ОСЕВОЕ ВРЕМЯ РЕЛИГИЙ Булат Владимир Владимирович

[ladimir]

ще позднее, отражая превращение вождя в фараона, культ Осириса соединяется с культом фараона.  В это время, продолжая оставаться олицетворением сил природы, Осирис превращается также в олицетворение социальных сил, прежде всего, власти фараонов.  При этом, в частности, миф о победе бога добра – Осириса над богом зла – Сетом начинает трактоваться уже как торжество фараона.  Поэтому, начиная с V династии, культ Осириса становится государственным и повсеместно насаждается правительством.  «Тексты пирамид», например, подчеркивая, что абсолютным правом на загробное существование обладает один лишь фараон, ограничивают представленную в этих текстах мифологему Осириса рамками царского заупокойного культа и пропагандируют представления о том, что только один фараон с помощью Осириса воскресает после смерти.  В соответствии с этим в «Текстах пирамид» VI династии проводится мысль о мистической связи судьбы умершего фараона и бога: «Если Осирис живет, то и он (то есть мертвый) будет жить.  Если Осирис не умер, то и он не умрет.  Если Осирис не погиб, то и он не погибнет».  Здесь имеется в виду, что умерший фараон, отождествленный подобным образом с Осирисом, оживает за гробом в качестве одного из богов. (Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. М.-Л.,1956, с  52-57).  Мистерии и ритуалы, связанные с мифом об Осирисе и его сельскохозяйственной интерпретацией, совершались обычно перед началом нового года, перед нильскими паводками.  В мистериях разыгрывались основные моменты истории Осириса — оплакивание мертвого тела, битва Гора и Сета, воскресение Осириса.  Воскрешение Осириса — всходы нового урожая, дарующего людям жизнь.  Образ умершего Осириса, чье зарытое в землю тело становится источником плодородия, нашел выражение в гробничных и храмовых рельефах, на которых изображался жрец, поливающий всходы, растущие прямо из туловища мертвого бога.  Кроме того, в храмах Осириса существовал следующий обычай, имевший символическое значение.  Каждый год в дни посева зерна, жрецы лепили из земли статую бога, засеивали ее семенами и помещали в особое помещение в храме.  К празднику Воскресения Осириса зерна на статуе бога прорастали, как и зерна, брошенные в почву.  Наконец, благодаря распространенности культа Осириса, в Египте широко развился культ Исиды, позднее перешедший в более молодую греко-римскую культуру и распространившийся далеко за пределы Ближнего Востока в качестве культа великой богини-матери, символа плодородия.  Интересно, что культ Осириса встречал неожиданную симпатию у раннехристианских авторов.  В «Евангельском приготовлении» Евсевия Кесарийского и в поздних лексиконах отразилась античная традиция демонологического истолкования божеств: Исида и Осирис названы «добрыми демонами», или просто «демонами», Исиду называют также «гением», «духом-хранителем Египта».  Подобная концепция поддерживалась в свое время Плутархом, который считал ее наиболее приемлемым объяснением сущности Исиды и Осириса.  У Августина они именуются «земными богами», которые занимают промежуточное положение между людьми и божествами и имеют двойную природу. Примечательно, что христианские авторы унаследовали также и негативное отношение к Тифону, характерное для позднеантичной демонологии: так, у Косьмы Иерусалимского «божеству» Осирису противостоит «демон» (подразумевается «злой») Тифон; похожее сообщение встречается и в рассказе у Суды» (Васильев О.А. «Образы Исиды и Осириса в сочинениях христианских авторов» // Культурное наследие Египта и христианский Восток).

[ladimir]

Еще одно явление греческой философской мысли можно считать религией или парарелигией.  Пифагор, живший во второй половине VI века до н.э., был первым мыслителем, который по преданию назвал себя философом, то есть «любителем мудрости».  Он же впервые назвал вселенную космосом, то есть «прекрасным порядком».  Предметом его учения был мир как стройное целое, подчиненное законам гармонии и числа.  Основу последующего философского учения пифагорейцев составила категориальная пара двух противоположностей — предела и беспредельного.  «Беспредельное» не может быть единым началом вещей; иначе ничто определённое, никакой «предел» не был бы мыслим.  С другой стороны, и «предел» предполагает нечто такое, что определяется им. Отсюда вывод, что «природа, сущая в космосе, гармонически слажена из беспредельных и определяющих; так устроен и весь космос, и все, что в нём» (слова Филолая).  Как согласуются эти противоположные начала?  Это тайна, доступная вполне лишь божественному разуму; но ясно, что они должны согласоваться, что должна быть гармония, связывающая их, иначе мир распался бы.  «Так называемые пифагорейцы, взявшись за математические науки, первые подвинули их вперёд; вскормленные на этих науках, они признали математические начала за начала всего существующего.  Из таких начал, естественно, первыми являются числа.  В числах усматривали они множество аналогий или подобий с вещами… так что одно свойство чисел являлось им как справедливость, другое — как душа или разум, ещё другое — как благоприятный случай и т. д.  Далее они наводили в числах свойства и отношения музыкальной гармонии, и так как все прочие вещи по своей природе являлись им подобием чисел, числа же — первыми из всей природы, то они и признали, что элементы числа суть элементы всего сущего, и что все небо есть гармония и число» (Аристотель. Meтафизика. I, 5).  Таким образом, пифагорейские числа имеют не простое количественное значение: если для нас число есть определённая сумма единиц, то для пифагорейцев оно есть, скорее, та сила, которая суммирует данные единицы в определённое целое и сообщает ему определённые свойства.  Единица есть причина единения, два — причина раздвоения, разделения, четыре — корень и источник всего числа (1 + 2 + 3 + 4 = 10).  В основании учения о числе усматривалась, по-видимому, коренная противоположность чётного и нечётного: чётные числа суть кратные двух, и потому «чёт» есть начало делимости, раздвоения, разлада; «нечёт» знаменует противоположные свойства.  Отсюда понятно, что числа могут обладать и нравственными силами: 4 и 7, например, как средние пропорциональные между 1 и 10, являются числами, или началами, пропорциональности, а, следовательно, и гармонии, здоровья, разумности.  Можно ли считать пифагорейцев полноценной религией?  В IV в. до н. э. были известны пифагористы или «пифагорействующие», — так называли их комедиографы того времени, избравшие этих людей одной из любимых мишеней для насмешек: в виде нищих бродячих философов, строго воздерживавшихся от мясной пищи:
Пьют воду, а едят сырые овощи;
Плащи их вшивы, тело их немытое, —
Никто другой не снес бы этой участи!
(Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.,1990, с 35).

