ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ ИНЕТА

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

3. Проходили годы, смеркалось, первенец Изверга вырос, стал сильным, красивым юношей, как Киану Ривз. Как-то раз утром он пошёл в горы на охоту, а когда возвращался, услышал, подходя к дому, тихое пение. Он поднял голову и увидел в самом верхнем окошке красивую девушку с золотисто-рыжими волосами.
- Прекрасная девушка, кто ты? - спросил он, и в душе его сразу вспыхнула любовь к ней.
- Я младшая дочь великана, Морфеуса - ответила она, - и часто на тебя любовалась, когда ты проходил по дому моего отца или раздевался, готовясь лечь поспать. Я очень зоркая девушка.
Младший Извергъ, недолго думая, признался ей в любви, и дочь великана ответила, что для нее нет большей радости, чем стать его женой. Поэтому два юных создания тут же сплелись телами в страстном порыве.
- Но слушай внимательно, что я тебе скажу. От этого зависит наше будущее счастье, - молвила она, после бурной близости, уютно устроившись на широкой груди Изверга. - Завтра отец предложит тебе жениться на одной из моих двух старших сестер. А ты откажись и скажи, что хочешь жениться на его младшей дочери. Отец разгневается, но я дело улажу, и всё будет хорошо.
И, правда, на другой же день великан позвал извергова сына и предложил ему выбрать себе в жены одну из его двух старших дочерей.
- Синяя или красная – сформулировал выбор великан Морфеус.
Но извергов отпрыск не забыл наказа красавицы и дерзко ответил великану:
- Я хочу жениться на твоей младшей дочери. Я покажу ей мир без тебя.
Великан страшно разгневался - ведь младшая дочь была его самым дорогим сокровищем, и он прочил ее за могущественного агента Смита, что правил захваченной им матрицей. И он сразу придумал, как отомстить младшему Извергу за столь наглую просьбу.
- Многого ты просишь, сынок, - сказал он и хитро ухмыльнулся в свою рыжую бороду. - Такое сокровище, как моя младшая дочь, даром не получишь. Если хочешь на ней жениться, сперва сделай три дела, какие я тебе поручу. А не сумеешь, потеряешь не только мою дочь, но и жизнь свою. Ну, что скажешь? Согласен ты рискнуть жизнью ради своей прихоти?
- Охотно, - ответил принц. - Ведь без этой прихоти, как ты говоришь, жизнь моя будет всё равно, что потухший очаг.
- За язык тебя никто не тянул – усмехнулся Морфеус, загадочно добавил, - теперь следуй за белым кроликом.
На другой день великан ушёл на охоту, а перед уходом задал извергову первенцу первую задачу - велел ему вычистить громадный хлев во дворе. В этом хлеву стояло сто коров, и его не чистили семь лет.
- Я вернусь вечером, - сказал великан. - К тому времени хлев у тебя должен быть таким чистым, что покати по нему золотое яблоко - из конца в конец прокатится, ни за что не зацепится. А не вычистишь, уж я попью твоей кровушки! Блябудунах.
Младший Извергъ выслушал эти слова, и сердце у него упало. Однако наутро он встал рано, пошел в хлев и принялся за работу, хоть и видел, что её не закончить. Но как только великан вышел из дому и скрылся за горами, младшая его дочь прибежала к любимому и стала его утешать.
- Не горюй! – говорит она, целуя его. - Я же тебе сказала, что всё будет хорошо. И не тревожься! Приляг вон там за дверью, под тенистым деревом и спи себе.
Принц послушался. Лёг под тенистым деревом и, хоть и был неспокоен, крепко заснул. Проснулся он уже в сумерках. Посмотрел - девушки и след простыл, но хлев был вычищен, да так хорошо, что покати по нему золотое яблоко - и оно из конца в конец прокатится, ни за что не зацепится.

