;  они  надели  на  него  железную  корону, секли  его  розгами  и  распяли» (Стр. 38).
«В  1250 году  в  Арагонии  жиды  распяли   во  время  своей  Пасхи  семилетнего  ребёнка»  (Стр. 40).  
«В  1257 году в  Лондоне  жиды  принесли в  жертву  на  праздник  Пасхи христианского  младенца» (Стр. 40).
«В Губерлине  (в  Германии) в 1331 году жиды  распяли  на  кресте ребёнка, за  что  заперты,  были все  в один  жидовский  дом  и  сожжены» (Стр. 41).
«В  1401 году в  Швабии  народ  восстал  по поводу умерщвления  жидами  двух  христианских  детей,  купленных  у  какой-то  женщины,  -  запер  всех  жидов  вместе  с  нею  в  синагогу  и сжёг  их там  живых» (Стр. 41 – 42).
«В  1407 году  в Кракове,  при короле  Ягелле, народ  возмутился по  случаю  умерщвления евреями ребёнка, убил  много  жидов,  опустошил  и   выжег  их  дома  и  выгнал  всех  из  города» (Стр. 42).
«В 1486  в  Регенсбурге  найдено  в  одном  жидовском  погребе  шесть  трупов  христианских  младенцев»  (Стр. 43).
«Происшествие  в Триесте  описано  во  всей  подробности. Трёхлетний ребёнок  Симон был убит в четверг на Страстной  неделе, и жители  поклонялись ему как мученику. Жид Товий  принёс  его  в  школу;  тут    зажали  ему рот, держали  за  руки  и  за ноги, вырезали  кусочек  из правой щеки, кололи  большими иглами по всему  телу и,  собрав  кровь его,  тотчас  же  положили  в опресноки. Жиды  ругались  над  ребёнком, называли  его  Иисусом  Христом,  и бросили  труп  в  воду. Родители  нашли  труп   и  донесли  об этом властям…  На  могилу  мученика  ходили  на поклонение, и  мученик  вскоре  приобрел  имя  праведника» (Стр. 43).
«В 1509 году  в Боссинге (в Венгрии)  жиды  замучили  ребёнка, украденного  ими  у  одного  колесника, и, исколов  по  всему   телу, выпустили  кровь, а  труп  кинули  за  город. Виновные  сознались   под  пыткой и казнены» (Стр. 44).
«В  1571 году  жиды  в  Германии  содрали  кожу  с  одного  христианина, по имени  Брагадин, и мученически  умертвили  его» (Стр. 46).
«В 1610 году  в Сташеве (в Польше)  еврей  Шмуль украл  младенца  и продал  его в Шидловец, где  жиды были  схвачены в то самое  время, когда истязали  свою  жертву. Евреев  четвертовали» (Стр. 49).
«В  1660 году в Тунгухе (в Германии)  жиды  на  Пасху  зарезали  христианского  ребёнка,  за  что  были  сожжены  15  человек» (Стр. 51).
«В  1697 году в  Вильне несколько  жидов  за  мученическое  убийство младенцев  были  казнены» (Стр. 53).

[ALLAN1945]

«В  Страстную  пятницу  20-го  апреля  1753 года  в  деревне  Маркова  Вольница  жиды  поймали  вечером  трёхлетнего  младенца  Стефана Студзитского, унесли  его  в  корчму, поили  мёдом и кормили хлебом, размоченном в водке, отчего ребёнок  заснул  и лежал спокойно  за печкой. В ночь  на  светлое  Воскресение  жиды собрались в корчме, завязали  ребёнку  глаза,  зажали  рот  клещами, и, держа  над лоханью,  кололи  со всех  сторон  острыми  гвоздями,  качая  и приподнимая  для  лучшего  истечения  крови.  Когда  страдалец  испустил  дух, то  труп его был отнесён в лесок, где он был найден на  другой же день.  По очевидным уликам, еврейки  Брейна   и  Фружа, без  пытки,  сознались в этом убийстве, а мужья их  были в этом уличены  и  также, без пытки,  сознались. Затем прочие  были преданы пытке и, повинившись, сделали  столь подробное  описание  этого  злодейского преступления, что, уж  конечно, не  могло оставаться  никакого  более сомнения. Евреи  были  казнены  жестокою смертью в Житомире: раввину  полоцкому и пяти  другим  жидам сожжены  под  виселицею  руки, обмотанные  смолистой  пенькой, вырезаны по три ремня  из  спины, а потом они были четвертованы, головы  посажены на кол, а  тела  повешены; пятеро  других просто  четвертованы, головы посажены на кол, а тела  повешены;  один, принявший  святое  крещение,  обезглавлен. В то время была   написана  картина, изображающая  труп  младенца  Студзитского, в  том  самом  виде,  как он  был найден,  исколотый по всему  телу. Подлинная  картина,  вероятно, цела ещё  доныне;  она  хранилась у архиепископа  львовского»  (Стр. 54). 

«В 1827 году, около  Пасхи, в деревне  помещика Дамми (Виленская губерния, Тельшевский уезд) пропал без вести  семилетней  мальчик  Пиотрович. Пастух Жуховский объявил, что видел  сам, как  жиды  поймали ребёнка  в поле  и увезли;  труп найден  был впоследствии  искажённый  точно таким  образом, как во всех  подобных  случаях;  жиды,  путаясь  при  допросах,  делали  ложные показания, снова их отменяли  и наконец изобличены в злодеянии этом  настолько,  насколько   можно уличить  людей, не  имеющих  в оправдание  ничего,  кроме  голословного  запирательства. Несмотря на то, что в этом случае  был даже один посторонний  свидетель, помянутый  пастух, жиды  были  оставлены  в  подозрении… К  этому   должно ещё  присовокупить, что два  жида, кои  начали  было  признаваться,  найдены   мёртвыми:  один  убитым, под  мостом, другой отравленным» (Стр. 63).