[ladimir]

Поздние авторы, например, Порфирий и Ямвлих, не упоминая о пифагористах, говорят о двух других на¬правлениях в пифагореизме — «математиках» и «акусматиках».  Первые были посвящены в суть всех учений Пифагора и развивали его научные и философские взгляды, а вторые строго придерживались религиозных догм, содержащихся в акусмах (изречениях), которые восходили якобы к самому Учителю.  Существовали ли «математики» и «акусматики» уже при Пифагоре?  И что вообще представляло собой пифагорейское сообщество в конце VI—первой половине V в. до н. э.?  На каких началах оно было основано?  По словам Никомаха, Пифагор, приехав в Италию, «пленил своими речами более двух тысяч человек, так что никто из них не вернулся домой, но устроив вместе с детьми и женами весьма большую школу, они по¬селились в той части Италии, которая многими зовется Великой Грецией, а указанные Пифагором законы и предписания подобно божественным заповедям не преступали ни в чем. Имущество они сделали общим, а Пифагора причисляли к богам» (Там же).  Об общности имущества у пифагорейцев говорит и Диоген Лаэрций (со слов Тимея), добавляя, что «ученики Пифагора пять лет проводили в молчании, только внимая его речам, но не видя его, пока не проходили испытания; и лишь затем они допускались в его жилище и к его лицезрению» (Диоген Лаэртский.  О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII, 10).  Ямвлих разъясняет, что пятилетнему периоду молчания предшествовали три года строгой проверки.  В общине царил абсолютный авторитет Учителя и все стремились как можно точнее следовать установленным им доктринам. «Сам сказал», — эти слова пифагорейцы произносили всякий раз, когда кто-нибудь сомневался в истинности их взглядов. Они относили всякую вещь к Пифагору и даже приписывали ему свои научные открытия.  Ученикам Пифагора было воспрещено называть его по имени, и они говорили о нем: «Тот муж».  Учение Пифагора было секретным и сохранялось в тайне вплоть до времени Филолая, который первым изложил его в своей книге (последняя треть V века до н. э.)  До него книг у пифагорейцев не было и все излагалось в устной форме.  Все пифагорейцы свято верили в переселение душ и строго воздерживались от мясной пищи, бобов, некоторых видов рыб и т. д. Их поведение было основано на многочисленных   предписаниях и запретах, которые содержались в акусмах Пифагора.   Вот некоторые из них:  «Огонь ножом не  разгребай;  через весы не переступай; на хлебной мере не сиди; горшком на золе следа не оставляй; против солнца не мочись; на обрезки волос и ногтей не наступай и не мочись»  (Там же. VIII,  17); «Венка не обрывай; уходя, не оглядывайся; ласточек в доме не держи; по торным дорогам не ходи; изображений богов на перстнях не носи; богам делай возлияния через ушко сосудов»   (Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.,1990, с 36);  «Обувь надевай сперва на правую ногу, а мой сперва левую; не смотрись в зеркало против светильника; животных с кривыми когтями не вскармливай; правую руку не подавай каждому легко; мальву сей, но не ешь» (Там же).  Во многих случаях акусмы сопровождались символическим толкованием, однако большинство исследователей полагает, что оно приписано этим примитивным табу гораздо позже.  Таково описание пифагорейского сообщества, которое передают поздние источники, расходясь в де¬талях, но совпадая в основном.  Интересна также доктрина секретности, приписываемая пифагорейцам.  Естественно предположить, что если пифагорейцы скрывали какие-то доктрины, то скорее религиозные, чем научные и философские.  Однако, в обществе, где не существовало в нашем современном понятии «личной жизни», и было принято рассказывать случайным собеседникам даже собственные сны, подобные «тайны» вряд ли могли сохраниться.  Уже Ксенофан высмеивал самую суть религиозной доктрины Пифагора — метемпсихоз:
Раз он проходит и видит — визжит от побоев собачка.
Жаль ему стало, и он слово такое изрек: Полно, не бей!
В этом визге покойника милого голос,
Это родной мне щенок, друга я в нем узнаю.
(Диоген Лаэртский.  О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII, 36)

[ladimir]

В следующем поколении Эмпедокл абсолютно открыто проповедовал метемпсихоз, а Гераклит поносил Пифагора за какие-то уловки и мошенничества, связанные, скорее всего, и с религиозной сферой.  Традиция V века до н. э. содержит свидетельства о многочисленных речах, с которыми Пифагор выступил по прибытии в Кротон.  В середине V в. до н. э. Геродот писал о греках с берегов Черного моря, связывавших с именем Пифагора учение о бессмертии души (Геродот. История. IV, 95).  Сам Геродот обнаруживает знакомство с обрядностью пифагорейцев, указывая, что у них существовал запрет на захоронение в шерстяной одежде (Там же. II, 81). Современник Геродота Ион Хиосский даже полагал, что Пифагор написал некоторые поэмы под именем Орфея (Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.,1990, с 37).  Полвека спустя авторство нескольких орфических поэм будут приписывать пифагорейцам Керкопсу и Бронтину (Там же).  Все эти догадки указывают на то, что у пифагорейцев уже на самом раннем этапе существо¬вала религиозная литература.  В частности, Геродот замечает по поводу упомянутого запрета: «Об этом говорится и в так называемом „Священном слове"» (Геродот. История. II, 81), — вполне возможно, что речь идет здесь о каком-то пифагорейском сочинении.  Некоторые ученые полагают, что, по крайней мере, часть дошедшей до нас пифагорейской религиозной литературы восходит к V веку до н. э.  Известно, что орфические поэмы возникли еще в начале VI века до н. э., а к первой половине IV века до н. э. их было уже столько, что Платон писал о «куче орфических книг» (Платон. Государство. 364 е). Орфики излагали свои взгляды и в устной, и в письменной форме.  Можно говорить об их противопоставлении себя всем остальным грекам, непосвященным в их культы и не проникнувшимся мудростью Орфея, но никак не о тайности их учения.  С пифагорейцами дело обстоит гораздо сложнее.  Гераклит использовал некоторые достижения этой школы в математике и гармонике.  Демокрит, не будучи пифагорейцем, тем не менее, учился у них и собрал достаточно сведений о Пифагоре, чтобы написать о нем книгу. Само обилие откликов на учение Пифагора еще в V веке до н. э. заставляет думать о весьма быстром и широком распространении его взглядов.  При этом есть и другие свидетельства.  Аристоксен: «Пифагорейцы были молчаливы и умели слушать, почитался среди них тот, кто умел выслушать» (Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.,1990, с 39) и далее: «Не всё следует говорить всем» (Там же).  Из этого можно сделать вывод – не смотря на желание пифагорейцев создать «тайную религию», на практике это оказалось (возможно, помимо желания самих основателей общины) невозможным.  

О политическом объединении пифагорейцев часто говорят как о союзе или партии, что не совсем адекватно отражает его реальный характер.  В источниках применительно к пифагорейцам употребляется термин «гетерия», т. е. такой тип политического объединения, который строится на личных отношениях лидера и его приверженцев (часто ровесников) и не предполагает ни чет¬кой организационной структуры, ни должностных лиц, ни других атрибутов формально закрепленного объединения.  Гетерии часто возникали в среде аристократии и занимали важное место в политической жизни греческих городов того времени.  Хотя нет никаких сведений о том, что пифагорейское сообщество, совершив в Кротоне государственный переворот в 530 году до н.э., заняло место законного правительства, и что Пифагор занимал какие-либо государственные должности, но это, конечно, не значит, что он стоял в стороне от политики.  Известно множество примеров, когда решающую роль в политике античных времен играли люди, вовсе не облеченные на то формальными полномочиями. Вероятно, члены пифагорейского общества входили в состав совета старейшин Кротона и пользовались в нем достаточным влиянием, чтобы заставить прислушаться к голосу своего учителя.