прдлжн слдт

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

4. Немного погодя великан вернулся, увидел, что наглый юнец выполнил первое его поручение, и в досаде нахмурил свои рыжие лохматые брови.
- Как тебе это удалось, не знаю. Наверно проделки матрицы, - пробурчал Морфеус, - Но раз дело сделано, придётся мне задать тебе вторую задачу.
И он приказал юному Извергу:
- Завтра покрой этот хлев кровлей из птичьих перьев. Все они должны быть разных цветов - так, чтобы даже двух одинаковых не было. На это уйдет тысяча тысяч разных птиц. А не сумеешь, я, как вернусь, вволю попью твоей кровушки. Ужоснах.
Наутро солнце взошло рано, а извергов сын ещё раньше взял лук и стрелы и отправился на торфяные болота, чтобы настрелять птиц и набрать перьев для кровли, но он не надеялся наудачу. Да ему и не повезло - к полудню он подстрелил только двух чёрных квачей, но перья у них были одинакового зелёного цвета. И вдруг к нему подошла младшая дочь великана, страстно поцеловала и говорит:
- Не горюй! Я же тебе говорила, что всё будет хорошо. И не тревожься. Приляг вон там, на душистый вереск и спи себе.
Младший Извергъ послушался, хоть и подумал, что как проснётся он, так ему и конец придёт. Он лег на вереск и заснул крепким сном. Когда он проснулся, сумерки уже спускались на болото, а великановой дочери и след простыл. Тогда принц вернулся домой с двумя подстреленными квачами и прямо диву дался, увидев, что хлев уже покрыт кровлей из птичьих перьев. Тысяча тысяч разных перьев сверкали там, отливая всеми цветами радуги. Тысяча тысяч разных птиц ушло на эту кровлю.
А вскоре и великан увидел, что и второе его поручение выполнено, и разгневался пуще прежнего.
- Как ты сделал это, не знаю, в матрице всякое бывает, - прохрипел он. - Но раз уж дело сделано, придётся задать тебе третью задачу. Завтра принеси мне к обеду пять квачиных яиц, что лежат в гнезде на верхушке ели у озера. Принесёшь, я в тот же вечер задам пышный свадебный пир. Таинах.
Наутро юный Извергъ пошёл к озеру, когда предрассветный туман ещё клубился над водой в так музыке Гилана. Ель была такая могучая, что верхние ее ветви упирались в облака. Высоко-высоко на этих ветвях виднелся маленький комочек - квачинное гнездо. От земли до нижних ветвей ели, было, футов пятьсот.
Как ни старался извергов сын забраться на дерево по стволу - не смог. Только выбился из сил да ободрал себе руки о шершавую кору. А из гнезда неслись матологические песни квачей и их шутки над дерзким юнцом:
- Здрасьтенафиг! – кричали матологи сыну Изверга, - что, проклятый докторишко, слабо к нам залезть? Бахыт-компоту сначала попей, алагдаг неумытый. А потом и вовсе объявили минуту молчания, чавкая в гнезде пожираемыми деликатесами.
В полдень извергов сын всё еще стоял на земле под деревом и в отчаянии глядел на свои окровавленные ладони, как вдруг к нему подбежала младшая дочь великана. Но на этот раз она не велела принцу ложиться спать.
Она один за другим обломала свои пальчики и понатыкала их в щели на стволе дерева, так, чтобы принцу было, за что ухватиться руками и на что ступить ногой. И вот принц начал карабкаться на ель - быстро, как только мог. Наконец добрался до самой верхушки и стал на тонкий гибкий сук. А сук прогнулся под его тяжестью - вот-вот переломится. Но принц уже протянул руку к квачиному гнезду.
- Ох, скорей, скорей! - крикнула ему снизу дочь великана. - Отец домой идет! Его дыхание мне спину жжёт.
Юный Изверг быстро схватил гнездо и поспешил спуститься на землю с пятью квачиными яйцами, целыми и невредимыми. По дороге он вынимал из щелей пальчики девушки, но так торопился, что позабыл на верхушке дерева мизинчик с ее левой руки.
- Ну, теперь скорей снеси яйца моему отцу, - сказала дочь великана. - И нынче же вечером я стану твоей женой, если только ты сумеешь узнать меня. Отец прикажет мне и сёстрам одеться одинаково и закрыть лицо плотными покрывалами. И вот когда свадебный пир кончится, отец скажет тебе: "Ступай к своей жене, королевский сын!" А ты выбери из нас троих ту, что без мизинчика на левой руке.