«В 1827 году,  за  два  дня   до  Пасхи,   пропал  ребёнок  в  Варшаве;  подозрение  пало  на  жидов, следы  были  открыты, и ребёнок, вопреки  уверений  и  отрицательства  жида – хозяина  дома, отыскан  у  него  в  сундуке…  Жиды  отделались уверением,  что они  сделали  это  для шутки» (Стр. 63).

[ALLAN1945]

22  апреля  1823 года  в  Велиже   пропал  солдатский  сын  Фёдор  Емельянов. Было ему  тогда  всего  три  с  половиной  года.  Труп его нашли  через неделю  в лесу.  Владимир  Иванович   Даль в  своей  книге  очень  подробно, на основании следственных  материалов, описал убиение  жидами  этого  бедного  мальчика:
«Они  (русские  бабы)  принесли   мальчика  из  каморки, раздели  его  по  приказанию  жидов и  положили  на  стол;  еврей Поселенный  сделал  обрезание,  а Шифра  Берлин остригла ему  ногти вплоть к мясу.  В это  время  Козловская  возвратилась  из  питейной  конторы;  Славка  вышла  было  к ней в сени, но, заметив, что она  уже  видела  кое-что, позвала её  в комнату,  где  жиды  стращали  её, что  если  она где-нибудь проговорится,  то с  нею  сделают  то  же,  что  с  мальчиком;  она  поклялась,  что  будет  молчать.   Затем  продолжили:  Терентьева  держала  ребёнка  над  тазом, Максимова  обмывала  его;  положили  головою  вперёд  в  бочку, в которой  половина  дна  вынималась; Иосель  заложил  опять  дно,  стал  катать  бочку  по  полу  с  Терентьевой, потом  все  делали то  же  самое, сменяясь по  двое, часа  два;  ребёнка вынули  красного, как обожжённого.  Терентьева  завернула  его  и  положила  на  стол;  все  три  бабы   оделись  в  жидовское  платье, понесли ребёнка,  завязав  ему  рот  платком  в школу, а  жиды  пошли  за  ними. В школе застали  они  толпу  жидов,  положили  мальчика на стол, в корыто,  развязав  ему  рот;  тут Орлик  Девирц распоряжался; Поселенный  подал  ремни, Терентьева  связала  мальчику  ноги под коленями, но слабо, и Поселенный  сам  перетянул  их  потуже.

Терентьевой  велели  ударить   мальчика  по  щекам, а за нею  все  прочие  сделали  то  же;  подали  большой, острый  и  светлый  гвоздь и велели ей  же  уколоть  ребёнка в висок и в бок;  потом  Максимова, Козловская, Иосель  и один  за  другим  все  жиды  и  жидовки  делали  то  же. Между  тем Козловскую  повели к заповедям  в  шкапике  и обратили  в  жидовскую  веру, назвав Лыей.
Орлик поворачивал  в  корытце  младенца, который  сперва  кричал, а потом  смолк, смотрел на всех  и тяжело  вздыхал.  Он вскоре  истёк   кровью  и испустил  дух.  Терентьева вынула его, развязала ему ноги, держала над  другим корытом, стоявшим на полу;  Козловская  подавала  бутылки  с  водой, Иосель  обливал  мальчика,  а Максимова  обмывала. Когда крови  ничего не было  на теле, а только  остались видны  раночки, величиною  в горошину,  то велели  одеть  и  обуть труп  и положили на стол.  Иосель повёл всех  трёх  баб к  шкапику  и сказал:  «так как все  они  приняли  еврейскую веру, то  должны  по  ней  клясться»,  и читал   им  большую  жидовскую  книгу.

 Затем  жиды  ругались  над  похищенными  Терентьевой    из  Ильинской  церкви  антиминсом, плевали  на  него, топтали  ногами  и пр.

 Между  тем  начинало  светать; Терентьева  и  Максимова  боялись  нести  мальчика  на  реку, где  иногда  рано  бывает  народ,  и потому  понесли  его  в  лес,  на  болото,  у Гутурова  Крыжа, где он  и найден. По уходе  их,  Иосель  налил   крови  в   одну  бутылку  и  велел  Козловской  отнести  к   Славке;  остальная  кровь  была   оставлена  в корытце, в школе;  возвращаясь  из  леса, Терентьева  и  Максимова  встретили  Иоселя    сам-друг  в  парной  бричке;  они поехали  наблюдать  за  бабами, и  Иосель  сошёл  с  брички  и посмотрел, где ими  труп  был  положен;  потом  жиды  опять  ускакали  в  город.  Мирка  напоила  обеих  баб  вином, Славка  дала  денег  и уговаривала, чтобы пьяные, поссорясь, не  проговорились: евреи  все  отопрутся,  сказала  она,  а  вы  одни  будете   виноваты.   Обе  сняли  с  себя  жидовское  платье  и  пошли  домой.
Вечером Фратка, жена цирюльника  Орлика,   напоила Терентьеву,  одела  её  в  жидовское  платье  и  повела в школу. Все  те  же  жиды  и  жидовки были  там, а притом  и  Козловская.