[ladimir]

Политические идеалы пифагорейцев были проникнуты глубоким консерватизмом.  Об этом можно судить как по той реальной поддержке, которую они оказывали аристократии в борьбе против тирании и растущего среднего класса, так и по их этико-политическому учению, представленному во фрагментах Аристоксена: «После божества и даймона более всего следует почитать родителей и законы, приготовив себя к этому не притворно, но искренне.  Они предпочитали пребывать верными отцовским обычаям и законам, даже если они намного хуже других» (фрагмент 34); «Вообще следует считать, что нет зла большего, чем безвластие.  Ибо человек по своей природе не может жить в благополучии, если над ним никто не начальствует.  О правителях и управляемых они полагали, что первые должны быть людьми не только знающими, но и человеколюбивыми, а вторые — не только послушны-ми, но и любящими власть» (фрагмент 35); «Для всех — и высших, и низших — у Пифагора было мудрое изречение: следует избегать всеми средствами, отсекая огнем и мечом и всем, чем только можно, от тела — болезнь, от души — невежество, от желудка — излишество, от города — смуту, от дома – раздоры, и от всего вместе — неумеренность» (фрагмент 17).  Сообщество, созданное Пифагором, оказалось весьма жизнеспособным.  После свержения власти пифагорейцев в Кротоне и бегства руководства общины в Метапонт, оно сумело быстро оправиться от удара, нанесенного выступлением Килона.  В первой поло¬вине V в. до н. э. Кротон достиг наибольшего расцвета, втянув в орбиту своего влияния соседние города: Каулонию, вновь восстановленный Сибарис, Пандосию, Сирис и др.  И везде продолжают существовать пифагорейские гетерии.  Пифагорейские гетерии были и в других городах, независимых от Кротона, — Таренте, Локрах, Регии, Метапонте.  Но, насколько можно судить по сохранившимся свидетельствам, ни в одном из городов Южной Италии пифагорейское общество как таковое не стояло у власти.  Вопрос о существовании единого «пифагорейского союза» или «ордена» с центром в Кротоне, который бы играл господствующую роль в этом регионе, остается открытым, хотя ряд исследователей это категорически отрицает (Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.,1990, с 31).  Как и при жизни Пифагора, влияние пифагорейских гетерий на политику осуществлялось, скорее, не в форме прямого правления, а путем участия отдельных пифагорейцев в деятельности правительства каждого из городов.  В течение всего этого времени пифагорейцы оставались активными сторонниками аристократического об¬раза правления.  Не случайно поэтому, что когда экономический расцвет южноиталийских городов подготовил почву для перехода власти в руки демократии, первый и, вероятно, самый мощный удар был нанесен именно по пифагорейским гетериям. Пифагорейцы рассеялись по всему античному миру, и в IV веке до н.э. уже не играют сколь-нибудь заметной роли ни в политике, ни в философии.  В плане пифагорейского мироощущения и этики любопытны т.н. «Пифагорейские золотые стихи»:

[ladimir]

Прежде всего, почитай бессмертных богов, соблюдая
Их старшинство согласно закону, и верным будь клятве,
Славных героев, подземных демонов чти по закону,
Мать и отца уважай, проявляй внимание к ближним,
С теми, кто доблестью всех превосходит, поддерживай дружбу.
Делать старайся полезное людям и следуй советам.
Не обижайся, сколь можешь, на друга за мелкий проступок:
Где, как известно, необходимость, там и возможность.
Все это так и запомни. И не предавайся обжорству,
Сон ограничь, научись обуздывать гнев и желанья.
Не совершай ни сам, ни с другими постыдных деяний,
Пусть – что важнее всего – твоим главным судьей станет совесть.
Быть всегда в словах и поступках стремись справедливым
И никогда старайся себя не вести безрассудно,
Но запомни, что неотвратима для смертных кончина
И что богатство то прибывает, то убывает.
Смертным по воле богов могут выпасть на долю страданья –
Ропот смири на судьбу, каким бы ни был твой жребий,
И утешенье себе постарайся найти, если можешь.
Помни, что честные люди подвержены меньше невзгодам.
Много люди слышат и добрых и злых разговоров –
Веры слепой не питай, но и не оставляй без вниманья,
Не раздражайся, узнав, что обман принимают за правду.
То же, что я говорю, всегда исполнить старайся:
Веры к тому не имей, чьи слова и дела ненадежны,
Сам же лишь то говори, что сочтешь из всего наилучшим.
Прежде чем делать, подумай, иначе получится глупо.
Бедные люди ведут себя порой неразумно,
Ты же делай лишь то, о чем сокрушаться не будешь.
Не занимайся тем делом, в котором ты необразован,
Но изучай то, что нужно, и жизнь твоя будет прекрасной.
Должно оставить беспечность, коль дело пойдет о здоровье.
Меру важно во всем соблюдать – в еде и напитках
И в упражненьях для тела, и мера есть то, что не в тягость.
Образ жизни старайся вести нероскошный и чистый,
Остерегайся деяний, которые вызовут зависть.
Не допускай непомерных расходов, как низкий душою,
Но и не слишком скупись. Основа всего – это мера.
Все дела сначала обдумай, чтоб не было хуже.
В успокоительный сон не должно тебе погружаться,
Прежде чем снова не вспомнишь о каждом сегодняшнем деле:
В чем провинился? Что смог совершить? И чего не исполнил?
Перебери все в уме, начиная сначала, и после
Радуйся добрым делам и себя укоряй за дурные.
Так поступай и усвой, к чему ты должен стремиться,
Так ты найдешь пути достиженья божественных качеств.
Именем клятву даю открывшего нам четверицу,
Неиссякаемой жизни источник. Берись за работу,
Лишь помолившись богам о ее окончании. Помни,
Так мирозданья бессмертных и смертных устройство постигнешь,
Что в вещах преходяще и что в вещах неизменно,
Всюду познаешь, насколько возможно, единство природы,
Мысли пустые оставишь и скрытое прежде откроешь.
Станет понятно: несчастные люди приносят страданья
Сами себе, они слепы и глухи, хотя им доступен
Путь совершенства, и мало кто знает спасенье от бедствий.
Эта несчастная участь лишает смертных рассудка,
Злая судьба постоянно бросает их с места на место.
Скрытый раздор, этим людям присущий, сопутствуя бедам,
Губит их. Не вызывай его, но избегай, уклоняясь.
Зевс, отец! Поистине ты уберег бы от бедствий,
Если б раскрыл у каждого высшей природы начало!
Ты же будь твердым: божественный род присутствует в смертных,
Им, возвещая, священная все открывает природа.
Если не чуждо это тебе, ты наказы исполнишь,
Душу свою исцелишь и от множества бедствий избавишь.
Яства, сказал я, оставь те, что я указал в очищеньях
И в избавленье души, ко всему подходи с размышленьем
И руководствуйся подлинным знанием – лучшим возничим.
Если ты, тело покинув, в свободный эфир вознесешься,
Станешь нетленным и вечным и смерти не знающим богом.
(Фрагменты ранних греческих философов. М.,1989, с 503-505)

Самым ранним автором, у которого встречается цитата из «Золотых стихов», является Хрисипп (III век до н.э.)  Поздние пифагорейцы – замкнутая община «акусматиков» – несомненно, парарелигия, чем-то сходная с современными «деструктивно-тоталитарными сектами».  Впрочем (еще один анекдот), по современным меркам, все религии прошлого подлежат запрету как тоталитарные секты.

[ladimir]

продолжение следует

[Потомок]

продолжение следует

Молодец!
Как тебе хватает терпения и предположения истинности?
Ты же знаешь, что прав тот, кто управляет правами.

