Одному моему израильскому другу, умному, доброму человеку, пришлось провести несколько дней в больнице. Вернувшись домой, он рассказал мне, что один из лучших докторов там был арабом. Мой друг не мог представить себе, что такой знающий, такой приятный, такой внимательный к пациенту-еврею врач мог быть врагом Израиля.
- Ты уверен, что он не жертвует половину своей зарплаты Хамаcу? - как всегда, цинично спросила я.
- Кто знает? - пожал плечами мой друг. - Но он настолько профессионален, настолько… - он помедлил в поисках слова, - хорош, что я не могу поверить, что он может мечтать о разрушении Израиля и уничтожении евреев.
Сын моих американских друзей, умница, первокурсник одного из крупнейших американских университетов, знакомый с моими статьями, представил мне неопровержимое доказательство того, что все, когда-либо написанное мной об исламе и мусульманах - неправда. Он с вызовом сообщил мне, что его сосед по комнате в общежитии - мусульманин.
- Ну, и что? - спросила я.
- Он очень хороший парень, - сказал сын моих друзей.
- Ну, и что? - снова спросила я.
- Действительно, хороший, - сказал он.
До меня стало постепенно доходить.
- Ты хочешь сказать, что мы не можем воевать против хороших людей? - уточнила я.
- А что, можем? - не поверил он.
Ах, какой вопрос. Какой правильный вопрос. Подумать только, насколько легче нам было бы воевать с вампирами или тараканами.
Мы все столько читали о немецких зверствах во время Второй Мировой войны, что вся эта война представляется нам возмездием на эти зверства. Нам кажется, что застрелить немецкого солдата было равнозначно казни преступника, настолько гнусного, что, независимо от снисходительности судей, другой приговор был просто невозможен.
http://www.beseder.co.il/neizbezhnost-genotsida