[ALLAN1945]

Корытце  с  кровью  стояло ещё  на  столе, а подле  две  пустые  бутылки, в  коих  накануне  приносили  воду  для обмывки, отправив уже третью  бутылку к  Славке. Тут же  лежал  свёрсток холста. Пришла  Ханна с  Максимовой, которая  принесла  ещё  бутылку, чарку и  воронку. Терентьева  размешала  кровь  лопаточкой, а  Иосель  разлил  её  чаркой, через  воронку,   в бутылки  и  в небольшой, вплоть  сбитый  обручами, бочоночек, который  был  подан  Орликом. В остатке  крови намочили  аршина  два  холста, велели  Терентьевой  выкрутить  его,  расправить  и  проветрить. Иосель потом  искрошил  его на  маленькие  лоскутья; Орлик  макал  гвоздь  в  остаток  крови, капал  на  каждый  лоскуток  и разводил  на  нём  разводы,  и  каждому  дали  по  лоскутку, равно и трём  русским  бабам.  Все  разошлись: Максимова  понесла  за Цетлиными  одну   бутылку; Козловская  за Берлиными  две, а  Терентьева  за  Орликом  бочонок.  Максимова  отдала  лоскуток  свой  впоследствии  Ханне; Козловская  потеряла  его, а Терентьева  сказала, что он должен быть у неё в китайчатом кармане, который  передан  ею на  сохранение,  с  другими  вещами, солдатке   Ивановой,  когда  взята  была  под  стражу.  Следователи  немедленно  отправились  туда,  и  нашли  в  указанном  месте треугольный  лоскуток  холста,  красноватый  и  признанный  всеми  тремя   раскаявшимися  бабами  за  тот  самый,  о  коем  они  говорили.

В  доме  Берлина, Цетлина  и  в школе все  три  женщины  порознь показали вполне  согласно со словами  их, где,  как  и что  делалось; подробности  и местность, где совершено  было  ужасное  преступление, смущали  их   сильно,  и  они едва  могли  говорить.

Фратка  сказала  Терентьевой,  что  кровавым лоскутком  протирают  глаза  новорожденным,  а  кровь  кладут в  мацу (в опресноки).  Это   вполне  согласно  со  многими  помещёнными  выше  сведениями  и  с  показаниями по случаю  подобных  происшествий.  На  другой   год после  того  сама  Терентьева  пекла  с  Фраткою  и  с  другими  жидовками  мацу  с   этой  кровью.  Максимова   подробно  описывает,  как  делала  то  же  у  Ханны,  размочив  засохшую  в  бутылке  кровь  и смешав  с  шафранным  настоем.  Ханна  положила  также  немного  крови  этой  в мёд,  который  пили. Козловская  говорит, что  то  же  самое  делали  у  Берлиных:  вытряхнули  из  бутылки  сухую  кровь,  растёрли  и высыпали  в  шафранный  настой,  который  вылили  в  тесто.
Генерал-майор  Шкурин,  взял  с  собою  Терентьеву  и  Максимову  и  поехал  в  Витебск и  в  Лезну,  куда  они  возили  кровь. Максимова  указала  в  Витебске  дом, куда   с  Мовшей  Беленицким  привезла  кровь,  и  узнала  хозяина»  (Стр. 87 – 92).

«Рассмотрев  весь  этот  род  ужасных  случаев  и   возмущающих душу  происшествий, частью  доказанных  исторически  и   юридически, - обвинение   ЖИДОВ  в  мученическом  умерщвлении  к  Пасхе  христианских  мальчиков  невозможно  считать  призраком  и  суеверием,  а  должно  убедиться,  что  обвинение   это  основательно,  как  равно  и общее мнение  об  употреблении  ими  крови  сих  мучеников  для  каких-то  таинственных  чар»  (Стр.  120).

«Откуда  ж  эти  одинаковым  образом  и  умышленно  искажённые  трупы  невинных  ребят?  Почему  их  находят только  там, где есть   ЖИДЫ? Почему  это  всегда  дети  христиан? И,   наконец,  почему  случаи  эти  всегда бывали  исключительно  или  около  самой  Пасхи?»  (Стр. 123).

[ALLAN1945]

«Не  подлежит,  однако же,  никакому   сомнению,  что  они  (изуверские   обряды  жидовских  сектантов)  никогда  не   исчезали  вовсе,  со  времени  распространения христианства,  и  что  поныне  появляются  от времени  до  времени   между  жидами  фанатики  и  каббалистические  знахари,  которые, с  этою  двоякою  целью,  посягают  на  мученическое   убиение  христианского  младенца  и употребляют   кровь  его  с  мистически-религиозною  и   мнимо-волшебною  целью. Польша  и  западные  губернии наши,  служащие со  времени   средних  веков  убежищем  закоренелого  и  невежественного   жидовства,  представляют  и поныне  самое  большое  число  примеров  подобного  изуверства,  особенно  губерния  Витебская,  где  секта  хасидов  значительно  распространилась»  (Стр. 127).

В  этой  своей  книге  «Розыскание  об  убиении  евреями  христианских  младенцев  и  употреблении  крови  их»,   в  книге  толщиной  всего в  122  страницы,  Владимир  Иванович  Даль  употребляет  слов  «ЖИДЫ»   около  190 (!)  раз.  Даль  знал, что  эта  его  служебная  записка  предназначена  для    самых  высших  чинов  МВД, Сената  и для  самого императора  Николая  Первого   и членов  его  семьи.  Но  Даль  не  посчитал  нужным  заменять   слово  «жиды»    на  слово  «евреи».  И  что  интересно,  книжку  эту  весьма  высоко  оценил  и  министр  МВД    граф   Л. Перовский, и сам  император  Николай  Первый.
Ну  а  тем синьорым,  кто, полагая  себя «культурными», «просвещёнными» и  «политкорректными»  людьми   (а  некоторые  из  них   кандидаты, доктора и  академики  лингвистической  науки),   всё  же  не   могут  удержаться,  чтобы  не  осудить  Даля  за  такое  количество  слова  «жиды»,  могу   сказать  лишь  одно:  «Не  вам, синьоры,  судить  великого  Даля.  В   культурном  отношении,  в  знании  Русского  языка  Владимир  Иванович  Даль,  как  Гулливер,  возвышается  над  вами,  лилипутами».