[ladimir]

Терпения?! (смайлик искреннего удивления)  Это же чертовски интересно!

[ladimir]

Ну и потом мне жалко тратить время на ругань с некоторыми на данном форуме (хотя приходится).  А на науку - нет.

[ladimir]

Буддизм возник в VI веке до н.э. в северо-восточной части Индии (территория современного штата Бихар), где находились те древние государства (Магадха, Кошала, Вайшали), в которых проповедовал Будда, и где буддизм с самого начала своего существования получил значительное распространение.  Обычно считается, что здесь, с одной стороны, позиции ведической религии и связанной с ней варновой (сословной) системы, обеспечивающей привилегированное положение брахманской (жреческой) варны, были слабее, чем в других частях Индии (то есть северо-восток Индии был «слабым звеном» брахманизма), а с другой — именно здесь шел бурный процесс государственного строительства, предполагавшей возвышение иного благородного сословия — варны кшатриев (воинов и светских правителей — царей).  А именно буддизм возник как оппозиционное брахманизму учение, опиравшееся, прежде всего, на светскую власть царей.  Важно отметить, что буддизм способствовал созданию в Индии мощных государственных образований вроде империи Ашоки.  Гораздо позднее, уже в V веке н. э. великий буддийский философ Васубандху, излагая в своем «Вместилище Абхидхармы» (Абхидхармакоша) социогенный миф, почти ничего не говорит о брахманах, но очень подробно описывает происхождение царской власти (предлагая один из древнейших вариантов договорной теории) и воинского сословия.  Старая ведическая религия жертвоприношений и ритуалов переживала острейший кризис, что выразилось в появлении новых неортодоксальных аскетических движений: так называемых шраманов, аскетов, подвижников, странствующих философов, отвергших авторитет брахманов и священных Вед и поставивших своей целью самостоятельный поиск истины через занятия философией и йогой (психопрактикой преобразования сознания).  Одним из таких шраманов (или на языке пали — саманов) и был Будда Шакьямуни, исторический основатель буддизма.  Согласно поздней буддийской мифологии, в течение многих кальп (1 кальпа — период времени, равный 24000 «божественных» лет или 8640000000 человеческих лет) Будда перерождался на земле в виде разных живых существ — 83 раза святым, 58 раз царем, 24 раза монахом, 18 раз обезьяной, 13 раз купцом, 12 раз курицей, 8 раз гусем, 6 раз слоном, а также рыбой, крысой, плотником, кузнецом, лягушкой, зайцем и т.д.  Всего таких перерождений было 550.  Поскольку мир за это время погрузился во мрак неведения, боги сочли, что пора ему родиться в облике человека, достичь при жизни просветления, стать Буддой, начать проповедовать свое учение, указать человечеству путь к спасению.  Сама буддийская традиция признает две даты паринирваны (смерти) основателя буддизма — Сиддхартхи Гаутамы (Будды Шакьямуни) — 544 г. до н. э. и 486 г. до н. э. (здесь, конечно, не имеются в виду совершенно фантастические даты, родившиеся из астрологических выкладок поздних тантрических авторов).  Ученики Будды в соответствии с обычаем кремировали тело Учителя.  После кремации в пепле ими были найдены шарира — особые образования в форме шариков, характерные для тел святых. Они стали важнейшими буддийскими реликвиями.  Цари соседних государств прислали гонцов с просьбой дать им частицы праха Будды, мотивируя свою просьбу словами: «Пробужденный был из сословия кшатриев, и я тоже из сословия кшатриев.  Поэтому я прошу передать мне часть праха от погребального костра Пробужденного».  Позднее эти частицы праха и шарира были помещены в особые реликварии — ступы, культовые строения конусовидной формы.  Эти ступы стали предшественниками китайских пагод и тибетских чортенов (монгольских субурганов).  Надо также сказать, что буддийские ступы — одни из наиболее ранних архитектурных памятников Индии (вообще все наиболее ранние памятники индийской архитектуры — буддийские).  Обнесенная стеной ступа в Санчи сохранилась до нашего времени. По преданию, таких ступ было сто восемь (священное в Индии число).  Позднее, когда реликвии закончились, в ступы стали класть тексты сутр, почитавшихся как запись подлинных слов Будды. Поскольку суть Будды есть Дхарма, его учение, то сутры как бы представляли собой Дхарму как духовное тело Будды.  Эта замена (физическое тело — духовное тело; «мощи» — тексты; Будда — Дхарма) оказалась очень важной для последующей истории буддизма, поскольку здесь, видимо, коренятся истоки чрезвычайно важного учения махаянского буддизма о Дхармовом Теле Будды (Дхармакая).

[ladimir]

Буддийское предание утверждает, что вскоре после нирваны Будды произошел так называемый первый буддийский «собор», когда собрались все ученики Будды и трое из них — Ананда, Махакашьяпа и Махамаудгальяяна на память воспроизвели все, чему учил Будда — нормы и правила монашеского общежития, «дисциплинарный устав» сангхи (Виная), проповеди и поучения Будды (Сутры) и его философское учение, «сверх-Дхарму» (Абхидхарма).  Так возник буддийский Канон — Трипитака (на пали — Типитака), то есть «Три Корзины» Учения (в Древней Индии писали на пальмовых листьях, которые носили в корзинах).  В действительности первый из известных нам вариантов Канона — палийская Типитака — складывался в течение нескольких столетий и был впервые записан на Ланке около 80 года до н. э., то есть более, чем через триста лет после нирваны Будды.  Поэтому некритически отождествлять палийский Канон с учением раннего буддизма, и тем более с учением самого Будды, было бы легковерно и совершенно ненаучно.  Второй буддийский собор провёл царь Каласока в Вайшали, и был он связан с конфликтом между традиционными школами буддизма и более капиталистьными интерпретациями, известными как Махасангхика.  В соответствии с традиционными школами, Будда был лишь обычным человеком, достигшим просветления, и этот опыт могли повторить монахи, следуя монашеским правилам.  Преодолевая страдания, монахи могли стать архатами.  Сторонники Махасангхики считали такой взгляд эгоистичным.  Они считали, что цель достижения архатства несущественна, а истинная цель — достижение полного состояния Будды.  Подобное воззрение в дальнейшем переросло в Махаяну.  Они были сторонниками более облегчённого монашеского устава, отчего их поддерживало большинство монахов и сторонников буддизма.  Собор закончился осуждением махасангхиков, которые покинули собрание.  В дальнейшем сторонники Махасангхики обитали в северо-западной Индии и Средней Азии.  По мере роста численности буддистов и распространения буддизма возникали все новые расколы.  Ко временам Ашоки (III век до н.э) насчитывалось уже 18 различных «школ учителей».  В конце концов, между ними произошел территориальный раздел. Школа тхеравады перешла в Южную Индию и Шри-Ланку (Цейлон).  Сарвастивада поначалу приобрела популярность в Матхуре на севере Индии, но потом распространилась к северо-западу вплоть до Гандхары. Махасангхики были вначале активны в Магадхе, а позднее закрепились на юге Индии, сохранив лишь некоторое влияние на севере.  Интересно отметить, что буддизм также не избежал сознательного удревнения своей хронологии, свойственного другим религиям.  Даже в наши дни некоторые индийские историки считают, что буддизм появился существенно раньше — примерно в XVII веке до н. э.  Подобная трактовка объясняет упоминание буддистов в хрониках, датированных более ранним временем.  Философия буддизма – это «срединный путь» между крайностями аскетического подвижничества (казавшегося ему бессмысленным) и удовлетворением чувственных желаний (в равной степени бесполезным).  По существу, этот путь заключается в том, чтобы понять «четыре благородные истины» и жить в соответствии с ними.  I. Благородная истина о страдании.  Страдание присуще самой жизни, оно заключается в рождении, старости, болезнях и смерти, в соединении с неприятным, в разъединении с приятным; в недостижении желаемого, короче говоря, во всем, что связано с существованием.  II. Благородная истина о причине страдания.  Причиной страдания является страстное желание, которое приводит к новому рождению и сопровождается радостью и восторгом, ликованием от удовольствий, отыскиваемых здесь и там.  Это жажда похоти, жажда существования и несуществования.  III. Благородная истина о прекращении страдания.  Прекращение страданий – это прекращение желаний через отказ от них, постепенное освобождение от их власти.  IV. Благородная истина о пути, ведущем к прекращению страдания.  Путь к прекращению страданий – это восьмеричный путь правильности, а именно правильный взгляд, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильные старания, правильный склад ума, правильная сосредоточенность.  Продвижение по этому пути ведет к исчезновению желаний и освобождению от страданий.  Учение Будды отличается от ведийской традиции, которая опирается на обряды жертвоприношений богам природы.  Здесь точкой опоры является уже не зависимость от действий жрецов, а внутреннее освобождение с помощью правильного образа мыслей, правильного поведения и духовной дисциплины.  Учение Будды противостоит и брахманизму упанишад.  Авторы упанишад отказались от веры в материальные жертвоприношения.  Тем не менее, они сохранили идею «Я» (Атмана) как неизменной, вечной сущности. 

