В этом доме мы с Журавским — не первые поляки. Здесь уже побывали и режиссер Марцель Лозинский, и писатель Марек Новаковский. И всякий раз жена Закирова, инвалид II группы, сердечни-ца, в страхе застывала за дверью.
А 11 апреля президент Польской Республики получил от президента СССР документы, подтверждающие советское преступление в Катынском лесу.
— Несколько лет назад, — говорит Закиров, — я, работая тут, понял: что-то нечисто с этой Каты-нью. Ведь если где-то стоит дом отдыха КГБ, то, наверно, не для того, чтобы там копали. Прошлым летом я начал работать в комиссии по реабилитации советских граждан Смоленской области. Стал говорить со здешними пенсионерами. И они сказали, что поляков наши расстреливали. Один сказал, другой... — говорили о том времени, когда сами работали в НКВД.
К примеру, Иван Титков. Сейчас ему 83 года. Тогда он был шофером у девяти начальников Смоленского УНКВД. Я даже взял у него письменное подтверждение, что в Катыни расстреливали. Да, о том, что расстреливали, говорилось, но стреляли-то будто бы немцы! Титков написал, что в Катыни расстреливали наши, но — советских граждан. О поляках он сперва говорить боялся. Наконец подтвердил, что
Новая Польша №12/2000 41
и поляков тоже расстреливали. На его глазах их привозили вагонами и выгружали в Катыни. И больше никто их не видел. Это было в 1940 году.
Принес я эту бумагу генералу Шиверских, начальнику в Смоленске. Есть Горбачев, гласность есть, реабилитация, ну я, дурак, поверив в это, пошел. Бумагу у меня чуть из рук не вырвали. Глаза квадрат-ные, паника, испуг. Дальнейшие поиски запретили. Меня это взбесило. Наверху гласность, а внизу — все по швам трещит... И чем дальше от Москвы, тем больше. Я продолжал искать. Нашел пенсионеров: Ивана Ноздрева и Кирилла Бороденкова. Оба смоленские. Именно Бороденков и проболтался, назвал несколько имен тех, кто расстреливал поляков. Большинства, кажется, уже нет в живых. Бороденков даже написал мне эти имена, но потом перетрусил: когда журналист пришел — он выгнал его из дому. Страх хватает за горло. Еще с 37-го года страх... Вот и Бороденков, сам видел расстрелыциков, а сегодня твердит: ничего не знаю. И хотя был одним из исполнителей, сегодня говорит: я не стрелял.