Шумеры и „сумерийский вопрос”

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Впервые Ассирия заявила о себе, как о политической силе, во время коссейского владычества над Вавилонией, а именно к концу его. Чувствуя слабость этой чужеземной династии, ассирийские цари начали смело наступать на Вавилонию, и некоторое время спустя отважные воители Ассирии появились уже под стенами самого Вавилона, а в 1270 году ассирийский царь Тиглат-Адар взял Вавилон и низверг Коссейскую династию.

Власть Ассирии, впрочем, не сразу упрочилась над В..; до этого прошел значительный период времени, в течение которого отношения между двумя странами находились в весьма неопределенном состоянии. В Вавилонии были две партии: одна — состоявшая из приверженцев Ассирии, другая — из приверженцев старой Коссейской династии. Между ними завязалась ожесточенная борьба, которая внесла страшную смуту в страну. Но эта смута, тяжело отзывавшаяся на Вавилонии, содействовала усилению и процветанию Ассирии. Масса мирных вавилонян, не вынося тягостного состояния и думая найти себе более обеспеченное положение в Ассирии, переселилась туда, перенося с собой сокровища вавилонской письменности и культуры.

При Тиглат-пал-ассаре I взаимные отношения между Ассирией и Вавилонией уже вполне приняли тот характер, которым они отличались в течение всего периода владычества Ассирии, — именно характер мрачного недовольства со стороны В., пользовавшейся всяким случаем для того, чтобы выйти из унизительного для ее гордости положения, и характер непреклонной настойчивости со стороны Ассирии.

Основатель так называемой второй Ассирийской монархии, Тиглат-пал-ассар II, с целью ослабить Вавилонию, формально присоединил северную часть ее к Ассирии, обеспечив ее от нападения и восстания целой цепью крепостей, а затем, воспользовавшись новым восстанием в В., двинулся в самое сердце ее, разбил вавилонского царя Укин-Зиру, взял самый Вавилон (731 г. до Р. X.) и принял древний титул вавилонских царей, — а именно провозгласил себя «царём Сумира и Аккада».

Один из его преемников, Саргон Ассирийский, для упрочения своего господства над В., а также и для того, чтобы польстить Вавилону, как древнейшей столице, и тем нравственно связать ее с Ассирией, торжественно короновался там. Эти меры, однако, не только не достигли своей цели, но еще больше уязвляли самолюбие Вавилона, и в последующее время мы опять видим целый ряд восстаний, причем вавилонские цари прибегали даже к союзу со своими историческими врагами: эламитянами и египтянами.

Желая навсегда покончить с постоянными мятежами, истощавшими силы монархии, Сеннахирим с чисто ассирийской бессердечностью порешил сделать их невозможными, уничтожив самый очаг их происхождения, — а именно уничтожить Вавилон огнем и мечом так, чтобы не осталось и следа от него. Жители, какие только попали в руки победителя, были массами проданы в рабство.

Сын Сеннахирима, Эсар-Гаддон, нашел необходимым исправить дело своего отца, и, насколько возможно, восстановил город и его святыни, сделав в то же время Вавилон второй столицей монархии. Эта мера оказалась более политичной и на время успокоила страну, так что следующий ассирийский царь, Ассурбанипал, мог спокойно предаваться литературным и художественным занятиям, с которыми связано его имя.

Дни Ассирии были, однако, сочтены. Воспользовавшись ослаблением ее военного могущества, многие из подчиненных ей народов восстали против нее, и этим восстанием не преминула воспользоваться и В. Наученная горьким историческим опытом, она теперь приступила к делу с большой осторожностью и для обеспечения успеха завязала сношения с Египтом и Мидией.

Во главе восстания стал ассирийский наместник Вавилона, полководец Набопалассар, задавшийся честолюбивой мыслью сделаться независимым царем. Союзники двинулись в Ассирию и заставили последнего ассирийского царя Ассур-Эдил-Илана запереться в твердынях своей столицы. В течение двух лет он с отчаянным мужеством отражал приступы неприятелей; наконец, не видя никакой возможности держаться долее, особенно когда наводнением Тигра разрушило и снесло значительную часть укреплений, он, чтобы не попасть живым в руки победителей, заперся вместе с женами и сокровищами в своем дворце и поджег его. Но это еще больше разъярило торжествующих врагов, и вавилоняне решили излить на Ниневию всю свою веками накопившуюся жажду мщения. Ассирийская столица была разрушена до основания (606 г. до Р.X.).

Как бы повторяя жестокую решимость Сеннахирима по отношению к Вавилону, вавилоняне направили поток Тигра на улицы разрушенного города, так чтобы смыть самый пепел и покрыть его слоем наносного песку. На развалинах Ассирийской монархии основалась новая монархия, так называемая Нововавилонская, которая расцвела пышно, но лишь на короткое время.

(продолжение следует)

6

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

На развалинах Ассирийской монархии основалась новая монархия, так называемая Нововавилонская, которая расцвела пышно, но лишь на короткое время. Основателем этой монархии был разрушитель Ассирии Набопалассар, не только отважный воин, но и дальновидный политик. Союз с Египтом он скрепил женитьбой на египетской царевне, прославившейся своим умом и энергией, Нитокрисе (Нет-Акер — «Победоносная ночь»), а Мидию сблизил с собой через женитьбу своего сына Навуходоносора на дочери мидийского царя Киаксара. Достигнув главной цели, Набопалассар занялся тем, чтобы придать Вавилону блеск, достойный столицы обширной монархии. С этой целью он предпринял большие работы по укреплению и благоустройству Вавилона.

Чувствуя приближение старости и ослабление сил, Набопалассар привлек к управлению страной своего сына Навуходоносора, который и был его соправителем до самой кончины, оказав государству важные военные услуги, особенно в войне против рассорившихся из-за дележа Ассирии прежних союзников. С его именем и связывается высший расцвет Вавилона и всей Нововавилонской монархии.

Навуходоносор (или, по вавилонскому произношению, Набу-Кудур-Уцур) сосредоточил в себе весь политический и культурный блеск своей эпохи. На престол он вступил в качестве единодержавного монарха, после смерти своего отца, еще совсем молодым человеком, имея не более двадцати пяти лет от роду, но за ним уже была громкая слава победителя воинственного египетского фараона Нехао II.

Еврейский царь Иоаким вступил в союз с фараоном, чтобы при содействии его обеспечить самостоятельность своего царства против Вавилонии. Упрочив за собой престол, Навуходоносор затем осадил и взял Иерусалим, ограбил храм и сокровища иудейской столицы, иудейского царя Иехонию в оковах отправил в Вавилон и возвел на престол дядю его, Седекию, в качестве своего данника.

Последний вскоре завязал тайные сношения с египетскими фараонами, несмотря на горячие протесты пророка Иеремии, ясно видевшего, что союз с Египтом лишь ускорит гибель Иудеи. Между тем фараон успел поднять и сплотить в одну противовавилонскую коалицию не только Палестину, но и всю Сирию, равно как Тир и Сидон.

Вавилонское войско, отправленное Навуходоносором против Иудеи, без особенного труда взяло несколько укрепленных городов и осадило самый Иерусалим, который отчаянно сопротивлялся в течение полутора лет. Голод, наконец, сделал дальнейшую защиту невозможной. Халдеи сделали в стене пролом и ворвались в город. Седекия был схвачен и отведен в ставку самого Навуходоносора, который излил на него свою ярость со всей мстительностью восточного победителя: он приказал в присутствии самого Седекии убить его двух сыновей, а самому самолично выколол глаза и, заковав в цепи, отправил в Вавилон.