[ladimir]

Путь к освобождению из под власти неведения и перерождений они видели в слиянии всех конечных «Я» в универсальном «Я» (Атмане, который есть Брахман).  Гаутама, напротив, был глубоко озабочен практической проблемой освобождения человека через нравственное и духовное очищение и выступал против идеи неизменной сущности «Я».  В этом смысле он провозглашал «Не-Я» (Ан-Атман).  То, что принято называть «Я», есть совокупность постоянно меняющихся физических и ментальных составляющих.  Все находится в процессе, а следовательно, способно улучшать себя через правильные помыслы и правильные поступки.  Всякое действие имеет последствия.  Признавая этот «закон кармы», изменчивое «Я» может, прилагая правильное старание уйти от побуждений к дурным поступкам и от возмездия за другие поступки в виде страдания и непрерывного круговорота рождений и смертей.  Для последователя, достигшего совершенства (арахата), результатом его стараний станет нирвана, состояние безмятежного прозрения, бесстрастия и мудрости, избавление от дальнейших рождений и печали существования.   Буддизм всегда пользовался репутацией атеистической религии.   Это не вполне верно, но отношение буддизма к богам вполне атеистическое – они так же ущербны, как и простые смертные, и их спасение возможно только в случае принятия учения Будды.  Проблема соотношения религиозных верований буддизма и науки никогда не стояла с такой остротой как в христианстве и исламе.  Современный Далай-Лама сказал однажды:  «Если какое-то из положений буддизма разойдется с данными науки, то я, как глава всех буддистов, официально готов привести буддизм в соответствие с результатами научных исследований».  Подобно «иудоцентрическим» теориям на Западе, индийские историки в свою очередь рассматривают «осевое время» «индоцентрично».   К примеру, историк Б.Луния, упоминая о Гераклите, Заратуштре, Конфуции, приходит к выводу, что мы наблюдаем «время великого брожения умов во всем мире», во главе которого стоит именно Индия со своей блестящей философской культурой и высокой духовностью (Луния Б.Н. История индийской культуры с древних веков до наших дней. М.,1960, с 94).  Аналогично с христианством буддизм распадается на множество течений, толков и школ, выражающих настолько различные мироощущения, что было бы практически невозможно найти некий общий догмат, объединяющий всех без исключения буддистов прошлого и настоящего.  Буддисты ставят в заслугу своему учению великодушие, всевмещение, учет национальных особенностей и традиций местного населения, отсутствие догматов о расширении влияния буддизма путем военных действий — это и многое другое обеспечило данному учению, с одной стороны, широкое повсеместное распространение в разные страны и среди различных социальных слоев населения, с другой — позволило практически бесконфликтно сосуществовать с уже имеющимися религиями: индуизмом в Индии, конфуцианством и даосизмом в Китае, синтоизмом в Японии.  Начав с отрицания внешней религиозности, буддизм в ходе своего развития пришел к ее признанию.  При этом произошло отождествление высшей реальности буддизма – нирваны – с Буддой, который из олицетворения нравственного идеала превратился в его личное воплощение, став, таким образом, высшим объектом религиозных эмоций.  Одновременно с космическим аспектом нирваны возникла космическая концепция Будды, сформулированная в доктрине трикаи.  Буддийский пантеон начал разрастаться за счет введения в него всякого рода мифологических существ, так или иначе ассимилирующихся с буддизмом.  Культ, охватывающий все стороны жизни буддиста, начиная от семейно-бытовой и заканчивая праздниками, особенно усложнился в некоторых течениях махаяны, в частности в ламаизме.  Очень рано в буддизме появилась сангха – монашеская община, из которой с течением времени выросла своеобразная религиозная организация.

Далее, в конце V века до н.э., возникают монотеистический иудаизм и джайнизм в Индии.  Трудно себе представить немонотеистический иудаизм, но для периода XIII-VI веков до н.э. это именно так.  Собственно и иудаизма, как особой религии евреев, тогда не существовало, а их верования были достаточно прочно интегрированы в общие верования западных семитов.  К тому же реальная история древних евреев не вполне совпадает с библейской версией.  Во-первых, никакого пребывания евреев в Египте в ранге этнической группы ни археологически, ни палеографически не фиксируется. Археологически Египет до сих пор неплохо изучен, и хотя нельзя полностью исключать возможность каких либо новых открытий, которые могут подтвердить библейскую легенду, однако на данный момент таковых археологических находок не существует.  Равно как не существует никаких упоминаний о библейской истории «исхода» в египетских хрониках (Костровцев М.А. Религия Древнего Египта. М.,1976, с 269).  Иосиф Флавий в своем полемическом трактате «О древности еврейского народа» (14:73-90) приводит то, что ему кажется доказательством пребывания евреев в Египте:

[ladimir]