прдлжн слдт

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

5. Извергов первенец обрадовался, что все три дела уже сделаны, и поспешил отнести великану пять квачиных яиц. Увидел их великан и пришёл в страшную ярость, но постарался её скрыть и велел готовиться к пышному свадебному пиру. А принцу сказал:
- Нынче вечером получишь, чего желал, наглая рожа. Если только... - и он хитро ухмыльнулся в свою рыжую бороду, - если только ты узнаешь свою невесту. Таинах.
И вот когда в зале отпировали и блюда с мясом были опорожнены, а сосуды, полные эля, осушены, великан повёл юного изверга в небольшую комнату, где их ждали все три великановы дочери. Они были одеты совершенно одинаково в длинные платья из белоснежной шерстяной ткани, а лица их были закрыты плотными покрывалами, так что рассмотреть их было невозможно.
- Анунах, извергов сын, теперь подойди к своей жене, - сказал великан.
Младший Извергъ подошёл к трём девушкам и, не колеблясь, стал рядом с той, у которой не было мизинца на левой руке. Тут великан увидел, что все его козни не привели ни к чему - принц добился-таки его младшей дочери. И великан так разгневался, как ещё никогда не гневался, но пока что делать было нечего. Пришлось ему позволить молодым удалиться в брачный покой.
Как только жених и дочь великана остались одни, она сказала:
- Смотри не засни, а не то погибнешь! Надо нам бежать, пока отец тебя не убил.
И вот она взяла яблоко и разрезала его на девять ломтиков. Два ломтика она положила в изголовье кровати, два - в ногах. Потом вывела сына Изверга из дома и положила два ломтика яблока у первой двери и два у второй. Последний ломтик она оставила за воротами, что вели во двор. Затем молодые пошли в гараж, сели в самую скоростную тачиллу и помчались прочь на крыльях ветра.
А великан думал, что молодые всё ещё забавляются в брачном покое. Немного погодя он крикнул им:
- Вы спите?
И два ломтика яблока, что лежали в изголовье кровати, ответили:
- Нет ещё!
Великану не терпелось, чтобы молодые поскорее заснули, - тогда он пошёл бы в их спальню и убил бы сына Изверга. И вот он опять крикнул:
- Вы спите?
И два ломтика в ногах кровати ответили:
- Нет ещё!
- Сколько можно трахаться? – пробурчал великан Морфеус,- а дочька-то ненасытная до секса, вся в мать, - вздохнул половой гигант.
В третий раз великану ответили те два ломтика, что лежали у первой двери, а в четвёртый раз - те, что лежали у второй. Тут великан заподозрил неладное и нахмурился.
- Не может извергов сын так долго заниматься любовью. Должно быть, он сбежать хочет, а до этого затрахать мою доченьку до одурения, - подумал он.
Наконец он в пятый раз спросил:
- Вы спите? - и ломтик яблока, что остался за воротами, ответил:
- Нет ещё! - но голосок у него был такой тихий, что великан сразу обо всем догадался. Он вскочил на ноги и заревел:
- Вы сбежали?
Тут он ринулся вон из дома, в страшном гневе на дочь за то, что она его обманула, и погнался за беглецами. А те всё летели вперед на мощной тачилле.