[ALLAN1945]

Пушкин   Александр  Сергеевич
(1799 – 1837)   



А. С. Пушкин.   Художник  В. Тропинин. 1827.

Пушкин без большого почтения относился к жидам  и не боялся, естественно,  и не стеснялся употреблять слово  «жид».   

«…Подъехали  четыре  тройки с  фельдъегером. – Вероятно, поляки, - сказал я хозяйке. – Да, -  отвечала она…  Я  вышел  взглянуть на них.
Один из арестантов стоял, опёршись у колонны. К нему подошёл высокий, бледный и худой молодой человек с чёрною бородою, в фризовой шинели, и с виду НАСТОЯЩИЙ  ЖИД – я принял его за ЖИДА, и неразлучные понятия ЖИДА и  ШПИОНА  произвели во мне обыкновенное  действие: я поворотился к ним спиною, подумав, что он был вытребован в Ленинград  для доносов или объяснений».
                 
                               «Гляжу:  гора.  На  той  горе
                               Кипят  котлы;  поют,  играют,
                               Свистят  и  в  мерзостной  игре
                               ЖИДА   с лягушкою  венчают».
                             
                                Я  плюнул  и  сказать  хотел…
                                И вдруг  бежит  моя  Маруся…»
                                   (А. Пушкин. Сочинения.  Стих. «Гусар». 1930. М. - Л., С. 332).
                     
                                 «Будь  ЖИД ,  -  и  это  не беда…»

   В  песне   «Битва  у  Зеницы Великой» (из цикла  «Песни  западных  славян»)
есть такие   слова:
                              «Перешли  мы  заповедную  речку,
                                Стали  жечь  турецкие  деревни,
                                И  ЖИДОВ   на  деревьях   вешать»
                                      (Пушкин  А. С. Избранные  произведения. Т. 1. 1965.  С. 181).

[ALLAN1945]

Песню  «Феодор  и  Елена»  (тоже  из  цикла  «Песни  западных  славян)  я привожу  здесь  почти  полностью:

Феодор   и   Елена

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Стамати  был  стар  и бессилен,
А  Елена  молода  и  проворна;
Она  так-то  его  оттолкнула,
Что  ушёл он,  охая  да хромая.
Поделом  тебе,  старый  бесстыдник!
Ай  да баба! Отделалась  славно!

Вот  Стамати  стал  думать думу:
Как  ему погубить  бы  Елену?
Он  к  ЖИДУ-лиходею  приходит,
От  него  он  требует  совета.
ЖИД  сказал:  «Ступай  на  кладбище,
Отыщи  под  каменьями  жабу
И  в  горшке  сюда  принеси  мне».
На  кладбище  приходит  Стамати,
Отыскал  под  каменьями  жабу
И  в горшке  ЖИДУ  её  приносит.
ЖИД  на  жабу  поливает  воду,
Нарекает  жабу   Иваном
(Грех великий  христианское  имя
Нарещи  такой  поганой твари!).
Они  жабу всю потом искололи,
И  её – её  ж  кровью  напоили;
Напоивши, заставили  жабу
Облизать  поспелую  сливу.

И Стамати  мальчику  молвил:
«Отнеси  ты  Елене  эту  сливу
От  моей племянницы  в подарок».
И принёс  мальчик Елене сливу,
И  Елена тотчас  её съела.

Только  съела  поганую сливу,
Показалось бедной  молодице,
Что  змия  у  ней  в  животе шевелится.
Испугалась  молодая Елена;
Она кликнула сестру свою  меньшую.
Та её молоком  напоила,
Но  змия  в животе всё  шевелилась.

Стала  пухнуть прекрасная Елена,
Стали  баить:   Елена брюхата.
Каково-то будет ей от мужа,
Как  воротится  он  из-за моря!
И Елена  стыдится  и плачет,
И на улицу выйти  не смеет,
День сидит, ночью  ей не спится,
Поминутно  сестрице  повторяет:
«Что скажу  я  милому мужу?»
Круглый  год проходит, и  - Феодор
Воротился  на  свою  сторонку.
Вся деревня бежит ему навстречу.
Все его приветно поздравляют;
Но в толпе не видит он Елены,
Как  ни ищет  он  её  глазами.
«Где ж Елена?»  -  наконец он молвил.
Кто смутился, а кто усмехнулся,
Но  никто  не отвечал  ни слова.

Пришёл  он в дом  свой  и  видит,
На  постели  сидит  его Елена.
«Встань, Елена»,  - говорит  Феодор.
Она  встала, -  он  взглянул  сурово.
«Сударь  ты мой, клянусь богом
И  пречистым  именем  Марии,
Пред  тобою  я  не  виновата,
Испортили  меня  злые  люди».

[ALLAN1945]

Но  Феодор  жене  не  поверил:
Он отсек ей  голову по плечи.
Отсекши, он  себе молвил:
«Не  сгублю  я невинного младенца,
Из неё  выну  его живого,
При  себе  воспитывать буду.
Я  увижу, на  кого  он  походит,
Так  наверно  отца  я узнаю,
И  убью своего  злодея».

Распорол  он мёртвое  тело.
Что ж!  -  наместо  милого   дитяти
Он  чёрную  жабу  находит.
Взвыл  Феодор:  «Горе мне, убийце!»
Я  сгубил  Елену  понапрасну:
Предо  мной  она  была  невинна,
А  испортили  её  злые  люди».

Поднял  он голову  Елены,
Стал  её целовать  умиленно,
И  мёртвые  уста  отворились,
Голова  Елены  провещала:
«Я  невинна.  ЖИД  и старый  Стамати
Чёрной  жабой  меня  окормили».
Тут  опять уста  её  сомкнулись,
И  язык  перестал  шевелиться.

