Дело не только в Маркионе и не столько в Маркионе, сколько в Филоне Александрийском (ок. 25г. до н.э. – 50г. н.э.), в особенности, и в философии стоицизма, которая не без участия сего Филона, в синтезе с платонизмом и аристотелизмом рождала в это время неоплатонизм, а в синтезе с Иудаизмом рождала, в том числе, гностицизм и мистицизм, включая гнозис и мистику иудео-мессианства (христианства), а также и Каббалу. Кстати говоря, философские учителя такого неоплатоника, как Плотин, и такого отца христианской церкви, как Климент Александрийский, были одни и те же лица. Но об этом, даст Бог, скажу в иной раз, а ныне о взаимосвязи учений Павла, Филона Александрийского и гностицизма.
Итак, ГНОСТИЦИ́ЗМ, как принято считать, представляет собою ряд общин и течений, распространенных в 1–2 вв., в т.ч. в христианстве, которые в вероучении своем придерживались основных идеологем мистической философии, основанной на гнозисе (по-гречески «знание») Бога. Эти вероучения были синкретичны, то есть представляли сбою смесь языческих верований и практик с верованиями и мистериями вавилонского, греческого и иудейского происхождения. При этом, как это подчеркивается в материалах Электронной еврейской библиотеки, именно Иудаизм внес важный вклад в систему понятий гностицизма и логику его развития. Ибо именно в Иудаизме в течение всего периода Второго Храма существовали весьма мощные и влиятельные интеллектуальные течения и настроения, близкие духовному миру гностицизма и мистицизма, которые оказали непосредственное влияние на возникновение гностицизма или, по крайней мере, послужили основой некоторых его важнейших идеологем. Эти же самые течения и настроения послужили основой для возникновения Каббалы (буквально «предание», «получение»; термин «каббала» употреблялся в Талмуде для обозначения пророков и писания, то есть всего Танаха, кроме закона = Пятикнижия Моисея (РхШ. 7а), а в послеталмудическую эпоху – Устного Закона, и только в 12 в. он стал употребляться еврейскими мистиками для подчеркивания преемственной связи их учения с эзотерической мудростью прошлого). Одним из древнейших источников Каббалы считается литература мистического характера, сложившаяся в те же самые 1–3 вв. н. э., когда расцвел гностицизм, на основании первой главы книги Бытие и книги пророка Иезикииля, особенно ее первой главы –
ма‘асе брешит и
ма‘асе меркава. Это писание пророка Иезекииля известна в литературе мистицизма под названием
сифрут ха-меркава («литература колесницы»), или
сифрут ха-хехалот («литература чертогов»). Центральной темой
сифрут ха-хехалот являются видения мистиков (
иордей меркава), чья душа вознеслась к престолу Божьей славы (
кавод), визуальные аспекты Б-га, восседающего на небесном престоле. Мистические настроения этого времени нашли отражение также и в некоторых отрывках из Талмуда (самый известный из них — рассказ о четырех мудрецах, вошедших в
пардес — Хаг. 14б) и в так называемой апокалиптической литературе (книга Эноха, четвертая книга Эзры), в которой важную роль играет образ ангела Метатрона. Для мистических произведений Иудаизма этого периода характерны также описания мистического опыта прохождения через различные небеса и чертоги небесных дворцов (
хехалот), охраняемых ангельским воинством, на пути к престолу славы, очистительных и приуготовительных (к мистическим видениям) постов и обрядов.
Как отмечает далее та же Еврейская электронная библиотека (см.:
http://www.eleven.co.il/article/14280 ),
философия Филона Александрийского во многом влияла на становление философии неоплатонизма и, в особенности, христианства. Для христианских авторов творчество Филона Александрийского служило основополагающим образцом синтеза еврейской и греко-римской мысли, а его концепция Логоса легла в основу христианского учения об Иисусе как посреднике между Богом и человеком.
Послания апостола Павла, в первую очередь, его «Послание к евреям», обнаруживают стилистическое и идейное сходство с трудами Филона Александрийского. Особенно глубоко влияние Филона Александрийского на отцов церкви, в первую очередь, Климента Александрийского, Оригена и Амвросия Медиоланского, которые заимствовали многие его идеи и его аллегорический метод библейской экзегезы. 