прдлжн слдт

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

6. Наутро, чуть забрезжило, дочь великана сказала мужу:
- Слышишь, как земля дрожит? Это отец нас нагоняет - его дыхание мне спину жжёт.
- Ужоснах! Что же нам делать? - вскричал извергов сын. - Как нам от него спастись?
- Сунь руку в бардачок тачиллы, - сказала дочь великана, - и что найдёшь там, то брось назад, да так, чтобы это упало поперек дороги отцу.
Юный Извергъ сунул руку в бардачок и вынул оттуда сучок с колючками. Он бросил сучок назад через плечо, и на дороге выросли и разрослись на двадцать миль заросли терновника, такие густые, что даже маленький зверёк выхухоль и тот не мог бы пробраться сквозь эту непроходимую чащу.
Как увидел великан преграду на своём пути, выругался страшным ругательством «ващеубилбынах».
- Всё равно нагоню! - рычал он и быстро повернул домой, чтобы взять свой острый топор и секатор, каким сучья обрезают.
Вскоре он вернулся и быстро прорубил себе дорогу в чаще. И вот в полдень, когда солнце высоко стояло на небе, дочь великана снова крикнула мужу:
- Отец нагоняет! Его дыхание мне спину жжёт!
И она опять велела принцу сунуть руку в бардачок и потом бросить на дорогу то, что он оттуда вынет. На сей раз, муж дочери великана вынул обломок серого камня и бросил его назад через плечо. И как только камешек упал на дорогу, позади беглецов выросли отвесные скалы и загромоздили равнину на двадцать миль в длину и двадцать в ширину.
Великан увидел перед собой эти неприступные горы и заревел:
- Меня не остановишь! Все равно нагоню! Всё будет пучком.
Он бегом бросился назад, и земля тряслась под его ногами. А как прибежал домой, схватил свой толстенный лом и громадную кирку. Уже темнело, когда он, наконец, пробил себе дорогу в скалах. Но вот взошла луна, и дочь великана крикнула мужу в третий раз:
- Отец нагоняет! Его дыхание мне спину жжёт!
Юный Извергъ не стал дожидаться её приказаний - сам в третий раз сунул руку в бардачок и вытащил маленький пузырёк с водкой. И едва он бросил его назад через плечо, бездонное озеро водки в двадцать миль длиной и двадцать шириной разлилось позади беглецов. А великан гнался за ними до того быстро, что не смог остановиться, когда озеро вдруг разлилось у его ног. Полетел вниз головой прямо в тёмную водку и нахлебался её по самое не балуй. Вылез он в дупель бухой на берег и пошёл неведомо куда, горланя любимую песню кыберпортезаунов «Проснись, мой Нео. Матрица проглотила тебя». И ни дочь его, ни её муж и никто другой на свете никогда уже больше его не видели. Матрица проглотила Морфеуса.
Луна поднялась высоко и осветила всё вокруг. И тут юный Извергъ вдруг узнал свои родные места.
- Гляди! Мы подъезжаем к моему отчему дому! - сказал он молодой жене. - Вот те самые поля, где я играл ребенком.
И он возрадовался великой радостью, что наконец-то вернулся на родину. Немного погодя они подъехали к старому каменному колодцу и спешились, чтобы немного отдохнуть и заняться любовью. Когда же муж иссяк и собрался ехать домой, дочь великана сказала:
- Лучше поезжай к отцу один и подготовь его к моему приходу. А я подожду тебя здесь.
Юный Извергъ согласился, и когда он вскочил в тачку, жена стала ему наказывать:
- Милый мой, не позволяй никому - ни человеку, ни зверю - дотронуться до тебя губами, пока ты далеко от меня. А если позволишь, найдет на тебя помрачение, и ты навсегда меня позабудешь.
- Да разве могу я позабыть! - возразил Извергъ-сын, но всё-таки обещал выполнить наказ жены.


прдлжн слдт

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

7. Он уехал и вскоре подъехал к своему богатому отчему дому, что стоял в красивой зелёной лощине. И хотя извергову сыну было только семь лет, когда за ним пришёл великан, он сразу вспомнил и эти высокие башенки, и пышные цветники, и зелёные сады, что окружали замок. Он оставил во дворе свою тачиллу и вошел в огромный зал. Родители его сидели за главным столом, и когда увидели перед собой красивого стройного юношу, узнали в нём своего сына. Они бросились его обнимать, но принц помнил наказ жены и отстранился, когда родители попытались поцеловать его в щеку.
Ему очень хотелось поскорее вернуться за женой, и он сразу же принялся рассказывать родителям про все, что с ним приключилось. Но вдруг зашуршал камыш, которым был устлан пол, и стройная борзая собака с радостным лаем выскочила из-под стола. Это была собака принца, и с ней он играл, когда она была маленьким щенком.
Собака бросилась к сыну и ткнулась мордой прямо ему в губы, а он не успел ей помешать. И вот горе! Принц сразу же забыл дочь великана. Отец стал было просить сына продолжать рассказ.
- Ты начал говорить нам про одну прекрасную девушку, сын мой, - молвил Извергъ.
Но отпрыск даже не понял отца, - только посмотрел на него и сказал:
- Про какую девушку? Никакой девушки я не встречал, отец мой.
- Как же так? – удивился Извергъ-отец, - ты только, что говорил, что вчера женился на ней.
- Истина заключается в том, что никакой девушки нет – холодно отрезал Извергъ-сын.
Между тем дочь великана ждала его там, где он с нею расстался, - у старого каменного колодца. Время шло, а юный Извергъ всё не возвращался, и она поняла, что случилось то, чего она так боялась: он её позабыл.
Поблизости не было никакого человеческого жилья, и дочь великана влезла на дерево, что росло у колодца. Она опасалась, как бы на нее не напали волки, и решила там подождать, пока кто-нибудь не подойдёт. Не успела она усесться на суку с развилиной, как послышались чьи-то шаги, и к колодцу подошла старая женщина с ведром в руке. Это была жена сапожника, что жил неподалеку, и он послал её по воду. Старуха наклонилась над колодцем, чтобы опустить в него ведро, и вдруг отшатнулась, словно в испуге, она увидела, что в воде отражается прекрасное женское лицо. Это было лицо великановой дочери, но жена сапожника была придурковата и подумала, что это её собственное лицо отразилось в воде.
- Ох, да какая же я красавица! - вскричала она и погладила свои морщинистые щеки. - Да разве пристало таким красоткам, как я, носить воду для какого-то неуклюжего старого мужлана-сапожника!
Она бросила свое ведро и ушла домой. А бедный сапожник прямо диву дался, когда его жена вернулась домой без ведра, да еще прихорашиваться стала. Он пожал плечами и сам пошёл по воду, а когда подошел к колодцу, дочь великана окликнула его с дерева и спросила, нельзя ли ей где-нибудь переночевать. Сапожник, как только увидел её прекрасное лицо, сразу догадался, что это её отражение старуха приняла за своё.
Он пригласил красавицу переночевать в его доме и отвел её туда. Тут жена сапожника уразумела, что ошиблась, и сама над собой посмеялась. Старики уговорили гостью пожить у них, пока она сама не решит, куда ей идти. А дочь великана все это время обдумывала, как ей вернуть мужа.