И  Феодор  Стамати  зарезал,
И  ЖИДА  убил,  как  собаку.
И   отпел  по  жене  панихиду.

                                 (Пушкин А. С.  Избранные  произведения. Т. 1.  1965.  С.  182 – 183).

[ALLAN1945]

                Приведу здесь ещё и отрывок из сочинения Пушкина «СКУПОЙ   РЫЦАРЬ»:   

                                                         Стучат   в  дверь
                                     
     Кто  там? 

      Входит  ж и д.

Ж И Д                                               
Слуга  ваш  низкий.

А л ь б е р
А, приятель!
Проклятый  ЖИД,  почтенный  Соломон,
Пожалуй-ка  сюда:  так  ты,   я  слышу,
Не  веришь  в  долг.

Ж И Д
Ах,  милостивый  рыцарь,
Клянусь  вам: рад  бы…  право,  не   могу.
Где  денег  взять?  Весь  разорился  я,

Всё  рыцарям  усердно  помогая.
Никто  не платит. Вас  хотел  просить,
Не  можете ль хоть  часть  отдать…

А л ь б е р
Разбойник!
Да  если б у меня  водились  деньги,
С тобою  стал  бы  я  возиться?  Полно,
Не  будь  упрям, мой милый  Соломон;
Давай  червонцы. Высыпи  мне   сотню,
Пока  тебя  не  обыскали.

Ж И Д
Сотню!
Когда  б  имел  я  сто  червонцев!

А л ь б е р
Слушай:
Не  стыдно  ли  тебе  своих  друзей 
Не  выручать?..

Ж И Д
Клянусь  вам…

А л ь б е р
Полно, полно. 
Ты  требуешь заклада?  Что за  вздор!
Что  дам  тебе в заклад?  Свиную  кожу?
Когда  б  я  мог  что  заложить,  давно
Уж продал  бы. Иль  рыцарского  слова
Тебе, собака,  мало?
                                                  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .       
                                                                                       
Ж И Д
Деньги?  -  деньги
Всегда, во всякий  возраст  нам  пригодны;
Но  юноша  в них  ищет  слуг  проворных
И,  не  жалея,  шлёт  туда, сюда.
Старик  же  видит  в них  друзей  надёжных
И  бережёт  их  как  зеницу  ока.

А л ь б е р
О, мой  отец  не  слуг  и  не  друзей
В них видит, а господ;  и  сам  им  служит,
И  как  же  служит?  Как  алжирский  раб,
Как  пёс  цепной. В нетопленой конуре
Живёт, пьёт воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит,  всё бегает да лает  - 
А  золото  спокойно   в  сундуках
Лежит  себе. Молчи! Когда-нибудь
Оно  послужит  мне,  лежать  забудет.

[ALLAN1945]

Ж И Д
Да, на  бароновых  похоронах
Прольётся  больше  денег,  нежели  слёз.
Пошли  вам  бог скорей  наследство.

А л ь б е р
Amen!

Ж И Д
А  можно  б…

А л ь б е р
Что?

Ж И Д
Так, думал  я,  что  средство
Такое  есть…

А л ь б е р
Какое  средство?

Ж  И Д
Так  -
Есть  у  меня знакомый  старичок,
Еврей,  аптекарь  бедный…

А л ь б е р
Ростовщик
Такой же, как и  ты,  иль  почестнее?

Ж  И Д
Нет,  рыцарь, Товий, торг  ведёт  иной,
Он  составляет капли…  право, чудно,
Как  действуют  они.

А л ь б е р
А  что мне  в них?

Ж И Д
В стакан  воды   подлить… трех  капель  будет,
Ни вкуса в них,  ни цвета  не   заметно;
А  человек  без  рези  в  животе,
Без  тошноты, без  боли  умирает.
                                               
А л ь б е р
Твой  старичок  торгует   ядом.
                                                                       
Ж И Д
Да  -   
И  ядом.

А л ь б е р
Что ж?  Взаймы  на  место  денег
Ты  мне  предложишь  склянок  двести  яду,
За  склянку  по  червонцу. Так  ли, что  ли?


Ж И Д
Смеяться  вам  угодно  надо  мною  -
Нет;  я  хотел…  быть  может,  вы…  я думал,
Что  уж  барону  время  умереть.

А л ь б е р
Как!  Отравить  отца!  И смел  ты  сыну… 
Иван!  Держи  его. И  смел  ты  мне!..
Да  знаешь  ли,  ЖИДОВСКАЯ  ДУША,
Собака,  змей!  Что я  тебя  сейчас  же
На  воротах  повешу.

[ALLAN1945]

Ж И Д
Виноват!
Простите:  я  шутил.

А л ь б е р
Иван,  верёвку.

Ж И Д
Я…  я  шутил.  Я  деньги  вам  принёс.

А л ь б е р
Вон,  пёс!
Жид  уходит.
Вот  до  чего  доходит
Отца  родно  скупость!  ЖИД   мне  смел
Что  предложить!  Дай  мне  стакан  вина,
Я  весь  дрожу…  Иван, однако  ж  деньги
Мне  нужны. Сбегай  ЗА  ЖИДОМ  ПРОКЛЯТЫМ,
Возьми  его   червонцы.  Да  сюда
Мне  принеси  чернильницу. Я  плуту
Расписку  дам.  Да   не  вводи  сюда
Иуду  этого…  Иль  нет,  постой,
Его  червонцы  будут  пахнуть  ядом,
Как  сребреники  пращура   его…
(Пушкин А. С.  Драматические  произведения. М., 2000.  С.  109  - 113).