«Так вот тот самый Манефон во второй книге истории Египта пишет о нас следующее (я передаю его собственные слова, как бы предоставляя ему самому выступать свидетелем): (75) «Был у нас царь по имени Тимаос.  В его царствие бог, неведомо мне почему, прогневался, и нежданно из восточных стран люди происхождения бесславного, дерзкие, напали на страну и без сражений легко овладели ею.  И властителей ее покорив, они безжалостно предали города огню и святилища богов разрушили.  А с жителями поступали бесчеловечно жестоко — одних убивали, а детей и жен других уводили в рабство. Наконец, и царем они сделали одного из своих, имя его Силатис.  Он обосновался в Мемфисе, верхнюю и нижнюю земли обложил данью и разместил вооруженные отряды в наиболее подходящих местах.  В особенности он позаботился о безопасности восточных земель, предвидя возможность вторжения ассирийцев в его царство.  Найдя в Сетроитском номе на востоке от реки Бубастит весьма удобно расположенный город, который по древнему религиозному сказанию назывался Аварис, он отстроил его, укрепил неприступной стеной и разместил в нем многочисленный отряд, состоявший из двухсот сорока тысяч воинов.  Он отправлялся туда летом, чтобы доставлять продовольствие и денежное содержание и приучать войско к постоянной бдительности ввиду опасности нападения соседей.  Он умер, царствовав девятнадцать лет.  За ним другой, по имени Бнон, правил сорок четыре года, за ним еще один — Апахнас — тридцать шесть лет и семь месяцев.  Затем Апофис — шестьдесят один год, Ианиас — пятьдесят лет и один месяц, и еще Ассис сорок девять лет и два месяца.  Эти шестеро были у них первыми царями, они постоянно воевали и хотели полностью искоренить население Египта.  Все их племя называлось Гиксос, то есть "цари-пастухи", потому что "ГИК" на священном языке означает "царь", а "СОС" — "пастух" и "пастухи" в просторечном языке.  Если же составить их вместе, получается "ГИКСОС".  Некоторые говорят, что они по происхождению арабы».  (83) В другом же списке слово "ГИК" обозначает не "цари", а "пленники", и получается совсем наоборот — "пленные пастухи", поскольку слово "ГИК" на египетском языке, так же как и "ГАК" с густым придыханием, имеет значение "пленники".  И это представляется мне более вероятным и имеет больше отношения к древнейшей истории.  (84) «Эти вышеназванные цари из так называемых пастухов, — говорит Манефон, — а также их преемники властвовали над Египтом пятьсот одиннадцать лет.  Затем, — говорит он, — против пастухов восстал царь Фив и цари других египетских земель, и вели с ними жестокую многолетнюю войну.  В правление царя по имени Мисфрагмутос пастухи стали терпеть неудачи и повсюду из Египта были изгнаны, но закрепились в одном месте, имевшем десять тысяч арур в окружном измерении.  Оно называется Аварис.  Пастухи, — говорит Манефон, — со всех сторон обнесли его высокой мощной стеной, чтобы надежно укрыть свое имение и награбленную добычу.  Сын Мисфрагмутоса Туммос во главе войска из четырехсот восьмидесяти тысяч человек осадил город и попытался взять его штурмом.  Но затем, отчаявшись в успехе, он отказался от осады и заключил с ними договор, по которому все они должны были оставить Египет и в полной безопасности для себя удалиться, куда пожелают.  И те, по условию договора, со своими семьями и имуществом числом не менее двухсот сорока тысяч направились через пустыню в Сирию.  Но, испытывая страх перед могуществом ассирийцев (а они тогда господствовали над Азией), в месте, называемом теперь Иудея, они основали город, способный вместить великое множество жителей, и назвали его Иерусалим».

[ladimir]

Как нетрудно заметить, здесь речь идет о гиксосах, а не о древних евреях.  Отождествление гиксосского нашествия и вселения Иосифа и его братьев в Египет противоречит не только данным исторической науки, но и самой библейской версии, с которой Иосиф Флавий обходится слишком вольно.  Он просто-напросто приписывает древним евреям славу исчезнувших народов – прием, довольно распространенный в античной и средневековой историографии.  К примеру, Иордан в своей «Гетике» наивно-откровенно приписал готам, в реальности появившимся в Северном Причерноморье не ранее начала III века н.э., все подвиги и свершения гетов, амазонок и других племен региона на протяжении полутора тысяч лет до н.э., а заодно и походы скифов на Ближний Восток, так что, при желании и патриотическом рвении, вполне можно тех же гиксосов счесть готским авангардом в Египте под командованием готского короля Танаузиса (Иодан.  Гетика. 47-48).  Подлинный текст Манефона до нас не дошел, но даже если Иосиф Флавий цитирует его адекватно, мнение о том, что изгнанные из Египта гиксосы основали Иерусалим из опасения могущества ассирийцев, является откровенным анахронизмом.  Во-первых, Иерусалим впервые упомянут в египетских «текстах проклятий», относящихся к XIX веку до н.э. – т.е. на 200 лет раньше гиксосского нашествия.  А во-вторых, около 1580 года до н.э., которым (согласно длинной хронологии Египта) датируется окончание гиксосского владычества, ассирийцы были властителями нескольких мелких городов на Среднем Тигре, и предположить, что они были в тот момент грозой Ближнего Востока совершенно невозможно.  Современное научное видение гиксосов исходит из очень смешанного состава их отрядов, собранных со всего Ближнего Востока – помимо преобладавших семитических племен были, несомненно, хурриты и даже индоевропейские (арийские) группы.  Во всяком случае, когда Египет в начале правления XVIII династии установил господство над Ханааном и Сирией, в Сирии правило множество царьков, носивших хурритские или арийские имена (История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. М.,1988, с 247).  А Палестина, действительно, была первоначальной базой, откуда гиксосы начали свое завоевание Египта.  Но все это явно противоречит ветхозаветной легенде, которая отнюдь не называет Иосифа и его братьев завоевателями Египта.  Столь же противоречащей выглядит легенда об «исходе» реальной истории разгрома гиксосов и изгнания их из Египта.  И хотя ряд библеистов пытаются трактовать весь египетский сюжет Пятикнижия отражением гиксосской эпопеи, прямое участие библейских персонажей в этих событиях не обнаруживается.  И уж совсем не в ладах с научной хронологией датировки исхода и описание его условий.  Если предположить, что древние евреи действительно попали в Египет в рядах гиксосских завоевателей около 1688 года, и после свержения и изгнания гиксосских правителей эта группа осталась в «рабском» состоянии в Дельте, то тогда сам «исход» можно датировать периодом на 430 лет отстоящем от гиксосского нашествия – т.е. 1258 годом до н.э.  Однако, Иисус Навин жил на сто лет ранее этой даты, а два еврейских племени Якуб-эль и Иосеф-эль проживали в Ханаане, согласно анналам Тутмоса III, в первой половине XV века до н.э.  Так что, к какому бы событию мы не прицепили одну из дат «египетского рабства», другая неизбежно оказывается в противоречии с реальной сеткой датировок.  Были также гипотезы геофизические, пытающиеся привязать т.н. «казни египетские» к реальному взрыву вулкана Санторин в Эгейском море, который датируется XV веком до н.э. (Контратов А.М. Атлантиды моря Тетис. Л.,1986, с 79).  Подобно цифрам и датам платоновской «Атлантиды», датировки Пятикнижия носят условный характер.  Поэтому ни о каком 430-летнем пребывании евреев на территории Египта речи быть не может.