прдлжн слдт

[to]

ИЗВЕРГЪ И ДОЧЬ ВЕЛИКАНА
Шотландская псевдонародная сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

8. Как-то раз старый сапожник пришёл домой в большом волнении.
- В замке Изверга скоро будут играть свадьбу, - сказал он. - И мне заказали обувь для жениха и всех домочадцев.
Дочь великана спросила его, кто женится, и сапожник ответил:
- Сам молодой Извергъ женится на дочери какого-то богатого агента Смита.
С того дня по всей округе только и разговоров было, что о пышной свадьбе в изверговском замке. И когда настал день свадьбы, дочь великана, наконец, придумала, что ей делать.
Перед самым венчанием Извергъ задал пир на весь мир. Пригласили всех, кто жил в окрестностях замка. На пир пошёл и сапожник с женой. Пошла с ними и дочь великана. Их усадили за один из тех длинных столов, что были накрыты в большом зале, и они стали пить и есть досыта и веселиться всласть. Многие гости заметили дочь великана. Они говорили между собой про её красоту и спрашивали, кто она такая. Юный Извергъ сидел с невестой и всей родней за главным столом, и он тоже заметил красавицу с золотисто-рыжими волосами. Тут что-то промелькнуло у него в голове, но сразу же позабылось. И вот когда веселье было в самом разгаре, Извергъ предложил гостям выпить за здоровье и счастье его сына. Все гости поднялись и пожелали счастья прекрасному юному Извергу.
Дочь великана тоже подняла кубок, чтобы выпить за счастье своего мужа, но ещё не успела поднести его к губам, как вдруг в кубке вспыхнуло и взвилось яркое пламя. Все в огромном зале примолкли, когда увидели это чудо - огненную воду, о которой много писали в прессе. Но вот из пламени вылетели два голубя. У первого голубя крылья светились золотым светом и грудка была, как расплавленное золото. У другого голубя перья сияли, словно кованое серебро. Обе птицы вместе сделали круг в воздухе и опустились на главный стол прямо против юного Изверга. Он глядел на них и дивился. И тут голуби заговорили с ним человеческим голосом.
- Ой, вей,  Извергъ-сын, - сказал золотой голубь, - ты таки помнишь, кто вычистил хлев во дворе великана и кто рассеял твою тревогу?
- Ой, вей, Извергъ-сын Изверга, - сказал серебряный голубь, - или ты таки забыл, как тот хлев покрывали кровлей из перьев тысяч птиц?
А потом они заговорили вместе:
- Ой, вей, Извергъ-сын, или ты таки не помнишь, как для тебя добыли квачинные яйца, что лежали в гнезде на верхушке ели у озера? Когда ты доставал их, твоя верная возлюбленная потеряла свой мизинчик, и нет у неё этого мизинчика до сих пор.
Тут Извергъ-сын вскочил и схватился за голову. Он вспомнил, какие задачи задавал ему великан и кто выполнял эти задачи. Вспомнил он и прекрасную девушку, что стала его женой. И вот он оглядел все длинные столы в зале и встретился глазами с дочерью великана. С криком радости он подбежал к ней и взял её за руку. Так, наконец, к ним вернулось счастье.
Свадебные гости пировали много дней, и если ещё не кончили, значит, и сейчас пируют.