[ALLAN1945]

Гоголь  Николай  Васильевич
(1809 – 1852)
 


У Николая Гоголя  слово «жид»  и  его  производные  встречаются в нескольких его сочинениях.  Я приведу здесь лишь отрывки из повести  Гоголя  «Тарас Бульба», где описана  борьба запорожских  казаков с оккупантами – ляхами и  жидами.  Повесть была опубликована в 1835 году: 
 «В это время большой паром  начал причаливать к берегу. Стоящая на нём куча людей ещё издали махала руками.  Это были козаки в оборванных свитках. Беспорядочный наряд – у многих ничего не было, кроме рубашки и коротенькой трубки в зубах – показывал, что  они  или только избегнули  какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли всё, что было на теле. Из среды их отделился и стал впереди приземистый, плечистый козак,  человек лет пятидесяти.  Он кричал и махал рукою сильнее всех, но за стуком и криками рабочих не было слышно его слов.
  «А с чем приехали?»  спросил кошевой, когда паром приворачивал к берегу. Все рабочие, остановив свои работы, подняв топоры, долота, прекратили стукотню и смотрели в ожидании.
 «С бедою!»  кричал с парома  приземистый козак.

 «Говори!»
 «А  вы  разве ничего не  слыхали, что делается  на Гетманщине?»
 «Говори же, что там делается?»
 «А то и делается, что и родились и крестились, ещё не ведали такого».
 «Да говори нам, что делается, собачий сын!» закричал один из толпы, как видно,  потеряв терпение.
 «Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые  теперь не наши»
 «Как  не наши?»
 «Теперь у жидов  они   на  аренде. Если    вперёд не заплатишь, то и обедни  нельзя  править».
 «Что ты толкуешь?»
 «И если   рассобачий  жид  не положит  значка нечистою  своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя».
 «Врёт он, паны браты, не может быть того, чтобы  нечистый  жид  клал значок  на  святой пасхе!».
 
 «Слушайте!.. ещё  не то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне  в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже  не коней, а просто православных христиан. Слушайте! Ещё  не то расскажу: уже, говорят, жидовки  шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся на Украйне, панове! А вы  тут сидите  на Запорожьи да гуляете, да, видно, татарин  такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей – ничего нет, и  вы не слышите, что делается на свете».

«Разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому  беззаконию?»
 «Э, как попустили такому беззаконию! А попробовали бы вы, когда пятьдесят тысяч было одних ляхов, да – нечего греха таить  -   были тоже собаки и между  нашими, (которые)  уже приняли их веру».
 «А гетман ваш, а полковники, что делали?»
 «А гетман теперь, зажаренный  в медном быке, лежит в Варшаве, а полковничьи руки и головы развозят по ярмаркам  на показ всему народу» .

[ALLAN1945]

 Колебнулась вся толпа. Сначала на миг пронеслося по всему берегу молчание, которое устанавливается перед свирепою бурею, и потом вдруг поднялись речи, и весь заговорил берег.
 «Как, чтобы  жиды  держали на аренде христианские церкви! Чтобы ксендзы запрягали в оглобли православных христиан! Как, чтобы попустить  такие мучения на русской земле от проклятых недоверков! (принявших унию, униатов). Чтобы вот так поступали с полковниками и гетманом! Да не будет же сего, не будет!» Такие слова перелетали по всем концам. Зашумели запорожцы и почуяли свои силы. Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались все характеры тяжёлые и крепкие, которые не скоро накалялись, но, накалившись,  упорно и долго хранили в себе внутренний жар. «Перевешать  всю  жидову!» - раздалось из толпы. «Пусть же не  шьют  из поповских риз юбок своим  жидовкам! Пусть же не ставят значков  на святых пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!» Слова эти, произнесённые кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа  ринулась  на  предместье  с  желанием  перерезать  всех  жидов.
 Бедные сыны Израиля, растерявши всё присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках (в бочках для горилки), в печках и даже запалзывали  под юбки  своих  жидовок; но козаки везде их находили.

 «Ясновельможные паны! Кричал один, высокий и длинный, как палка,  жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. «Ясновельможные паны! Слово только дайте нам сказать, одно слово! Мы такое объявим вам, чего ещё никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!»
 «Ну, пусть скажут», сказал Бульба, который всегда любил  выслушивать обвиняемого.
 «Ясные паны!»  произнёс  жид. «Таких панов ещё никогда не видывало. Ей-Богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было ещё на свете!..» Голос его умирал и дрожал от страха. «Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украйне! Ей-Богу, не наши!  То совсем не жиды: чорт знает что. То такое, что только наплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли Шлема, или ты, Шмуль?»
 «Ей-Богу, правда!» отвечали из толпы Шлема и Шмуль в изодранных яломках, оба белые, как глина.
 «Мы никогда ещё», продолжал длинный  жид: «не соглашались с неприятелями. А католиков мы и знать не хотим: пусть им чорт приснится!  Мы с запорожцами, как братья родные…»
 «Как? Чтобы запорожцы были с вами братья?» Произнёс  один из толпы. «Не  дождётесь,  проклятые  жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить поганцев!»
 Эти слова были сигналом. Жидов  расхватали по рукам и начали швырять в волны.  Жалкий  крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как  жидовские ноги в башмаках и  чулках болтались на воздухе».
 (Гоголь  Н. В.  Избранные  произведения.  СПб., 1998.  С. 138 – 142).
 

