«СП»: - Получается, рыночные рельсы завели не туда?
- Могу сказать в этой связи, что в чистом виде рыночной экономики нет и на Западе. Я в Германии, на месте, изучал опыт животноводства. Там молодому человеку, который решил открыть свою ферму, выдается кредит на 30 лет под 3% годовых, с началом выплаты через 5-10 лет, и четко оговаривается объем выпускаемой продукции, которую государство обязуется выкупить по заранее оговоренной цене, если он не найдет сбыта. Это гарантирует животноводу определенный и достойный уровень рентабельности и защищает рынок от перепроизводства. По сути, плановое хозяйство. Можно лишь на своем подворье или в своем магазинчике продавать продукцию переработки: колбасы, йогурты. Среди западных экономистов того времени была очень модной модель «чистых рыночных отношений», но опробовать её в своих странах они не решались. А тут Чубайс подвернулся, почему бы ни поэкспериментировать в России.
«СП»: - В чем была суть реформы 1991 года?
- Считалось, что рынок сам всё отрегулирует, а собственник какой бы он не был, в любом случае, лучше, чем социалистический хозяйственник. Время разрушило эти иллюзии. За последние двадцать лет «новые русские», которые задарма получили соцсобственность, лишь эксплуатируют советское наследие, и всё! Только те, кто поднялся с нуля, стали эффективными собственниками.
То же самое и с ценообразованием. Сейчас применяются так называемые «закупочные интервенции» и «залоговые операции». В обоих случаях государство определяет нижнюю границу цены. Говорить о «чистом рынке» не приходится. Эксперимент не удался. В СССР тоже устанавливалась цена, но она позволяла развиваться сельскому хозяйству. К примеру, закупочная цена в 1885 году составляла 12 копеек за килограмм зерна, что обеспечивало 130% рентабельность, а 1990 году зерно покупали уже по 30 копеек за килограмм. И рентабельность его производства составляла уже 220%. При этом рентабельность животноводства была всего 7,5%, но хозяйственники перекладывали часть прибыли в этот сектор.
Для сравнения, в 2011 году ценовой государственный порог составляет 5 тысяч рублей за тонну пшеницы 3 класса. Максимальная рентабельность у среднего нашего фермера не превышает 50%. Это очень мало. Причем, я говорю об успешных фермерах, которых не более 10%. Остальные едва дышат.
«СП»: - В наших условиях трудно быть фермером?
- Трудно, он сталкивается с целым ворохом проблем. Во-первых, дисбаланс между ценами сельскохозяйственной продукции и промпроизводства. Он нарастает, как снежный ком. К примеру, трактор МТЗ 82 в 2001 году стоил 180 тысяч рублей, сейчас – 660 тысяч. Дизтопливо продавалась по 4,7 тысячи рублей за тонну, сейчас – за 21 тысячу. Сложные удобрения в 2001 году обходись фермеру в 3,9 тысячи за тонну против нынешней 21 тысячи. При этом цена на зерно выросла с 3 тысяч до 5,5 тысячи.
Таким образом, происходит вымывание денежной массы от фермеров в пользу промышленности и коммерсантов. Это вынуждает селян продавать урожай армии перекупщиков еще того, как он созрел. С огромным дисконтом. Банки тоже не дают кредиты на большие сроки. Распространены ссуды на один год. Хочешь – не хочешь, а зерно надо продавать даже в ущерб конъюнктуре.
А в США, например, фермер делит урожай на две части. Одну реализовывает осенью, другую закладывает в элеваторы и продает весной. Таким образом, он страхует себя от колебаний цены. Если же цена очень низкая, то фермер совершает залоговую операцию и ждет, когда цена вырастёт, например, в засуху на следующий год. Если и в дальнейшем конъюнктура не в пользу фермера, то залоговое зерно американское правительство продает за рубеж, используя свое влияние.
Как видите, в США тоже нет рыночной экономики в чистом виде. Кстати, в Америке элеваторные мощности составляют 120% от среднего урожая, у нас только – половину. Поэтому залоговые операции крайне невыгодны российскому фермеру из-за высокой стоимости хранения, что не скажешь об американцах.