История одной фотографии...

В июне 1941 года в Москву приехала фотокорреспондент американского журнала «Life» (Жизнь) — Маргарет Бурк-Уайт (Margaret Bourke-White). Её пребывание совпало с нарушением Германией пакта о ненападении. Она была единственным иностранным фотографом, который присутствовал в Москве во время начала Великой Отечественной войны.
Маргарет Бурк не первый раз приезжала в СССР.
В 30-е годы Маргарет уже посещала СССР, страну, переживающую бурную индустриализацию, и ей доверили вести съемку на строящихся советских заводах. Причём она стала первым западным фотографом, получившим официальное разрешение на работу в стране Советов. Далее следует приглашение в журнал LIFE (1936) в качестве фотожурналиста.
Но теперь, с приходом войны на советскую землю, режим съемок в Москве сильно ужесточился и за несанкционированную съемку, как и за несданный фотоаппарат, полагался трибунал.
Но, Маргарет получила разрешение на съемку. Ей фактически был выдан карт-бланш на съемки воюющего Советского Союза, для авторитетного американского журнала.
Маргарет Бурк-Уайт провела в Москве два месяца. За это время ею были сделаны поистине уникальные кадры.
А вечером 31 июля 1941 года наступил ее звездный час, как фотографа. Впервые в советской истории иностранный корреспондент буржуазной страны был не просто допущен в рабочий кабинет самого загадочного для Запада вождя, но и снял его в это тревожное время, в непарадной обстановке, сумев почувствовать и разглядеть в нём то, что Сталин позволял видеть далеко не всем.
К середине июля 1941 г. обстановка на фронте для Советской Армии продолжала оставаться неблагоприятной. Боевые действия проходили в 120 км от Ленинграда, в районе Смоленска и на подступах к Киеву. Враг создал непосредственную угрозу захвата этих крупных административных центров. Советские войска несли серьезные потери, нуждались в реорганизации и пополнении людьми и вооружением. Между тем, становилось очевидным, что промышленность, из-за начавшегося перебазирования многих предприятий из угрожаемых районов, на восток страны, не сможет в ближайшее время удовлетворить растущие потребности Вооруженных Сил…
Англичане и американцы в течение первых месяцев войны внимательно наблюдали за ситуацией на советско-германском фронте, не торопясь оказывать реальную помощь Советскому Союзу. Надо учитывать, что в этих государствах были влиятельные силы, которые считали, что надо дать Германии и СССР как следует увязнуть в войне, подождать, пока они максимально взаимно ослабят друг друга, чтобы потом диктовать этим простофилям свои условия.
В июне 1941 года, в первые дни Великой Отечественной войны, Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов провел три беседы с послом Великобритании в СССР Криппсом. В результате проделанной ими работы 12 июля состоялось подписание «Соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии». Но до реальной помощи Советскому Союзу со стороны Англии было еще очень далеко, так как военные специалисты в Лондоне считали, что СССР не сможет долго противостоять Вермахту, отводя пять — шесть недель для полного разгрома РККА.
Аналогичные оценки делались и в США, с той разницей, что американские военные эксперты называли еще меньшие сроки русского сопротивления агрессии. Президент Франклин Делано Рузвельт недоверчиво отнесся к этим оценкам. Он стремился получить информацию из первых рук, для чего и направил в Советский Союз миссию во главе со своим представителем и личным другом Гарри Гопкинсом.
28 июля 1941 года, во второй половине дня, Гопкинс прибыл в Москву, а уже вечером был принят Сталиным.