После этого Иерусалим подвергнут был беспощадному разрушению; многие из его учителей отведены были в плен и поселены в особом квартале Вавилона и в других городах Месопотамии (588 г. до Р. Х.).

Покончив с Иудеей, Навуходоносор направил свои усилия на Тир, который уже издавна своими несметными богатствами искушал алчность месопотамских царей. Тир в это время находился на вершине своего торгового могущества и располагал большими средствами самозащиты. Вследствие этого осада Тира затянулась на пятнадцать лет, и едва ли Навуходоносор в состоянии был бы с ним покончить, если бы царь Тира, Итобаал, не счел за лучшее, в интересах финикийской торговли, уступить вавилонскому царю и признать себя его вассалом (574 г.). В честь этого события Навуходоносор приказал поставить себе статую при устье Нар-эль-Келба и выбить на господствующей над рекой скале надпись с выражением признательности богам за одержанные победы.

Не удовлетворив своей алчности богатствами Тира, он порешил завладеть Аравией, которая, служа издавна станцией на пути торговых караванов между Индией и Египтом, была предметом фантастических сказаний о ее богатствах — золоте и драгоценных камнях. Завладев Аравией, Навуходоносор фактически завладел бы всей индо-египетской торговлей, а вместе с тем захватил бы и сказочный по своим богатствам Офир, откуда еще Соломон целыми кораблями возил себе золото и разные драгоценности. Но экспедиция эта закончилась полной неудачей и после ужаснейших лишений в пустынях возвратилась домой, оставив по себе лишь разные легенды, сложенные пылкой фантазией арабов и переходившие из уст в уста в течение многих веков.

(продолжение следует)

7

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Оставалось смирить Египет, который был могущественнейшим соперником Ассиро-Вавилонии. В течение целых веков он вел наступательную войну против Месопотамии, с целью ослабить ее политическую силу и ввести в сферу своего политического и торгового влияния промежуточные страны, бывшие обширными складочными пунктами всей богатой торговли, которая велась между Индией и Месопотамией с одной стороны, Финикией и Египтом с другой. Чувствуя всю опасность своего положения и сознавая невозможность устоять против грозного неприятеля на суше, фараон произвел сильную диверсию с моря, где даже одержал значительную победу. Но Навуходоносор вполне вознаградил себя на суше: он вторгся в самую долину Нила, низверг фараона Уабру и на место его возвел Амеса, надеясь сделать из него верного и преданного себе вассала. В этом, однако, он ошибся. Амес при первом благоприятном случае возмутился, и тогда Навуходоносор вновь сделал нашествие на Египет, подверг его беспощадному разграблению (567 г.) и с огромной добычей возвратился с Вавилон.

Победив Египет, Навуходоносор сделался гocпoдином всей Западной Азии. В его распоряжении находились не только сокровища, захваченные во время походов в качестве контрибуций и военной добычи, но и все источники богатств, которыми жили культурные страны тогдашнего мира. Располагая такими огромными средствами, он посвятил последние годы своего царствования всецело внутреннему благоустройству и главным образом украшению и возвеличению своей столицы — Вавилона. В этом отношении он имел уже многих предшественников, ближайшим из которых была его мать Нитокриса; но он превзошел их всех, и именно при нем Вавилон принял те грандиозные размеры и получил тот блеск, о которых так восторженно рассказывает Геродот, видевший эту столицу Востока сто лет спустя после Навуходоносора.

Вавилону придана была форма правильного квадрата, каждая сторона которого равнялась ста двадцати стадиям, что составляет 21 версту, и следовательно, вся окружность равнялась 84 верстам. Все это огромное пространство, разделяемое посредине глубоким потоком Евфрата, обнесено было двумя концентрическими стенами с множеством бойниц и сотней бронзовых ворот. Какая масса труда требовалась для возведения таких стен, теперь и представить себе трудно; но для Навуходоносора эта работа облегчалась тем, что он мог пользоваться даровым или дешевым трудом тех пленников, которых он почти целыми народами переселил в Вавилонию и о каторжной работе которых можно судить по изображениям на барельефах из Куюнджика.

По вычислению Ролинсона, одна внешняя стена, имевшая до 200 футов высоты и 50 футов ширины (так что на ней свободно могли разъезжаться колесницы, запряженные четверкой лошадей) потребовала для себя 18.765.000.000 кирпичей самого большого размера.

Кроме того, по каждой стороне реки шли еще особые стены с огромными воротами в конце каждой из широких, прямых улиц, шедших к реке, вдоль которой тянулись превосходные мощеные набережные. От каждых ворот через реку двигались паромы, а громадный подъемный мост, снимавшийся ночью, и туннель в 15 футов ширины доставляли еще более удобный способ сношения. Внутри этого огромного пространства располагались дома жителей, в 3 и даже 4 этажа высотой.

Но они совершенно стушевывались перед так называемым «царским городом», где высился царский дворец, представлявший собой как бы целый особый город, в одиннадцать верст в окружности. Дворец состоял из трех или четырех огромных зданий, которые представляли собой целый лабиринт дворов, больших зал, галерей и других помещений, блиставших всевозможными красками или убранных изображениями сцен войны и охоты. Находимые на этом месте бесчисленные обломки кирпичей еще теперь покрыты толстым слоем эмали, через которую просвечивают ярко-голубые, красные, желтые цвета.

К дворцу примыкали роскошные сады, которые считались одним из чудес света. Женатый на мидийской княжне и думая, что она тоскует по своим родным горам среди вавилонских равнин, Навуходоносор решил создать искусственные горы, покрытые богатой растительностью. С этой целью были воздвигнуты чудовищные арки на пирамидах до 150 футов высоты, и на этих-то арках раскинуты были холмистые сады, среди которых на различных высотах помещались прохладные комнаты. Чтобы сделать иллюзию еще полнее, по террасам проведены были потоки, снабжаемые водой посредством особых гидравлических машин.

(продолжение следует)

8

[014248307]

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Но в Вавилонии, в противоположность Ассирии, высшая роскошь строительства проявлялась не в дворцах, а в храмах, и самым поразительным зданием этого рода был знаменитый храм Бела-Меродаха. На построение его, судя по остаткам, пошло не менее 40.000.000 кирпичей, и все эти кирпичи за редкими исключениями носят на себе клинообразную надпись, которая гласит: «Я, Навуходоносор, царь Вавилона, строитель храмов, старший сын Набополассара». Да и вообще 9/10 кирпичей, привезенных из Месопотамии и хранящихся в различных музеях Европы, носят на себе его имя.

Для Вавилона Навуходоносор сделал больше, чем Август для Рима. Энергия Навуходоносора не ограничивалась столицей. Им вырыт и восстановлен знаменитый «Царский канал» — Нагармалка, которым Евфрат соединялся с Тигром. Близ Сиппары, к северу от Вавилона, он вырыл огромное озеро-резервуар, имевшее до 210 верст в окружности и до 180 футов глубиной с целью орошения страны. При устьях обеих рек по его повелению устроены были набережные и волноломы для удобства торговых кораблей, а на берегу Персидского залива основан укрепленный город Тередон, имевший задачей охранять торговых людей от нападений хищных арабов.