[ALLAN1945]

 Одного жида, которого звали Янкель, Тарас оставил в живых, так как жид уверял, что знал  брата Тараса и даже помог ему  выкупиться  от турок. Тарас сказал  казакам:  «Жида будет время повесить, когда будет нужно, а на сегодня отдайте его мне». Сказавши это, Тарас,  повёл его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. «Ну, полезай под телегу, лежи там и не пошевелись; а вы братцы, не выпускайте  жида».
 Сказавши  это, он отправился на площадь, потому что давно уже собиралась туда вся толпа… Теперь все хотели в поход, и старые и молодые;   положили идти прямо на  Польшу, отмстить за всё зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, пустить пожар по деревням и хлебам и пустить далеко по всей стране себе славу».           
(Гоголь  Н. В. Там же.  С. 142).
 
 Много позднее, когда поляки схватили  и поместили в застенок сына Тараса, Остапа,  Тарас отправился в Умань, надеясь как-то спасти своего сына, рассчитывая даже на помощь  жидов, если дать им  большие деньги.
 «Он прямо подъехал к нечистому, запачканному домишке, у которого небольшие окошки едва были видны, закопчённые неизвестно чем; труба заткнута была тряпкою, и дырявая крыша  вся покрыта  воробьями. Из окна выглядывала голова  жидовки, в чепце с потемневшими жемчугами.
 «Муж дома?»  сказал Бульба, слезая с коня и  привязывая повод к железному крючку, бывшему у самых дверей.
 «Дома»,  - сказала  жидовка и поспешила выйти  с пшеницей  в корзине  для коня и стопой  пива  для рыцаря».
 «Где же твой жид?»

 «Он в другой светлице, молится», -  проговорила жидовка, кланяясь и пожелав здоровья в то время, когда Бульба поднёс к губам стопу.

 «Оставайся  здесь, накорми и напои моего коня, а я пойду, поговорю с ним один. У меня до него  дело».
 Это был  жид Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарём: прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и  сильно означил своё  жидовское  присутствие  в той стране. На расстоянии трёх миль во все стороны  не оставалось ни  одной избы в порядке: всё валилось и дряхлело, всё пораспивалось, и осталась  одна бедность да лохмотья; как после пожару  или чумы, выветрился  весь край. И если бы десять лет  ещё  пожил   там  Янкель, то он, вероятно,  выветрил бы и всё воеводство.  Тарас вошёл в светлицу. Жид  молился, накрывшись своим  довольно запачканным  саваном, и  оборотился, чтобы в последний раз плюнуть, по  обычаю своей  веры, как вдруг  глаза его  встретили стоявшего  назади Бульбу.  Так и бросились  жиду   прежде всего в глаза две  тысячи червонных, которые были обещаны  (поляками)  за его голову; но он постыдился  своей корысти  и силился  подавить вечную мысль  о  золоте, которая, как   червь, обвивает душу  жида».

 «Слушай, Янкель!» сказал Тарас  жиду, который начал перед ним кланяться, и запер осторожно дверь, чтобы их не видели: «Я спас твою жизнь, - тебя бы разорвали, как собаку, запорожцы, - теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!» Лицо  жида   несколько поморщилось.  «Какую  услугу? Если такая услуга, что можно сделать, то для чего не сделать?»
 «Не  говори мне ничего. Вези  меня в Варшаву. Что бы ни было, а я хочу ещё раз   увидеть его, сказать ему  хоть одно слово».

 «Кому сказать слово?»
 «Ему, Остапу, сыну моему… Знаю, знаю всё: за мою голову дают две тысячи червонных.  Знают же они, дурни, цену ей!  Я тебе пять  тысяч  дам. Вот тебе две тысячи червонных:  «а  остальные – когда ворочусь».    Жид  тотчас схватил полотенце  и накрыл  им червонцы.
 «Ай,  славная монета! Ай, добрая монета!» говорил он, вертя один червонец в руках  и пробуя на зубах».

[ALLAN1945]

 Жид Янкель, соблазнившись на пять тысяч  червонцев, отвёз Тараса Бульбу в Варшаву  в телеге с кирпичом. Въехали в «тёмную узенькую улицу, носившую название Грязной и вместе  Жидовской,  потому что здесь, действительно, находились  жиды  почти со всей  Варшавы. Эта улица чрезвычайно походила  на вывороченную  внутренность заднего двора.  Солнце, казалось, не заходило  сюда  вовсе.  Совершенно почерневшие деревянные дома, со множеством  протянутых   из окон жердей, увеличивали еще больше мрак.  Изредка краснела между ними  коричневая   стена, но и та уже во многих местах  превращалась совершенно  в чёрную…

Всё тут  состояло из  сильных резкостей: трубы, тряпки, шелуха, выброшенные разбитые чаны. Всякий, что  только  было у  него негодного, швырял на улицу…  Сидящий на коне всадник  чуть-чуть не доставал рукой  жердей, протянутых  через улицу из одного  дома  в  другой, на которых висели жидовские  чулки, коротенькие  панталонцы  и копченый  гусь. Куча  жидёнков, запачканных, оборванных, с курчавыми волосами, кричала и валялась в грязи. Рыжий  жид,  с веснушками по всему лицу, делавшими его похожим на воробьиное   яйцо,  выглянул из окна, тотчас  заговорил с Янкелем  на  своём  тарабарском  наречии, и Янкель тотчас  въехал во двор».
(Гоголь Н. В.  Избранные  произведения.  СПб.,  1998.   С. 204 – 208).

[ALLAN1945]

Белинский  Виссарион  Григорьевич
(1811 – 1848)
 


         В письме   В. П. Боткину  Белинский писал  в 1847 году:

«Я  согласен, что даже и отверженная  порода капиталистов  должна иметь свою долю влияния на общественные  дела: но горе  государству, когда она  стоит во главе  его!   Лучше  заменить её  ленивою, развратною и покрытою лохмотьями  сволочью: в ней скорее можно  найти  патриотизм, чувство национального  достоинства  и желание общего блага.  Недаром все  нации в мире, и западные, и восточные, и христианские,  и мусульманские  сошлись  в ненависти и презрении к  ЖИДОВСКОМУ  ПЛЕМЕНИ:  ЖИД  - не человек, он торгаш  par  excellence   (по  преимуществу)». 