кнц

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

1. Жили старик со старухой. Древние они были, на двоих им аж полтинник годочков было. Жили-горевали, с анаши на мухоморы перебивались. С весны до осени беду бедовали: грибами кормились и траву курили.
Как-то раздобыл старик лукошко конопли и говорит:
- Все люди сеют да пашут, посеем и мы - будет у нас осенью своя марихуана.
Посеяли. Уродилась конопля на славу. Старик со старухой не нарадуются, ходят каждый день, коноплёй любуются: конопля стеной стоит, резными листиками шепчет «закури меня». Соседи завидуют:
- Эдакого урожая век не видано! Во, повезло, теперь ганжубаса наделают.
Приспело время коноплю убирать. Старик серпы наточил:
- Завтра, старуха, пойдём коноплю косить!
В ту пору поднялся сильный ветер, налетела чёрная туча и выпал на старикову делянку крупный град. Тем градом выбило всю коноплю, ни одного целого кустика не осталось.
Закручинился старик, голову повесил, а старуха ругается:
- Ужоснах! Всю жизнь я с тобой, с бесталанным нариком, горе горевала. Ни в чём тебе фарта нет. В кой-то веки разжились семенами да вырастили коноплю - и тут лихо пристигло, стряслась беда. На иных полосах ни одного листа не попортило, а у нас и кустика не осталось.
Утешает старик:
- Подлянка выпала, старуха, не горюй, слезами да руганью убытков не воротишь. Тучу ветер пригнал, станем управу искать - пусть ветер и убытки возместит.
Ещё пуще старуха заругалась:
- Базарило. Совсем ума лишился, мелешь языком, словно торкнутый, гнилым базаром понтуешь, чего слыхом не слыхано. Ищи-ка теперь ветра в поле!
А старик своё твердит:
- Пойду с ветра спрашивать: ветер виноват - ветер и в ответе.
Обулся, оделся, задвинулся и тронулся в путь-дорогу.
Шёл он, долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли и добрался до высокой горы. Возле горы стоит большая хаза. В хазе четыре крыльца: одно выходит на восход солнца, другое - на полдень, третье - на запад, а четвёртое крыльцо - на полночь.
В ту пору загремели вёдра, спустилась по воду к реке старуха, старая-престарая - чуть только на ногах держится, лет тридцати, а то и того меньше. Нагнулась, зачерпнуть воды, да так эротично, что старика, как молнией по дыне шарахнуло.
Поздоровался старик:
- Здра, центровая рыбинка! Дай-ка мать подсоблю тебе воду донести.
- Здра, жиган! Спасибо на приветливом слове. Проходи в хазу, отдохни с дороги, а с вёдрами я и сама управлюсь: я ещё могутная. Живу без мужика, всё сама делаю.
Поднялись на крыльцо, вошли в избу. Старуха стол накрыла, гостя накормила, напоила, на кровать повалила, вдоволь натешилась, а потом и стала выспрашивать:
- Куда, жистинка, идёшь, куда путь держишь? По своей ли воле к нам попал или неволя-нужда привела?
- Ай, креведко, не знаешь ты моей беды. Вырастили мы со старухой коноплю, да пригнал ветер тучу с градом, и выбило всё начисто - кустика не осталось. Нечем нам жить, хоть ложись да помирай. И вот пошёл я по белу свету управы на ветер искать.
- Абанамат, коли так - дело поправимое. Я ведь мать всех четырёх ветров, и сыновья из моей воли не вышли. По всему видать, обидел тебя озорник Полуночник, мой меньшой сын, горазд он на такие дела. Повремени немного: воротятся сыновья домой, заставлю виноватого тебе убытки воротить. А пока ты приласкай меня одинокую, да прожарь мужской лаской.

прдлжн слдт

[Маргарита]

Не надо ТОшу обижать, он хороший.)))
Пусть пишет. Хотя мне больше нравятся его картины.
Давно не радовал.

[Маргарита]

кстати а где вы говорите его картины можно посмотреть?

Да здесь же, полистайте назад странички, если не удалил. Но он, вроде, не такой.