В конце царствования Навуходоносор заболел тяжкой болезнью, известной в медицине под названием ликантропии и состоящей в том, что человек воображает себя каким-либо животным. Может быть, это была в нем болезненная реакция против того безграничного высокомерия и самомнения, которое, наконец, привело его к самообожанию. Болезнь длилась семь месяцев; но и по выздоровлении к нему уже не возвращалась прежняя самоуверенность, а напротив, начались мрачные предчувствия о непрочности земного величия и могущества, что так красноречиво сказалось в его знаменитых снах. Он умер 70-ти лет от роду, процарствовав 43 года (605–562 гг. до Р. Х.).

Предчувствия Навуходоносора имели полное основание. Возвеличенная им монархия не имела в себе задатков прочности и жизненности. Этот колосс с золотой головой имел глиняные ноги, что и не замедлило обнаружиться после смерти Навуходоносора. Прямой преемник Навуходоносора, его сын Эвил-Меродах (Абил-Мардук), не имел ни одного из талантов своего великого отца и, бесславно процарствовав всего два года, был низвергнут мужем своей сестры Нергалсаруссуром.

Эта семейная неурядица закончилась тем, что и сын последнего был низвергнут придворной партией халдеев, которые возвели на престол члена своей партии, ученого Набонида (Набу-Нагида). Последний, будучи человеком науки, и на престоле преимущественно посвящал себя археологическим исследованиям, для чего производил многочисленные раскопки на месте древних храмов и оказал великую услугу новейшей исторической науке своими надписями, которые часто служат единственным материалом для ознакомления с древнейшими судьбами Вавилонии и особенно для установления древней хронологии. Но монархия нуждалась в царе, который бы мог защитить ее против надвигавшейся грозы.

(продолжение следует)

9

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

На Востоке появился новый завоеватель, Кир, который, завладев царством своего тестя, мидийского царя Астиага, стал быстро покорять себе окружающие народы и обратил свое оружие и против Вавилонии. Набонид не принимал никаких серьезных мер самозащиты, и, основываясь на таинственных сновидениях, производил какую-то перетасовку в богах, переводя их из Вавилона в другие города и обратно. Кир между тем занял даже Сиппару, город, находившийся всего верстах в двадцати от Вавилона, и только тогда растерявшийся Набонид решился выступить против врага. Битва была проиграна вавилонянами, Набонид захвачен в плен.

Историческая наука еще не располагает достаточными данными для того, чтобы составить себе ясное представление об обстоятельствах падения Вавилона. С одной стороны, имеется общеизвестный рассказ Геродота о том, как Кир, подступив к стенам Вавилона, отвел воды Евфрата в Сиппарский резервуар и по обмелевшему руслу проник в город (в согласии с чем находится и библейский рассказ о пире Валтасара, см. это сл.); с другой — новооткрытая надпись от имени самого Кира, где дело представляется совершенно в ином виде. В этой надписи (на цилиндре, хранящемся в Британском музее) говорится, что Кир, будучи избран вавилонским богом Меродахом на место нечестивого Набонида, беспрепятственно приблизился к городу и, «сокрушив весь народ Тинтира (Вавилона) и весь народ Аккада и Сумира, вельмож и жрецов, так что они пришли и целовали ему ноги», — вступил в город, радостно встречаемый его жителями, которые (по отрывку «Вавилонской хроники») высыпали на улицы, чтобы смотреть на его торжественное вступление в столицу.

В обоих этих документах не говорится даже об осаде Вавилона, а напротив, весь тон рассказа такой, что Кир, как любимец богов, был принят вавилонянами с радостью, в качестве освободителя. Как бы то ни было, Вавилон пал (538 г.), а вместе с ним Вавилонская монархия, представительница кушитско-семитской культуры, и на ее место выступила монархия Персидская.

Пощаженный Киром, Вавилон и после своего политического падения еще продолжал сохранять торговое и вообще культурное значение; но последующие восстания довершили его погибель. Дарий разрушил его стены и все укрепления (488 г.), а Ксеркс через несколько лет подверг его полному разграблению. Александр Македонский, пораженный красотой и выгодностью положения Вавилона, порешил было вновь восстановить его из развалин, чтобы сделать его столицей мира; но за смертью Александра эта идея осталась не осуществленной, и судьба Вавилона была навсегда решена. Он стал все более и более падать и пустеть, и к первому столетию Христианской эры представлял собой уже далеко не важный город. В четвертом столетии окружающая его местность превращена была в парк, в котором любили охотиться персидские цари, а затем иссякла в нем и эта жизнь.

Вавилон превратился в груду развалин и в течение целого тысячелетия находился в полном забвении; только бедные арабы пустыни пользовались развалинами его гордых храмов и дворцов для своих жалких лачуг. Забыто было в точности самое место его расположения, и только с середины настоящего столетия начались раскопки, которые и дают возможность составить себе представление о былом его величии.

Внутренняя сторона жизни собственно Вавилонии исследована еще не с такой полнотой, как жизнь Ассирии, памятники которой представляют богатейший материал в этом отношении; но так как Ассирия в культурном отношении находилась в безусловной зависимости от своей метрополии и представляла, так сказать, снимок с нее, то мы можем пользоваться данными ассирийских памятников и для понимания вавилонской жизни, не упуская, конечно, при этом известного, уже отмеченного выше различия между ними.

(продолжение следует)

10

[014248307]

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Религия и государственность.

Главным движущим принципом вавилонской жизни был несомненно принцип религиозный. В этом отношении Вавилония представляла наиболее яркий тип древнего миросозерцания, по которому религия была не просто необходимым фактом внутренней жизни, удовлетворяющим одной определенной потребности, но скорее общим принципом, влияние которого сказывалось на всех отправлениях национальной жизни. Значение этого принципа было так велико, что перед ним бледнел даже принцип политический, который, казалось бы, должен был составлять главенствующее начало в таких военно-деспотических государствах, какими были государства Месопотамии.

Религиозное миросозерцание Вавилонии представляло собой такую же смесь возвышенно-отвлеченных начал и конкретно суеверных воззрений, какой обыкновенно отличались древние языческие религии. Рассматриваемая со своей обыденной стороны, религия вавилонян представляла запутанную систему богов и богинь с бесконечными генеалогиями, добрых и злых гениев или духов, боровшихся из-за господства над миром и человеком, который, в свою очередь, принужден был прибегать ко всевозможным уловкам, чтобы угодить этим богам и тем обеспечить свое благосостояние. В воззрениях жрецов, представителей тогдашней науки, вавилонская религия поднимается до идеи единого Бога, хотя и впадает в пантеизм, не проводя разграничительной черты между Богом и миром, Творцом и творением.

Весь окружающий мир, по этим воззрениям, есть бесконечно разнообразное проявление божества, высшую форму которого составляют небесные светила, с их правильным, чудесно-неизменным движением по указанным им путям. Господствующей формой вавилонской религии сделался сабеизм, поэтому вавилоняне верили в первичное, невещественное начало — Илу (т. е. Бог в собственном смысле этого слова; Эл, или во множественной форме — Элогим других семитических народов). Представление о нем было весьма отвлеченное, недоступное простому народному сознанию, хотя для него существовало наглядное изображение в виде царственного бюста на окрыленном круге или диске. Из этого первоначала постепенно развиваются второстепенные начала, представляющие собой, под видом мужского и женского существа, активные и пассивные силы, которые производят из себя все существующее — в его неопределенном, хаотическом состоянии.