[ladimir]

То, что мотив «исхода из Египта» прочно запечатлелся в еврейском фольклоре и национальных традициях, не должно нас смущать.  Аналогично все легенды и сказания дравидов в один голос говорят о пришествии их на юг Индии с затонувшего материка в Индийском океане (легендарной Лемурии), хотя все говорит о том, что на юг Индии дравиды пришли с севера, где их предкам принадлежала Хараппская цивилизация, и где до сих пор сохранились островки дравидского населения (брагуи).  Отдельные евреи могли попадать в Египет в качестве военнопленных, но они, скорее всего, вымерли на работах или ассимилировались.  Ни о каких событиях, сходных с событиями исхода, датируемого современной фундаменталистической библеистикой 1320 годом до н.э., в египетских источниках того времени информации нет. Последовательный фундаментализм с привкусом мании преследования позволяет предположить, что таковая информация умышленно уничтожена египтянами с какой-то конспирологической целью.  Но даже если предположить, что египтяне умышленно засекретили всю подобную информацию, она неизбежно дошла бы до нас из хеттских архивов, которые попали в наше распоряжение в относительно полном виде, тем более, что хеттов египетское национальное достоинство совершенно не волновало.  А вот передвижение большой этнической группы из пределов Египта, которая в силу своей враждебности египтянам автоматически становится союзной хеттам, очень заинтересовало бы хеттских царей и дипломатов и отразилось бы в их анналах.  Однако этого не находим.  Внутренняя хронология ветхого завета вообще относит пребывание евреев в Египте к XX-XV вв до н.э., что даже самими ортодоксами признано несостоятельным.  Из одной популярной библеистической книги в другую кочует египетское изображение:

Утверждается, что это и есть евреи, во главе с Иаковом переселяющиеся в Египет.  Если учесть, что более-менее официальной в наши дни богословской датой исхода евреев из Египта считается 1320 год до н.э., а «египетское рабство» длилось 430 лет, речь идет о XVIII веке до н.э.  Вынужден в очередной раз огорчить доверчивого читателя.  На иллюстрации – стенная роспись из гробницы в Кхнуме (Верхний Египет), датированная 1890 годом до н.э.  Из египетской надписи сверху следует, что изображен Абша, «правитель иностранной земли» (bhyk kbwstb) во главе группы из 37 человек, несущих в Египет коробки с сурьмой, которую использовали как глазную косметику.  Так что мы имеем дело с обычными данниками (Грей Дж. Ханаанцы. М., 2003, с 220).  В целом вся история исхода носит сказочный характер, причем его автор даже не пытался каким-либо образом придать этому нагромождению басен, волшебства и анекдотов хоть какие-то признаки правдоподобия, прибегая в затруднительных случаях к методу «dues ex machine», особенно, когда необходимо обосновать совершенно нелогичные и невероятные поступки людей «божественным внушением».  Например, без коллективного «божественного внушения» никак невозможно объяснить один из сюжетов Книги Исхода, в котором египетские женщины совершенно добровольно отдают еврейкам на время золотую и серебряную посуду – и это уже происходит после всех «казней египетских».

[ladimir]

Аналогичны другие вопиющие анахронизмы начальных книг ветхого завета.  Филистимляне появляются в Палестине в качестве более-менее постоянного населения только в конце XIII – начале XII вв. до н.э., и всякое более ранее их там размещение – анахронизм.  Хеттов до XV века до н.э. в Палестине также нет.  Зато проживало довольно много хурритов (родственных урартам и, возможно, современным грузинам), а также индоариев. Упоминания о евреях в египетских источниках есть, но они описывают их как жителей Палестины и окрестностей: согласно анналам Тутмоса III (1503-1469), племена Якуб-эль и Иосеф-эль живут в районе Сихема, Исус Навин – исторический персонаж середины XIV века до н.э., он оперировал где-то на современной сирийско-иорданской границе, наконец, 4 годом правления фараона Мернепта датировано первое упоминание о собственно Израиле как об этнической единице (1247 год до н.э.), правда, без точного указания на его локализацию.  Если же попытаться наложить фундаменталистическую датировку на реальную ситуацию в соответствующую эпоху, получаем, что Сирия и Ханаан в 1320 году до н.э., равно как и 40 лет спустя, были жестко поделены на сферы влияния Египта и Хеттской империи, поэтому любые попытки внедриться между этими молотом и наковальней были заведомо обречены, и абсолютно точно попали бы в исторические источники обеих империй.  Чего не наблюдается.  Представим себе геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке в 1320 году до н.э.  В Египте правит фараон Сети I (1337-1317) – я намеренно пользуюсь т.н. «длинной хронологией» Египта, поскольку она все-таки находит подтверждение в археологических датировках приамовой Трои (Троянская война произошла не в 1190-1180, а в 1240-1230 годах до н.э.), но если пользоваться «короткой» или «средней» хронологиями, это в данном вопросе ровным счетом ничего не изменит.  В Хеттском царстве – табарна Мурсили II (1325-1315).  В Ассирии – царь Эльнинерари (1329-1320).  В Вавилонии – царь Касситской династии Куригальзу II (1333-1312).  В Эламе – «царь Аншана и Суз» Пахир-ишшан I (1330-1310).  В Митанни – царь Шативаза.  В Ямхаде – царь Талмишаррума.  В Каркемыше – царь Шахурунуя.  В Амурру – хуррито-аморейская династия во главе с царем Дуппи-Тешубом.  В Угарите – царь Никмэпа – долгожитель (1336-1265).  В Тире – царь Авимелех (конец XIV века до н.э. - точнее не датирован).  В Катне – царь Аккици.  В Нухашше – царь Тетте (оба, скорее всего, хурриты, как и цари других мелких сирийских царств – Каркемыша и Ямхада).  В Дамаске-Убу – царь Пирьяваса (индоарий), являющийся египетским вассалом.  Четыре наиболее значительных ханаанских царства, подчиненных Египту – Гезер, Иерихон, Иерусалим и Хеврон.  Египет контролировал царство Эдом со столицей в Дингаве, а также финикийские города: Тир, Сидон и Берит.  В Заиорданье располагались также зависимые от Египта Царство Васан и племенной союз Сынов Шета, аморейские по этническому происхождению.  Митанни, Каркемиш, Катна, Нухашше, Угарит и Амурру – вассалы хеттов, но именно в 1320 году царь Амурру отложился и перешел на сторону египтян, чтобы через 3 года перебежать обратно.  Тир и Дамаск под контролем Египта.  Египет в 1330 году отодвинул границу своего влияния со сферой влияния хеттов до реки Литания в современном Южном Ливане, а в 1320-х годах присоединил значительную часть современной Сирии и Ливана, но Мурсили стабилизировал положение, и уже к 1320 вернул часть утраченного.  Т.о. граница между Египтом и Хеттской державой проходила примерно по 34 параллели от современного ливанского города Триполи до Евфрата.  Естественно, вся современная Палестина и Синай, а также западная часть современной Иордании – в составе Египта.  Очевиден очень жесткий фронт хеттско-египетской борьбы, который все время смещался то на юг, то на север – от Газы до Халеба.  Иисус Навин – историческое лицо, упоминаемое в амарнских документах, базировался где-то на самом юге современной Сирии – в районе ас-Сувейды и действовал в 1330-х годах, когда он вторгся в Ханаан, но был отбит египетскими войсками (вообще Сети очень внимательно следил за всеми событиями в Ханаане и Сирии).  Таким образом, ни одно крупное восстание или движение этой эпохи не могло не быть зафиксировано в амарнских документах, а они ничего о событиях исхода не сообщают. 
Карта региона около 1320 года до н.э.:

[stary]

"Отличие «идеи» от «мифа» совершенно очевидно.  Миф конкретен, идея универсальна.  Миф материален, идея – идеальна.  Миф не нуждается в «доказательстве», идея только тем и жива.  И – самое главное – миф относительно независим от человека, идея коренится в нем.  Миф существует всегда.  Он как восход солнца, роса на траве, дуновение ветра, поэзия, оргазм возлюбленной, взгляд ребенка, вкус свежей воды.  Даже если все люди исчезнут, миф будет существовать.  Религия же ничто без верующего.  Идея может лгать, миф по самой своей природе к этому не способен.  Поэтому миф объективен, а идея субъективна.  В мифологии боги – олицетворение (символы) реальных сил природы. " ( из книги ... )
Миф есть объект?