(Белинский В. Г. Избранные  письма. М., 1955. С. 376).

[ALLAN1945]

Некрасов  Николай  Алексеевич
(1821 -  1878)



        «Я лиру  посвятил  народу  своему», - писал Некрасов в конце своей жизни. И это так. Тема Русского  народа, его бед и надежд, воплощённая  в огромном  разнообразии типов и характеров – новых для русской литературы – проходит через всё творчество этого великого русского поэта. Правящая верхушка была Некрасову всегда неприятна, ибо была равнодушна к судьбе Русского народа и не обеспечивала нормальное развитие Русского народа. Народ же русский жил страшно тяжело и впереди света тоже не было видно.
       «Ты и убогая, Ты и обильная, Ты и могучая, Ты и бессильная, Матушка-Русь». И очень хотелось хорошего для «Матушки-Руси», но как это сделать?
        А тут ещё новая  беда для Русского народа и России. При Александре Втором, по недомыслию и продажности высших чиновников, быстро начали усиливаться в России  ЖИДЫ.  «Вместо цепей крепостных» появилось  много «новых цепей. В том числе  - «ЦЕПИ   ЖИДОВСКИЕ».

     В  сатирической  поэме  «Современники»  (1875 - 1876),  в  главе  «Еврейская  мелодия»   Некрасов,  утрируя  жидовский    говор,  пишет:   

                                            Денежки  есть  -  нет  беды,
                                            Денежки  есть  -  нет  опасности
                                            (Так  говорили   жиды,
                                             Слог  я  исправил  для  ясности).

                                             Вытрите  слёзы  свои,
                                             Преодолейте  истерику.
                                             Вы  нам  продайте  паи, 
                                             Деньги  пошлите  в  Америку…
 
                                             Денежки  -  добрый  товар,  - 
                                             Вы  поселяйтесь  на  жительство, 
                                             Где  не  достанет  правительство,
                                             И  поживайте  как  -   царр! 

                                             Ушли,  полны  негодования,
                                             ЖИДЫ-БАНКИРЫ…

                    (Некрасов  Н. А.  Собрание  сочинений.   Т. 3.  Л,,  1967.   С. 303 –304).

[ALLAN1945]

Толстой  Алексей  Константинович
(1817 – 1875) 
 


            Граф А. К. Толстой известен как автор повести  ужаса «Упырь»,  романа «Князь Серебряный», исторической  трилогии – «Смерть Ивана Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис». Писал стихи и баллады. В сотрудничестве  со своими двоюродными  братьями Алексеем и Владимиром Жемчужниковыми публиковал сатирико-пародийные  сочинения за подписью – Козьма Прутков. 

         Граф А. К. Толстой ясно понимал вредность  жидов  для России и Русского  народа  и не боялся открыто говорить  и писать  слово «ЖИДЫ».

В стихотворении  «Богатырь»    граф  А. К. Толстой  писал:

                         За  двести  мильонов  Россия
                            Жидами    на  откуп  взята  -
                                    За  тридцать  серебряных  денег
                                    Они  же  купили  Христа.
         
                                     И много  Понтийских  Пилатов,
                                     И  много  лукавых  иуд
                                     Отчизну  свою  распинают,
                                     Христа  своего  продают.

                                      Стучат  и  расходятся  чарки,
                                      Питейное  дело  растёт,
                                      Жиды  богатеют,  жиреют,
                                      Болеет,  худеет  народ.

                                      Стучат  и  расходятся  чарки,
                                      Рекою  бушует  вино,
                                      Уносит  деревни  и  сёла
                                      И  Русь  затопляет   оно.

                         (Толстой  А. К.   Стихотворения.  М.,  2001.   С.  40 - 45.
                          Святая  Русь. Энциклопедия  русского  народа.  Русская  литература.
                          М.,  Институт  русской  цивилизации.  2004.   С. 252).

[ALLAN1945]

Успенский  Глеб  Иванович   
(1843 – 1902)



Главные  сочинения Глеба Успенского: «Нравы Растеряевой улицы», «Разоренье», цикл очерков и рассказов из «Деревенского дневника», «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли», «Кой про что». В 80-е годы написал цикл повестей о духовных исканиях русской интеллигенции: «Без определённых занятий», «Волей-неволей» и др. В последние годы жизни написал сочинения о народной жизни: «Живые цифры», и «Поездка к переселенцам».

Роль жидов в России  оценивал как  очень  вредную, вампирную   для русского народа. 

Приведу  один  фрагмент о  жидах  из его сочинений:

«Приходит  крестьянин  к  ЖИДУ,  просит  рубль  серебром  в  долг  и даёт  в  заклад  полушубок.  ЖИД берёт  полушубок  и  говорит,  что процентов  на  рубль  в  год  будет  тоже  рубль.  Мужик  соглашается  и  взял  рубль.  Но только  что  он  хотел  уйти,  как  ЖИД   говорит  ему:  «Послушай, тебе  ведь  всё  равно,  когда  платить проценты,  теперь  или  через  год».
Мужик соглашается  с  этим  и говорит:  «Всё  равно».  -  Так  отдай  теперь  и уже не  беспокойся   целый  год».  Мужик  и  с  этим  согласился  и отдал  рубль,  чтобы  уже  совсем  не  беспокоиться  о  процентах.  Отдав  рубль,  он  приходит  домой  и  без  денег,  и  без  полушубка,  и  в  долгу».
(Олег  Платонов. Еврейский  вопрос  в  России. М.,  2005.  С. 220).