В то время как никто не станет отрицать, что много христианских отцов родилось на свет (исключая, разумеется, тех двенадцати выдуманных римских епископов, которые вообще никогда не рождались), каждый человек, кто потрудится прочесть труды платоников старой Академии, которые были теургами до Ямвлиха, - узнает в них источник христианской демонологии, так же как и ангелологии, аллегорическое значение которой было полностью искажено этими отцами.
Затем, вряд ли можно согласиться, что вышеупомянутые отцы когда-либо сияли, за исключением, может быть, в блеске их чрезвычайного невежества. Достопочтимый д-р
Шакфорд, потративший лучшую часть своей жизни на попытки примирить их противоречия и нелепости, в конечном счете был вынужден в отчаянии отказаться от всей этой затеи. Невежество последователей Платона должно, действительно, показаться редким и поразительным по сравнению с неизмеримой глубиной Августина, "гиганта мысли и эрудиции", отвергавшего шарообразность Земли - ибо, если это так, то это не позволило бы жителям противоположного полушария увидеть Синьоры Христа, когда тот спускался бы с небес во время второго пришествия; или с глубиною Лактанция, который с благочестивым ужасом отвергает такую же теорию Плиния на том замечательном основании, что тогда деревьям по ту сторону Земли пришлось бы расти верхушками вниз, и людям пришлось бы ходить головами вниз; или с глубиною Козьмы Индикоплюста, чья ортодоксальная система географии забальзамирована в его "Христианской топографии"; или, наконец, с глубиною Бeды, уверявшего мир, что небеса "охлаждаются ледяной водой, чтобы не загореться", - это, должно быть, особая милость Провидения, чтобы предотвратить воспламенение небес от сияния их учености!
Как бы то ни было, эти сияющие отцы несомненно заимствовали свои понятия о "духах тьмы" от еврейских каббалистов и языческих теургов с тою, однако, разницей, что они исказили и превзошли по нелепости все, что когда-либо создала самая дикая фантазия индусской, греческой и римской черни. Нет ни одной концепции дэва в персидском
пандемониуме даже наполовину столь несообразной, как инкуб де Мюссе, переделанный с Августина. Тифон, символически изображаемый как осел покажется философом по сравнению с дьяволом, которого нормандский крестьянин поймал в замочной скважине; и это определенно не Ахриман и не индусский Вритра, которые стали бы убегать в ярости и панике, когда к ним обратился бы местный Лютер со словами "Святой Сатана"!
Дьявол есть гений-покровитель богословского христианства. Настолько "святым и почитаемым является его имя" по современным понятиям, что считается неблаговоспитанностью его произнесение - разве только иногда с церковной кафедры. Точно так же в древние времена было незаконно произносить священные имена
или пользоваться языком мистерий, за исключением священных монастырей.