Когда сотворенное вещество назревает для окончательного вступления в конкретное, упорядоченное бытие, первичные начала производят из себя зиждительную триаду, состоящую из Ану, Бела и Эа, которые при соучастии соответствующей им женской триады, носящей имена Анату, Белту и Дамкины, производят бесконечное потомство низших божеств, представляющих собой олицетворение разнообразнейших явлений мира и, прежде всего — небесных светил: солнца (Самас), луны (Син), Венеры (Истар) и т. д., всего двенадцать числом.

Высшая теологическая мысль никогда не упускала из виду, что все эти последние божества были лишь проявлениями единого верховного первоначала. Но народное сознание не могло держаться на такой отвлеченной высоте и с течением времени стало видеть в этих проявлениях самостоятельные божества, которые, в качестве покровителей тех или других враждующих между собой городов, сами становились в сопернические отношения, или с политическим возвышением одного города над другими получали господствующее положение над остальными богами, хотя бы по первоначальному своему положению занимали в иерархии богов далеко не первостепенное место.

Так, в период гегемонии города Ура патронировавшее ему божество Син (луна) пользовалось более широким почетом, чем соответствовало бы его положению в небесной иерархии; а впоследствии, с возвышением Вавилона, его специальный бог Мардук или Меродах, занимавший одно из второстепенных мест, занял господствующее положение среди других богов и стал отождествляться со вторым лицом первоначальной триады — Белом.

Каждый из богов имел свою богиню, как пассивную силу производительности, и из них особенной известностью пользовалась Истар, Астарта семитских народов, Афродита греческой мифологии, богиня любви, правительница планеты Венеры. Это была самая популярная богиня в В., ей строились великолепные храмы, ее изображения постоянно носились в торжественных процессиях, ей посвящались восторженные гимны и она была героиней большой, дошедшей до нас поэмы: «Схождение Истары в ад», служащей почти единственным источником для ознакомления с воззрениями вавилонян на загробную жизнь.

(продолжение следует)

11

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Затем, кроме этих главных божеств, воображение вавилонян наполняло весь мир — небо, земную поверхность с атмосферой и бездну — многочисленными духами и демонами, из которых первые были хранителями и благожелателями людей, вследствие чего изображения их, в виде крылатых богов с человеческими головами, ставились у входов во дворцы и храмы, а последние, для изображения которых вавилонская фантазия истощалась в измышлении самых безобразных и отталкивающих форм, были злейшими врагами людей и от них нужно было отчитываться всевозможными заклинаниями и заговорами, составлявшими у вавилонян особую науку.

Богам строились храмы, и каждый город тратил целые богатства на сооружение возможно более величественного жилища для своего бога-покровителя. Цари также соперничали в этом отношении между собой и в своих титулах гордо называли себя строителями тех или других храмов, полагая в том свою главную заслугу и славу. Вавилонские храмы имели весьма однообразную форму. Это были, как описывает Геродот, нечто вроде уступообразных пирамид, причем на широком основании поднимались одна на другой семь башен, заканчивавшихся золоченым куполом. На самую верхнюю башню, в которой находилось главное святилище бога, вела винтообразная лестница.

О громадности вавилонских храмов можно судить по тому, что даже и теперь, спустя тысячелетия, развалины знаменитого храма Э-Зида в Борсиппе возвышаются более чем на 35 саженей над окружающей равниной. По свидетельству Страбона, этот храм имел стадию высоты, т. е. около 90 саженей, следовательно, был гораздо выше великой египетской пирамиды и высочайших соборов Европы. Что касается внутреннего устройства и вида храмов, то в этом отношении сведения весьма недостаточны. По свидетельству Геродота, в самом верхнем святилище храма не находилось ничего, кроме постели, на которой бог проводил ночи в присутствии служащей ему целомудренной женщины.

Более обстоятельную картину внутренности храма представляет одна плита, найденная в развалинах древнего сиппарского храма в честь Самаса (солнца) и находящаяся теперь в Британском музее. На верхней половине этой плиты изображена внутренность храма. Справа, в особом священном отделении (алтаре), сидит на табурете, подпираемом львами, сам бог Самас, обычного вавилоно-ассирийского бородатого типа. В правой руке он держит диск и скипетр, а над ним — солнце, луна и Венера. С наружного карниза алтаря из рук двух человеческих фигур спускаются веревки или цепи, на которых привешено огромное изображение символа бога — солнца, опускающееся на особый стол или жертвенник. К этому символу божества слева подходят три человека, из которых первый ведет за руку второго, а третий следует за ними с воздетыми руками. Судя по всему, первый из них — жрец, а другие двое — миряне, приближающиеся к алтарю с покаянием в своих грехах. В дошедших до нас религиозных гимнах вавилонян встречаются такие, которые служат прямым объяснением этой сцены. Жрец, обращаясь к божеству, ходатайствует за грешника, и затем сам грешник молит о прощении его прегрешений. Так, грешник, обращаясь к Истаре, взывает к ней: «Превыше тебя нет бога управителя; покажи мне милость и услышь мои стенания, объяви мне прощение, и да утолится гнев твой».

Одним из самых обычных способов умилостивления богов было приношение жертв. Приносились разные предметы, но из животных по преимуществу газели, козлы и ягнята. На барельефе, найденном в Куюнджике, изображен целый ряд рабов, которые торжественно несут в храм, в качестве приношения божеству от своего гocпoдина: плоды, пару зайцев, пару перепелов, четыре связки саранчи, две связки лука и т. д. Подобные же жертвы перечисляются в одной надписи Навуходоносора. Все эти предметы шли на пропитание жрецов.

В более древнее время совершались и человеческие жертвоприношения, как о том с несомненностью свидетельствуют памятники. На многих цилиндрах наглядно изображается самый процесс жертвоприношения, причем жертва благословляется верховным жрецом и затем закалывается, по-видимому, с таким же хладнокровием, как это делается и с козленком. Надписи и гимны вполне подтверждают факт человеческих жертвоприношений, и в них особенно часто говорится о жертвоприношении детей со стороны родителей.

(продолжение следует)

12

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Этого рода жертвоприношения, впрочем, были явлением исключительным. Вавилонский культ был не столько кровожадным, сколько распущенным, рассчитанным на эксплуатацию чувственности. Культ Истары, например, состоял во всевозможных проявлениях любви и доходил до служения половой чувственности. При храмах Истары жили особые, так называемые «священные блудницы», которые всю свою жизнь посвящали на служение богине своей грешной плотью. Стоя у дверей храма, они зазывали прохожих и добываемую плату слагали на жертвенник богини. Ко времени Геродота культ этот получил чудовищное развитие, и в жертву богине, по его свидетельству, приносили свое целомудрие все взрослые девицы, отдававшиеся за самую ничтожную плату первому из тех многочисленных странников, которые отовсюду прибывали для поклонения вавилонским святыням (I, 199). Хотя свидетельство Геродота едва ли может быть принимаемо во всей его полноте, но самый обычай, в той или другой форме, не может подлежать сомнению и находит себе подтверждение в Библии (Иерем., 42, 43).

