"Тов. Курский, - в раздражении пишет Ленин своему наркому юстиции, -
по-моему, надо расширить применение расстрела... ко всем видам деятельности
меньшевиков, с.-р. и т. п.; найти формулировку, ставящую эти деяния в связь
с международной буржуазией и ее борьбой с нами (подкупом печати и агентств,
подготовкой войны и т. п.). Прошу срочно вернуть с Вашим отзывом. Ленин. 15
мая 1922 года". Нет! Не поймет Курский. Еще решит, что дело касается только
меньшевиков и эсеров. Надо ему разъяснить подробнее.
Через день, 17 мая 1922 года, Ленин направляет Курскому новое письмо:
"тов. Курский!.. посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уголовного
кодекса. Набросок черновой, который, конечно, нуждается во всяческой отделке
и переделке. Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки
черняка: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не
только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора,
его необходимость, его пределы.
Суд должен не устранять террор; обещать это было бы самообманом или
обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без
прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное
правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле,
более или менее широкого.
С коммунистическим приветом, Ленин".