По-разному могло быть...
В 2000 г. газета "Дуэль" опубликовала куски из очень поучительных воспоминаний адвоката Б.Г.Меньшагина из Смоленска - о том, как происходили в 1937 г. процессы против "врагов народа" в их области. Он просто рассказывает, без прикрас, случаи из своей практики, когда его назначали адвокатом на такие процессы. Вот, обвиняются во вредительстве 8 человек - руководители областного управления животноводства, ветеринары, секретарь райкома. Трое признали себя виновными, другие нет. Один, научный сотрудник московского ВНИИ экспериментальной ветеринарии, был командирован в их область на диагностику бруцеллеза. У недавно заболевших животных никаких внешних симптомов нет, диагноз ставится на основании иммунной реакции - при инъекции антисыворотки образуется нарыв, как при прививке оспы.
И вот, этого сотрудника, а за ним и остальных, обвинили в заражении скота. Свидетелями на суде были доярки - на их глазах эти вредители губили лучших коров, сами же их заражали, а потом отправляли на живодерню. Одна доярка так и говорила на суде: "Такая хорошая коровка! Он как кольнет ее, она на другой день и заболела! Нарыв большой". Другие доярки в том же роде: "Ну как же, такая хорошая коровка, так жалко ее. Как кольнул ее, так и погубил. Коровку задрали".
Во всех колхозах и совхозах прошли общие собрания, суду был представлен целый том постановлений. Все они звучали примерно одинаково: "Просить пролетарский суд уничтожить гадов!". Каково было в такой обстановке адвокату взывать к разуму, просить об экспертизе. Всех восьмерых приговорили к расстрелу. При этом крестьяне, скорее всего, были искренни, а судьи и прокурор боялись пойти наперекор ясно выраженной "воле народа", которая приобрела действенную силу. Приговор обжалованию не подлежит! В данном случае жены осужденных собрали деньги и послали адвокатов в Москву, где они попали на прием к помощнику Вышинского и тот сразу разобрался в деле и оформил помилование, но так получалось далеко не всегда.
Можно предположить, что массовая волна "охоты на ведьм" была порождена межфракционными схватками в высшей партийной элите, которые разрешались репрессиями с ритуальными обвинениями (вредительство, шпионаж и т.д.). Но затем возникло массовое аномальное состояние, и оно уже было использовано властью для решения срочных политических задач. Затем пришлось решать сложную задачу "обуздания" - вывода общества из этого страстного состояния.
1. Террор года 1937-го был мероприятием политическим. В книге "Иной Сталин" Ю. Жуков описывает его документально.
Массово судили не за деяния, а за "мнения" о Советской власти. А основания для "мнений" были серьёзные:
а)властные "низы" часто были просто недостойными управлять людьми;
б)сельские люди помнили, как была проведена коллективизация 30-х годов.
В русской литературе дооктябрьского времени (Тургенев, Толстой, Чехов, Горький) герои "социалистического" толка представлены лицами, неспособными к созидательному труду... И такого рода люди оказались у власти на местах после победы ВОСРы.
Так что террор 1937-го года был спасением Советской власти от "естественных" антисоветчиков.
2. В годах 90-х мне пришлось присутствовать на собрании "невинно репрессированных". Люди это лютые антисоветчики...
3. История СССР настолько необыкновенна в политическом отношении, что нельзя применять расхожие штампы (например, "охота на ведьм") при её теперешнем толковании.
Сегодня, по прошествии многих десятилетий, среди постсоветских граждан много "наследственных" антикоммунистов. Не "слышат" они о новой основе советского социального устройства, отменившего "право частному лицу нанимать работников для производства ими товарной продукции в собственность нанимателя" = отмене "свободы торгашества и наживы"(К. Маркс). Судьба великой страны, новая социальная мораль, колоссальные жертвы и беззаветный труд миллионов их не интересуют.
Два мотива движут ими:
а)желание "хорошо" жить, как "за бугром";
б)месть за "невинно репрессированных" или ущемлённых экспрприацией предков.