Одной из самых любимых форм религиозной жизни были торжественные процессии, совершавшиеся по случаю праздников или общественных бедствий. Во время этих процессий статуи богов, поставленные на носилки, торжественно носились по городу, с пением и музыкой. Вавилонянин высоко ценил настоящую, земную жизнь, с ее обыденными заботами и радостями, и в своих молитвах к богам главным образом просил о даровании ему благоденствия и долголетия в этой именно жизни. Он мало помышлял о другой, загробной жизни, и вследствие этого самые понятия о ней были весьма смутны.

На многочисленных скульптурных изображениях, воспроизводящих перед нами самые разнообразные стороны жизни В., мы совсем не встречаем изображений погребальных сцен, так что, по-видимому, вавилонянин избегал самой мысли о смерти. Но так как по необходимости приходилось считаться и с этим страшным врагом, то вавилонянин старался обставить своих покойников по возможности так, чтобы и в могиле их окружала та самая обстановка, которая дорога была им при жизни. Вместе с покойниками в могилу зарывались всевозможные предметы домашнего обихода, оружие, сосуды, так что вавилонские могилы представляют для исследователя Вавилонии почти такой же богатый материал, как и знаменитые гробницы в Египте. Для погребения существовали особые излюбленные места, куда покойников привозили даже из отдаленных местностей (например, в Уруке, теперь Варка). Еще недавно некоторые исследователи совершенно отрицали у вавилонян идею о бессмертии.

Более тщательные новейшие исследования показали, однако, что идея эта была отнюдь не чужда им, хотя и находилась в мало развитом состоянии. По вавилонскому представлению, душа умершего (экима) отходит в таинственное подземное место — арал, «где ничего не видно», и там-то именно, за семью стенами, томится в вечной темноте. Изображение ада, самая надпись на его вратах, из-за которых «никто никогда не возвращался», привратники — все это в вавилонской поэме довольно близко напоминает знаменитую поэму Данте, показывая, насколько вавилонские идеи о загробной жизни отразились в средневековых воззрениях на этот же предмет.

Весьма неясна была идея о награде и наказании в загробной жизни; но что она существовала вообще, на это с достаточностью указывают многие гимны, в которых яркими красками изображается блаженство благочестивых людей. Блаженство это, впрочем, носит на себе вполне земной характер. Так, например, воин, павший на поле битвы за свое отечество, окружен своими трофеями и добычей, задает великолепные пиршества своим друзьям и пьет из небесных источников живую воду.

(продолжение следует)

13

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Официальными представителями религии были жрецы, которые составляли весьма влиятельное сословие, игравшее первостепенную роль в государстве и державшее в своих руках все источники просвещения народа. Сословие это, если и не составляло формальной касты, то все-таки отличалось кастовой исключительностью. Ряды его пополнялись из определенных родов, по преимуществу тех, которые вели свое происхождение от первобытных кушитов-халдеев, вследствие чего вавилонские жрецы и присвоили себе специальное название халдеев, отождествлявшееся в приложении к ним с идеей мудрецов. Они были исключительные знатоки запутанных родословий богов, толкователи снов и тайн природы, наблюдатели движений небесных светил в их соотношении с судьбами людей, законоведы, медики, — и все эти сокровища мудрости хранили в священных книгах, написанных на древнем сумиро-аккадском языке, который был исключительным достоянием ученого сословия жрецов.

Как представители такой всеобъемлющей мудрости, жрецы были ближайшими советниками царя, который, в качестве верховного жреца, считался их главой. При дворе жили постоянные коллегии жрецов, составлявшие нечто вроде государственного совета, к которому царь обращался за разрешением всех встречавшихся затруднений. Влияние этих коллегий было так велико, что в сущности они и были источником центрального управления государством и сам царь находился в их руках, хотя, конечно, неограниченный деспотизм монарха нередко мстил им за это страшной расправой, как это изображается в библейской истории Навуходоносора, который, за неуменье жрецов напомнить ему и истолковать забытый им страшный сон, велел их всех предать смерти (Дан., II, 12, 13). Вавилонские жрецы, судя по памятникам, отличались от простых людей длинными особого покроя одеждами, высокими головными уборами и важностью осанки.

(продолжение следует)

14

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

В государственном отношении Вавилония в период высшего развития ее политического могущества представляла сильный политический организм, центром и главой которого был царь. Власть царя в различные периоды истории страны значительно видоизменялась, так что в периоды конфедеративного уклада жизни она простиралась лишь на отдельные города с ближайшими их окрестностями. Но при этом всегда живо было стремление к объединению страны и неограниченному самодержавию.

Для государства царь был все во всем, и без него не могло совершаться ничего. Он фактически сосредоточивал в себе все высшие отправления государственной жизни и был верховным судьей и законодателем. Все остальные сановники занимали вполне подчиненное по отношению к нему положение и он, самовластно возводя их на высшие посты, мог с таким же самовластием их низвергнуть и уничтожить. Царь отличался от всех окружавших его сановников необычайным богатством одежды, роскошно расшитой узорчатыми изображениями сцен из религиозного или мифического мира с неизбежными крылатыми гениями и таинственным деревом жизни. На голове он носил высокую тиару.

Многочисленные изображения на барельефах памятников наглядно рисуют перед нами всю жизнь его. Он всегда окружен своей ближайшей свитой, и сидит ли на троне, идет ли величаво в храм, ведет ли важную беседу со своими верховными сановниками, мчится ли на паре лихих скакунов, совершает ли жертвоприношение или просто отдыхает за обеденным столом, он всегда носит на своем лице печать сурово-важного, деспотически непреклонного величия, заставляющего благоговейно трепетать всех окружающих. В изображениях военных сцен или охоты царь неизменно является почти сверхъестественным героем, который на своей колеснице беспощадно мнет и поражает панически бегущего неприятеля или лично схватывается со львами и убивает их, а после победы с суровой гордостью принимает приводимых к нему пленников и иногда сам выкалывает им глаза.

(продолжение следует)

15

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Двор царя состоял из целой иерархии чинов; важнейшими между ними были тартан, рабсарис и рабсак. Первый из них занимал положение вроде великого визиря в Турецкой империи, был первым министром и самым доверенным лицом государя. По своей одежде он мало отличался от самого царя, и только его низкая головная повязка выдавала его сравнительно подчиненное положение. Рабсарис был «великий евнух», т. е. министр, заведовавший царским двором, особенно его женским отделением, и также играл важную роль в государстве. Рабсак — великий виночерпий, на обязанности которого было заботиться о продовольствии царя и всего его двора; он же отвечал за доброкачественность и безвредность напитков, подаваемых к царскому столу.

Под начальством этих высших сановников было множество низших чинов. Рабсарис не всегда был евнухом в собственном смысле этого слова; но под его ведением находилось множество действительных евнухов, которые часто изображаются на памятниках с типичными безбородыми, заплывшими физиономиями. На их обязанности лежала защита государя от лучей солнца посредством зонта или от мух посредством особого рода махал. Женский персонал жил отдаленно в своих гаремах и почти никогда не появляется на изображениях в присутствии царя. Исключение делается весьма редко в пользу какой-либо наиболее любимой жены, которая иногда изображается сидящей в обществе царя за столом с яствами.