[ladimir]

Далее следует эра Рамсеса  II (1317-1251 годы до н.э. – опять согласно длинной хронологии), в правление которого также ничего подобного случиться не могло, а его наследник – Мернепта (правлению которого многие современные библеисты приписывают события исхода; правда, он не утонул, а благополучно найден в мумифицированном виде археологами) уже на четвертом году своего правления разгромил израильтян – в 1247 году до н.э.  Вне зависимости от того, где он их громил – в Ханаане или Заиорданье, получается, что евреи никогда не были в дельте Египта и никогда не «исходили» оттуда.  Никак это сказочно-мифическое событие не привязать к реальной сетке дат.  Если учесть, что весь сюжет с рождением Моисея и его плаванья в корзине по Нилу откровенно списан автором из официальной биографии Саргона Древнего (2316-2261 годы до н.э.) – можно спорить на предмет, читал ли Эзра Геродота, но не знать вавилонскую историческую литературу он не мог – основатель якобы монотеистического культа Яхве становится личностью легендарной.  Автор, живший в XIV веке до н.э. вполне мог знать обо всем вышеперечисленном, но мы имеем дело с автором V века до н.э., главный недостаток которого – отсутствие доступа к египетским и хеттским источникам, которые ныне известны нам.  Многие сочинения, входившие когда-то в ветхий завет, до нас не дошли. В книгах ветхого завета упоминаются пятнадцать сочинений, которые в настоящее время утеряны: Книга войн Яхве, Книга доблести, Хроника царей израильских, Хроника царей иудейских, Книга деяний Соломона, Хроника царя Давида, Пророчества Авия Шилолита, Видения ясновидца Юддо и другие (Шахнович М.И. Библия в современной борьбе идей. Л.,1988, с 28).  Все эти книги составляли корпус «ветшайшего» завета.  В них содержались религиозные верования древних евреев XII-VI веков до н.э.  Не сохранились они потому, что отражали не монотеистические, а политеистические верования.  И естественно, подобные источники были отвергнуты, когда иудаизм из политеистической религии превратился в генотеистически-монотеистическую.  Большинство экземпляров этих книг погибло во время двух погромов – ассирийского и вавилонского, а затем от них отказались – когда по образу и подобию зороастризма иудаизм был переработан в монотеистическую религию – в конце V века до н.э.  Отдельные отрывки из утерянных книг сохранились в ветхом завете, но восстановить их содержание по современным нарративным источникам невозможно.  К тому же, изучая древние, домонотеистические верования евреев, следует отдавать себе отчет, что «книжность» верований – это уже религиозная или даже гностическая стадия их развития, а традиционные, «языческие» верования, в принципе, не нуждаются в письменных источниках.  В рамках этих верований человек общается с богами не посредством письменного слова, а гораздо более непосредственно.  Поэтому образ библейского патриарха-букиниста недостоверен.  Книжность верований становится индикатором необратимого отрыва религиозных верований от реального мира, ухода в религиозное «подполье», подмены реального мира миром книги и, в конечном счете, гностической ненавистью к этому реальному миру.  

[ladimir]

Что верования древних евреев до V-IV вв. до н.э. были политеистическими и мало чем отличались от общих западносемитских верований, очевидно хотя бы потому, что в корпусе ветхого завета, сочиненного Эзрой в V веке до н.э. слишком много уделяется внимания «изменам» израильтян «завету» с Яхве с другими богами, и создается картина почти всеобщего «идолопоклонства».  Поскольку трудно предположить, что древние евреи все поголовно были маньяками, которые с какой-то особой тщательностью и азартом нарушают «завет», заключенный с конкретным богом и предусматривающий как раз решительный отказ от подобного поклонения, остается предположить, что поклонение другим богам было нормой жизни и не воспринималось как нечто ненормальное, а конфликты жрецов разных культов были не более чем обычным «соперничеством хозяйствующих субъектов» (именно хозяйствующих, поскольку значительная часть конфликтов жречества с царями была обусловлена разделом военной добычи и прочих доходов).  «Завет» именно в редакции с категорическим запретом поклонения другим богам был сочинен гораздо позже – в V веке до н.э.  В этой поздней редакции большая часть богов древнего времени низведена до уровня ангелов (примечательно, что еще в Книге Иова ангелы названы «сынами божьими» (Книга Иова 1:6)) и прочих второстепенных героев, а некоторые вообще отвергнуты – причем, именно те, чьи культы были в то время наиболее сильными у окрестных народов, враждебных евреям: Ваал, Астарта, Молох и другие.

Западносемитская мифология сложилась во II тысячелетии до н.э. в регионе от Северной Сирии до Синайского полуострова в результате смешения, по меньшей мере, четырех групп семитских племен: угаритских – наиболее древних в регионе (к которым относится в т.ч. древняя Эбла III тысячелетия до н.э.), ханаанских, пришедших в регион в самом конце III тысячелетия до н.э. (в их число входят финикийцы и народы древнего доеврейского Ханаана), аморейских (в т.ч. евреев, моавитян, аммонитян) и арамейских, позже других пришедших в регион с востока – северо-востока.  Филистимляне не были семитами, а являются одним из отрядов «народов моря» и в этническом отношении имеют смешанное происхождение от множества народов Средиземноморья.  У западносемитских народов не сложилась единая для всех этих этнических групп система мифологических представлений, не смотря на языковую близость, общность важнейших элементов культуры и постоянные контакты.  В отдельных обществах складывались свои мифологические циклы, типологически тождественные, а иногда сюжетно близкие; наряду с существованием общих культов имелись и местные, локальные божества; на первый план могли выдвигаться разные боги, в их облике преобладали те или иные черты, появлялись новые.  Наличие уже на раннем этапе общих мифов и богов (в т.ч. верховных) не привело к формированию единого пантеона; наоборот, в поздней западносемитской мифологии местные боги играли первенствующую роль и становились верховными божествами, воспринимая атрибуты более ранних верховных богов.  Имена богов часто были табуированы (!)  Например, Ваал в реальности не имя бога, а его эпитет – «хозяин, владыка», Мильком – «царь, хозяин», Адон – «господь», Шем – «имя», Илу – «сильный, могучий».  Один апеллятив мог применяться к нескольким богам, составляющим один мифологический класс.  Имена богов часто обозначали соответствующий предмет или явление: Рашап – «пламя», Йамму – «море», Йарих – «луна».  В сочетаниях с именами часто встречаются термины родства (аб – «отец», ах – «брат», амму – «дядя»), что указывает на представление о богах, как о сородичах, очевидно первопредках.  Некоторые боги мыслились как основатели и владыки определенных городов, о чем свидетельствуют топонимы: Иерихон – «город Йариха», Сидон – «Цида», Иерусалим – «построенный Шалиммом».