На Россию упало щастье - камуняцкая секта, жить стало лучше, жить стало веселей
Неблагополучную картину ухудшения товарного и продовольственного положения в стране военные кампании (нападение коммунистов на Финляндию, вторжение в Польшу, Румынию, Прибалтику) добавили топливно-энергетический, сырьевой кризисы, заторы на транспорте, от которых в первую очередь страдали «невоенные» производства и гражданские перевозки грузов. Начавшаяся вторая мировая война и объявленная в сентябре 1939 года проведённая коммунистами частичная мобилизация вызвали к тому же нездоровый покупательский ажиотаж. 17 сентября Молотов еще читал на радио о том, что «страна обеспечена всем необходимым и может обойтись без карточной системы в снабжении», а люди бросились в магазины. Соль, спички, крупы и другие
«стратегические» продукты сметались с полок.
Не война породила товарный кризис, но она, безусловно, обострила дефицит. С началом финской кампании экономика вошла «в штопор». С декабря 1939 года в магазинах исчезли хлеб и мука, начались перебои с другими продуктами. Взлетели цены на рынке. Из-за дороговизны килограммы и литры, как меры веса, исчезли из рыночной торговли — молоко мерилось стаканчиками, картофель продавался поштучно или «консервны
ми банками», мука — блюдечками. Даже Москва переживала продовольственные трудности. Правительство ответило на обострившийся кризис тем, что с 1 декабря 1939 года запретило продажу муки, а затем и печеного хлеба в сельских местностях. Крестьяне устремились в города за хлебом. В заявлениях на
отходничество они писали: «Хлеба нет. Кормиться нечем, и жить больше невозможно». «Учел себя в том, что не могу ни в коем случае прокормить свою семью. Хлеба нет. Дом продал». «Хлеба не имею. Дети доносили последнюю одежду. Скота не имею. Существовать больше нечем». Многие
уходили из деревни самовольно без объяснений. Тысячные очереди выстроились по всей стране. Бедствовали не только обыватели, «трудности снабжения» затронули армию и военно-промышленные объекты. Зимой—весной 1940 года положение было наиболее тяжелым. Этому способствовали неудачи на фронте — бездарно управляемая коммунистами, слепо толкаемая вперёд и вперёд, Красная Армия даже с большими потерями не могла взять линию Маннергейма. Докладные записки и донесения, которые поступали в ЦК из Наркомвнуторга, НКВД, промышленных наркоматов, от местного партийного руководства, свидетельствовали о тяжелом положении в тылу: острая нехватка продуктов, огромные очереди, рост массового недовольства, производство на грани срывав Вместе с сухими казенными донесениями к руководству страны шел поток тревожных писем от населения. Эмоции в них перехлестывали через край, картина вырисовывалась трагическая: голодные изможденные дети, дошедшие до предела отчаяния матери, драки, давка и убийства в магазинах. Автору каждого отдельного письма трудности казались локальными: «тяжелое положение в Сталинграде», «катастрофическое состояние торговли в Нижнем Тагиле», «безобразия в Казани», «небывалый в истории хлебный и мучной кризис в Алапаевске»... Но все вместе письма свидетельствовали, что бедствовала вся страна.