Три верховных сановника, вместе с постоянными придворными коллегиями мудрецов-халдеев, составляли высший государственный совет, через посредство которого царские повеления или распоряжения распространялись по всей монархии, и обратно — все нити управления стягивались к личности царя. Высший государственный совет, однако, ведал лишь наиболее общие политические интересы страны, так как в восточных монархиях, при всем неограниченном развитии в них деспотического самовластия, централизация далеко не доходила до поглощения всей внутренней жизни окраин. Напротив, провинции часто вели почти самостоятельную жизнь, подчиняясь центру лишь в таких внешних фактах, как уплата податей, поставка необходимого количества войска, военного провианта и т. п. Такой порядок давал полную возможность управителям провинций пользоваться всяким удобным случаем для восстания.

Другим злом этой системы было то, что местные правители, будучи ответственны за исправный платеж подати со своей провинции, не считали уже себя ответственными за благосостояние населения и, в интересах личного обогащения, беспощадно грабили вверенный их попечению народ. Впрочем, царь не всегда оставался равнодушным к положению населения в провинциях: когда до него доходили жалобы на угнетение, он посылал особых агентов для расследования действительного положения дела, и, в случае справедливости жалоб, наказывал или сменял правителя. До нас дошло много клинописных плит, в которых царь заявляет, что он, вняв жалобам такой-то провинции, сменяет в ней правителя и на место его ставит другого, который своей справедливостью и милостью вознаградит потерпевших за все вынесенные ими притеснения.

В одной из жалоб царю, между прочим, раскрывается курьезный факт хищения общественного достояния. В одной провинции собрано было семь талантов чистого золота на отлитие статуй царя и его матери; но это золото попало в карманы некоего «тайного советника» (Тукуллум) и «дворцового пристава», которым, очевидно, поручено было привести в исполнение верноподданническое желание населения провинции. Об этом-то поступке сановников и доносится царю в клинописной плите.

(продолжение следует)

16

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Войско и народ.

Вавилония, как монархия, составившаяся из целого ряда покоренных народов, обязана была своим политическим могуществом своей военной организации, которая, поэтому, имела в ней первостепенное значение. Зерном военной силы служил особый постоянный отряд, находившийся в распоряжении царя и составлявший его гвардию. В мирное время она занимала караулы при царских резиденциях и сопровождала царя на львиные охоты, а в военное — была образцовым войском, во главе которого выступал против неприятеля лично сам царь. В случае надобности покоренные народы выставляли свои отряды на подкрепление царского войска.

При отсутствии строгого единства в администрации провинций не было единства и в вооружении, так как каждый покоренный народ сохранял свой прежний военный быт и выставлял вспомогательный отряд со своим особым вооружением. Собственно национальное войско отличалось строгой организацией и дисциплиной. Оно подразделялось на несколько видов оружия и главным из них была конница, в свою очередь подразделявшаяся на легкую и тяжелую, т.е. на отряды легковооруженных всадников и отряды тяжеловооруженных колесниц.

Особенно большое значение имела конница колесничная, на снаряжение которой цари не жалели средств. Эти отряды колесниц, запряженных обыкновенно парой, а иногда и тройкой сильных коней и занятых отборными, тяжеловооруженными воинами и возницами, были грозой для неприятеля. На барельефах ассиро-вавилонских дворцов постоянно можно видеть изображения колесниц, беспощадно давящих панически бегущего неприятеля. Пехота состояла из отрядов стрелков, вооруженных луками с колчанами, копьеносцев и пращников. Каждый род оружия имел свои особые приемы, и на барельефах можно ясно видеть, до какой степени доведена была техника стройных военных эволюций.

При осаде укрепленных городов употреблялись тараны — стенобитные машины, изображавшие собой огромного барана со свиным железным рылом, от ударов которого быстро поддавалась самая крепкая стена. Такие тараны употреблялись, например, вавилонянами при осаде Иерусалима и составляли ужас осажденных, нашедший отголосок в речах современных пророков.

При переправе через реки для конницы употреблялись легкие понтонные мосты, а пехота переправлялась вплавь при помощи наполненных воздухом мехов, как это еще и теперь делают арабы в Месопотамии.

Во время продолжительных стоянок во вражьей стране обыкновенно устраивался укрепленный лагерь, изображения которого часто можно встретить на ассирийских барельефах, во всех подробностях рисующих лагерную жизнь войска. Палатки и по своей внешней форме, и по своему внутреннему устройству представляют большое сходство с новейшими военными палатками.

Война в древности была несравненно более ужасным бедствием, чем в настоящее время. Страна, делавшаяся ареной военных действий, обрекалась на полное разорение; города, взятые силой, подвергались разграблению и часто полному разрушению и уничтожению. Это, естественно, вносило необычайное ожесточение в самый характер битв, от исхода которых зависела участь целых народов; тем ужаснее была участь побежденного войска и военнопленных. Последние делались предметами бесчеловечных истязаний. На барельефах сплошь и рядом попадаются такие сцены, как отрубание членов у пленников, сажание их живыми на кол, сдирание с них кожи, выкалывание глаз, царапанье железными кошками спин, вытягивание жил и тому подобные зверства. Отрубленным членам убитых воинов велись самые тщательные счеты, а из голов их воздвигались целые пирамиды. О всех этих кровожадных подвигах цари с видимым самодовольством повествуют в клинообразных надписях, оставленных в назидание потомству.

Побежденные народы целыми массами уводились в плен, где им отводились для жительства или пустынные местности, нуждавшиеся в заселении, или особые кварталы в городах. Эти массы пленников давали ассиро-вавилонским царям даровой или, по крайней мере, дешевый труд при возведении ими грандиозных построек и вообще сооружений. Часть пленников обращалась в полное рабство. В клинообразных надписях сохранилось много весьма любопытных документов касательно купли-продажи рабов, для чего в городах существовали особые рынки.

(продолжение следует)

17

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Социально-экономическое положение народа в Вавилонии показывает, что эта страна уже рано достигла значительной степени культуры. Главным занятием народа было земледелие, что обуславливалось как географическими особенностями страны, так и самым характером кушитского племени, отличавшегося настойчивостью в труде. При полном отсутствии летних дождей, когда палящие лучи солнца сжигают почти всякую растительность, хлебные злаки сохраняются только при помощи искусственного орошения, на которое и обращено было самое тщательное внимание.

Само правительство в лице таких царей, как Гаммураби и Навуходоносор, не щадило никаких усилий и затрат на организацию системы орошения. С этой целью повсюду, где только требовалось, прорыты были каналы и целая сеть меньших канав, куда вода в случае надобности отводилась из рек или поднималась посредством особых машин.

Вообще земледелие у вавилонян стояло на высокой степени развития, и, прежде всего, находили применение те научные знания, которыми обладало вавилонское естествоведение. В пособие земледельцу существовали даже руководства, в которых разъяснялись лучшие способы обработки земли, указывались времена посевов, перечислялись вредные для земледелия птицы и животные, которых должно было истреблять. В области землевладения, по-видимому, господствовала система мелкой поземельной собственности, как об этом можно судить по многочисленным документам, представляющим собою акты по покупке или продаже небольших земельных участков, а также и отдаче их в аренду на известные сроки.

Ввиду первостепенного значения землевладения в Вавилонии, эти акты совершались почти с религиозной торжественностью, свидетельствовались особым царским нотариусом и рукоприкладством нескольких лиц и обыкновенно заключались страшными заклинаниями и проклятиями против всякого, кто бы дерзнул нарушить заключенное условие до истечения его законной силы. В этих документах подробно обозначались границы продаваемого или сдаваемого в аренду участка (почти совершенно тем же слогом, который практикуется и теперь в подобных актах), указывались его размеры, исчислялся весь хозяйственный инвентарь с полным обозначением стоимости каждого отдельного предмета, излагались условия, и все это, написанное на мягкой глиняной плитке и скрепленное печатями или просто отпечатком ногтя большого пальца заинтересованных лиц, получало значение законного акта, предъявлявшегося судье в случае какого-либо спора.

Таких клинописных документов до нас дошло множество, и они представляют глубоко интересный материал для изучения социально-экономического состояния вавилонского народа. В них заключаются также данные и для ознакомления с родовыми и семейственными отношениями. Народ, по-видимому, делился на роды, которых крепко держались принадлежащие к ним семейства, так как с этим связывались различные экономические интересы (например, в землевладении). Родовое чувство было весьма развито у древних вавилонян, и в документах непременно делается указание на то, чей сын данный покупатель или продавец и к какому он принадлежит роду.

Семейные отношения носили устойчивый, патриархальный характер. Хотя полигамия допускалась, но она не была господствующей формой, и мать в семействе занимала весьма почетное место, так что во многих документах имя матери стоит даже прежде имени отца. По ассирийским законам сын, оскорбивший свою мать, подвергался более тяжкому наказанию, чем за оскорбление отца. Нарушение супружеской верности подлежало наказанию, для женщины более тяжкому, чем для мужчины.

Как мужчины, так и женщины придавали весьма большое значение внешности. Мужчины более или менее достаточных классов непременно появляются на монументальных изображениях с завитой бородой и длинными локонами на голове, а женщины доводили свой туалет до причудливой изысканности, нисколько не уступающей модам новейшего времени.

(продолжение следует)

18

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Промышленность и торговля.

Для удовлетворения изысканных потребностей культурной жизни, конечно, недостаточно было произведений земледелия, а потому рядом с ним существовала высокоразвитая промышленность. Вавилоняне, как и ассирияне, особенно славились производством великолепных материй и ковровых изделий всякого рода. Материи отличались большим изяществом красок и рисунков. Для украшения материй избирались сюжеты из истории, мифологии, ботаники, зоологии — действительной или фантастической, так что парадный плащ царя был как бы художественным воспроизведением всего подвластного ему мира. Рукодельем этого рода обыкновенно занимались женщины гаремов. Слава вавилонских материй известна была всему тогдашнему цивилизованному миру. Даже в позднейшее время, в период политического упадка Вавилона, вавилонские узорчатые материи и ковровые изделия были предметом поэтического восторга римских поэтов, а римские богачи платили за них бешеные деньги. Так, Метелл Сципион заплатил за вавилонскую материю для стола (triclinaria babylonica) 800000 сестерций (около 45000 руб.), а Нерон за такую же материю заплатил четыре миллиона сестерций, т. е. более 200000 рублей.

Вавилонская промышленность не ограничивалась только этой областью производства. Вавилонянин, обязанный своим благосостоянием почти исключительно природе, даже на высшей ступени своего культурного развитии не терял своей тесной связи с природой и в самых мелких принадлежностях домашнего культурного обихода старался воспроизводить всевозможные явления природы. Поэтому трудно указать такой предмет из этого обихода, на котором не отразилось бы влияние близости к природе. Не было такой оконечности в таких, например, предметах, как кресла, лежанки, мечи, колесничные дышла, зонтики, опахала, палки для прогулки, ложки и вилки и т. д., которая не изображала бы какого-нибудь явления из окружающего мира, вроде головы или лапы льва, шеи коня, фигуры быка и т. д. Даже простой солдатский столик в палатке не обошелся без того, чтобы не получить подобного украшения в виде копыт, которыми заканчиваются его ножки. Особенно художественной отделкой отличались дышла колесничные и вообще упряжь богатых людей, а особенно царей.

Кроме разной работы по дереву, вавилонские ремесленники славились своими металлическими работами, и доводили свое искусство также до высокой степени совершенства, выделывая, например, из бронзы листики пальм, из золота и серебра — всевозможные предметы для украшения мебели и одежд. Знаменитое дамасское искусство, насечки золотом или серебром по оружию и другим предметам, было только наследием подобного же искусства древних вавилонян, которые также не знали себе соперников в граверном искусстве по дорогим камням и из глины умели выделывать всевозможные изящные безделушки и предметы домашнего комфорта.

(продолжение следует)

19

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Такое широкое разнообразие ремесленной промышленности представляется тем более замечательным, что большую часть необходимого для нее сырого материала нужно было доставать из соседних стран. Этой потребности удовлетворяла обширная торговля, которая в период расцвета Вавилона имела всемирный характер. Если первоначальное кушитское население больше отличалось склонностью к земледелию, то последующее семитское наслоение принесло с собой живой торговый дух, чему чрезвычайно благоприятствовало географическое положение Вавилона.

Расположенный в точке соединения Верхней и Нижней Азии и имея в своем распоряжении две большие реки, дававшие ему возможность удобного сообщения с Персидским заливом и Индийским океаном, Вавилон скоро сделался складочным местом для караванов, производивших торговлю между Востоком и Западом, а также портом, где собирались мореплаватели, прибывавшие с берегов Африки, Аравии и Индии. На базарах его толпились покупатели со всего мира.

Из Армении по обеим рекам приходили целые транспорты дорогих вин на особого устройства кожаных лодках, которые, по сдаче товара в Вавилоне, легко разбирались и вьюком отвозились обратно.

Из Индии привозились деревья дорогих пород и драгоценные камни, шедшие, между прочим, на выделку именных печатей, которые, по свидетельству Геродота и памятников, составляли необходимую принадлежность всякого более или менее зажиточного вавилонянина.

Из Персии приходили транспорты шерсти, из Аравии — благовонные травы и пряности всякого рода, из Эфиопии — золото, слоновая кость.

Сухопутная торговля велась по определенным, проторенным трактам, которых было известно в древности шесть и которые приводили Месопотамию в близкое и удобное сношение со всеми окружающими странами и особенно с торговыми центрами Финикии и Малой Азии. По этим трактам существовали особые «царские дома» или станции, где торговцы и путешественники могли находить себе удобный ночлег. Таких станций на большой дороге, тянувшейся от Суз через Вавилонию до Сард в Малой Азии, по счету Геродота, было 1100.

Великолепные пути для торговли представляли обе большие реки, судоходные на всем своем течении по Месопотамии, а также их многочисленные притоки и искусственные каналы, особенно знаменитый Царский канал — Нагармалка, по своей глубине и ширине вполне пригодный для беспрепятственного плавания торговых судов. Главным центром морской торговли был Персидский залив, откуда корабли имели свободный выход в океан.

В общем, торговля была более важным источником для обогащения Вавилона, чем спорадическая завоевательность его великих царей, и торговая слава его пережила его политическое могущество. Еще апостол Иоанн в своем Апокалипсисе, предсказывая окончательное падение Вавилона (если этот термин понимать не в иносказательном смысле), почти с изумлением перечисляет то разнообразие товаров, торговля которыми производилась там и в его время, «товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных, и жемчуга, и виссона, и порфиры, и шелка, и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих» (XVIII, 12, 13).

(продолжение следует)

20

[014248307]

Государства Востока в 600 г. до н.э.

[014248307]

Лопухин А.П. «Вавилония» (ЭСБЕ, т. V, 1891. —  С. 308–327)

Столь обширная торговля предполагает развитую метрологию, и действительно, уже весьма рано мы встречаем в Вавилонии следы строго выработанной метрологической системы, которая потом сделалась господствующей во всей Западной Азии и перешла даже в наследие грекам и римлянам. Что касается мер длины, то естественные орудия измерения ее посредством пальцев, ладоней, локтей, ступней были приведены в стройную систему математически соразмерных единиц, среди которых главными были: линия, составлявшая 1/12 большого пальца, большой палец = 1/12 ступни ноги, ладонь = ⅓ ступни, ступня = 12 большим пальцам, локоть = 20 большим пальцам или 24 обыкновенным, трость = 2 шагам, плетр = 60 локтям, стадия (аммат-гагар) = 600 шагам или 360 локтям, парасанг = 30 стадиям.

На основании разных архитектурных данных вычислено, что линия равнялась 0,002 м, и сообразно с этим другие меры длины будут равняться: большой палец = 27 мм, ладонь = 108 мм, ступня = 324 мм, локоть = 540 мм, трость = 1.620 м, плетр = 32.400 м, стадия = 194.000 м, парасанг = 5 км 822 м. Среди этих мер был целый ряд промежуточных, отношения которых определяются обыкновенно числами 3, 12, 60, а иногда 2, 5, 10 и проч.

Из мер емкости наиболее были в употреблении: лог = ¼ каба, каб = ⅓ гина, гин = ½ сатона, сатон = ½ бата, бат или эфа (для сыпучих тел) = ½ кора.

Точный объем этих мер определяется лишь предположительно; но по приблизительному вычислению лог равнялся 0,546 литра, и следовательно, каб = 2,187 литра, гин = 6,561 литра, сатон = 13,122 литра, бат или эфа = 39,366 литра, кор = 3 гектолитрам и 93,660 литрам. Эти меры буквально повторяются в Библии, хотя и в несколько измененном виде.

Металлом, который служил меновой ценностью в торговых делах, было главным образом серебро. Монетной системы у древних вавилонян собственно не было, но ее заменяла весовая система драгоценных металлов. Наиболее ходячей мелкой единицей этой весовой системы был сикль, составлявший 60-ю часть мины, которая, в свою очередь, составляла 60-ю часть таланта. В весе этих единиц, впрочем, не было устойчивости, и он значительно колебался.

Известно, что талант был двоякого рода — тяжелый и легкий, причем последний был вдвое легче первого, а сообразно с этим видоизменялся вес и других единиц. Тяжелый талант серебра весил 60,6 кг. По этому расчету мина весила 1,010 грамм, сикль — 16,83 грамм; легковесный талант — 30,3 кг, мина — 505 грамм, сикль — 8,41 грамм. Тот же самый вес одинаково применялся, в крупных единицах, к серебру и золоту; но в меньших единицах вес для золота был особый. Золотой сикль, например, в легком таланте весил 11,22 грамма, и это различие обуславливалось желанием упростить при расчетах относительную ценность серебра и золота, составлявшую в то время пропорцию 1:13⅓.

Под влиянием Вавилона эта система распространилась по всей Западной Азии, и с ней мы постоянно встречаемся в Библии, хотя в Палестине, как и в других странах (к которым нужно причислять и Грецию), она в частностях видоизменялась. С течением времени в самом Вавилоне установилась некоторая разница между весовой системой и системой ценностей, так что денежный талант считался только в 50 мин и состоял, для круглого счета, из 3000 сиклей (вместо 3600 сиклей весового таланта). Сикль серебра, по указанному расчету, равнялся 3 франкам 36 сантимам, или 84 коп. на наши деньги, мина = 50 руб. 40 коп. и талант = 2,520 руб. Соответствующая система ценности на золото была в 13⅓ раз дороже. Так как монет собственно не было, то употреблялись слитки в виде брусков, колец, животных, которые имели определенный вес или, в случае неопределенности его, взвешивались на весах.

Сообразно с этой системой можно составить себе некоторое понятие о ценах на предметы хозяйственного обихода в Вавилонии. Так, в одном документе, содержащем в себе акт о продаже земельного участка со всем хозяйственным инвентарем, перечисляются, между прочим, следующие предметы с обозначением их стоимости: 1 колесница с упряжью — 100 (сиклей?) серебра; 6 упряжей для лошадей — 300 серебра; 1 осел финикийский — 30 серебра; 1 корова — 30 серебра; 2 собаки и 10 щенков — 12 серебра. Из других документов известно, что рабыни покупались за 1½ мины серебра, хотя эти цены значительно изменялись, смотря по состоянию невольничьего рынка, в свою очередь находившегося в зависимости от захвата пленных во время походов.

При обширности и оживленности торговли в Вавилонии весьма естественно было широкое развитие кредитной системы (см. Банки, II, 892).

(продолжение следует)

21

[014248307]

При обширности и оживленности торговли в Вавилонии весьма естественно было широкое развитие кредитной системы (см. Банки, II, 892).

Исторический очерк развития банковых учреждений.

Банки в древности. О «банках» в древности можно говорить только как об учреждениях, служивших к облегчению денежного обращения, но еще не являвшихся посредниками торгового кредита в том смысле, как современные банки. Древние учреждения, соответствовавшие нашим банкам, принимали деньги на хранение, производили за счет своих клиентов платежи, но не вправе были располагать доверенными им вкладами, а обязаны были хранить их в неприкосновенности. Подобные учреждения возникали у всех народов, у которых с завершением фазиса чисто меновой торговли являлась звонкая монета.

О банковых учреждениях у древних евреев, персов и индусов мы не имеем сведений. Пятикнижие Моисея, как известно (Исход, XXII, 25; Левит, XXV, 36; Второзаконие, XXIII, 20,21), строго воспрещает процентные сделки, что препятствовало их развитию у древних евреев.

Наоборот, у финикиян, карфагенян и египтян мы находим следы банковых учреждений. Определенные известия дошли до нас о банках в Вавилоне в VIII столетии до Р.X.

Интересные подробности о довольно развитом состоянии банкового дела в древнем Вавилоне можно найти у Э.Ревилу (Revillout) в его «Les obligations en droit Égyptien comparé aux autres droits de l’antiquité» (Пар., 1886, стр. 375 и след.), у Пейзера в его «Keilinschriftliche Aktenstüke» (1889, стр. 101) и в особенности в собраниях Британского Музея, где хранится фамильный архив знаменитого в Вавилоне банкирского дома Небоагиддина Эдисиби.

Любопытно, что вавилонским купцам был даже известен род банкового билета, называвшегося гуду (hudu) и имевшего обращение наравне с золотом.
см.: «Банки», ЭСБЕ, т.  IIa, 1891. —  С. 892.

Eugène Revillout (né le 4 mai 1843 à Besançon, mort le 16 janvier 1913) est un égyptologue français. Il a créé la Revue égyptologique en 1880.

«Les obligations en droit Égyptien comparé aux autres droits de l'antiquité», Ernest Leroux, Paris, 1886 et 1887.