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

2. Через малое время послышался шум с восточной стороны, распахнулись двери с восточного крыльца - прилетел Восточный ветер. Вслед за тем пахнуло теплом с полуденной стороны - и слетел в избу с полуденного крыльца ласковый Полуденный ветер. И в ту же минуту из тех дверей, что на закат солнца выходят, явился Западный ветер. Как вдруг загремело, зашумело кругом, изба заходила ходуном - и с хохотом да с присвистом ворвался в избу с полуночной стороны Полуночник-ветер.
- Ржунимагу, задал я сегодня страху судам на море! Наигрался, натешился, есть хочу!
Старуха тем временем на стол накрыла, накормила, напоила сыновей и говорит:
- Далпайопы, кто из вас, сынки, недавно беду накосячил?
Позвала старика:
- Ступай сюда жиган, говори, не бойся ничего!
Старик спустился с печи и рассказал всё, как дело было. Присмирел Полуночник, голову опустил.
- Абанамат, ты, Полуночник, пролил слезу,- сказала центровая,- тебе и ответ держать.
- Ёперный театр, мама, - Полуночник головой тряхнул, - всё дело поправится! А ты, жиган, смел да напорист - эдаких я люблю. Коли не побоялся на меня управу искать да всю правду в лицо сказать, будь мне братком, а о потере не печалься.
Достал из-за пазухи свёрток, подал старику:
- Вот тебе скатерть-самобранка - всегда будешь сыт. Только скажи: “Попить, поесть!” - разверни скатерть - и ешь, пей, чего только душа пожелает. Только, чур, уговор: пойдёшь домой – в шалман не заходи, таинах.
Старик поблагодарил своего названого братка да красавицу старуху, мать четырёх ветров за ласковый приём, за угощение, за любовь,  да за подарок и отправился в обратный путь.
Шёл, шёл, шёл и так крепко притомился, совсем из сил выбился, сам думает:
“Придётся переночевать, сегодня домой всё равно не попасть. Чего это Полуночник не велел мне в шалман заходить? Ведь не в поле мне ночевать! Не буду я тальянку ломать. Хлеб свой - хоть у попа стой”.
И зашёл на постоялый двор. Сел у стола, отдыхает, хозяин спрашивает:
- Может, поужинать собрать? Заказывай!
- Ничего мне покупного не надо, всё у меня своё есть.
С теми словами достал из-за пазухи скатерть, развернул и говорит:
- Попить, поесть!
Батюшки-светы, откуда что взялось: наставились кушанья разные, меда душистые, закуски, заедки всякие - стол ломится! Пей, ешь - душа мера!
Хозяин остолбенел, глядит во все глаза, слова вымолвить не может. Эдакого дива век не видал.
И старик рад-радёхонек:
- Будет теперь нам со старухой чего пить, есть, будет, чем и добрых людей употчевать.
И на радости зовёт хозяина:
- Садись со мной ужинать и своих всех, кто у тебя есть, зови - угощенья на всех достанет.
Хозяин кликнул трясогузку да скорпионов, и подсели все к старику за стол. Сидят, угощаются.
Тут хозяину и запала дума:
«Вот бы эта скатерть мне пригодилась! Надо будет поработать на малину и этого Ермолая кинуть».
После ужина старик повалился на шконку кочумарить и крепко уснул. Хозяин подменил скатерть-самобранку точь-в-точь такой же по виду простой скатертью.
На другое утро старик пробудился ни свет, ни заря и скорым-скоро пошёл домой.
Старуха встретила его бранью:
- Где тебя бабай только леший носит? Дома ни грибов, ни конопли, ни полена дров нету, а ему и горя мало!
- Молчи, ежовая маруха! Садись за стол, угощайся, чего только твоя душа пожелает, пей, ешь вволю!
Усадил старуху за стол, гордо развернул скатерть:
- Попить, поесть! Что такое? Голый вассер...
Старик ещё раз скатерть тряхнул, развернул, рукой прихлопнул:
- Попить, поесть!
Опять ничего.
Старуха не вытерпела, вскочила, схватила сковородник:
- Ох, ты, ушлёпок, шутки шутить да насмехаться вздумал! - И раз, раз сковородником: - На вот, тебе, наркоман постылый! Ващеубилабынах.
Насилу вырвался старик из избы - да наутёк.
Остановился за околицей:
- Вилы. Тут что-нибудь да не так. Видно, Полуночник обманул меня. Ну, да не на того напал! Теперь мне дорога знакомая.
И пошёл к матери четырёх ветров.

прдлжн слдт

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

3. Много ли, мало ли, долго ли, коротко ли шёл и пришёл к высокой горе, к большой хазе с четырьмя крыльцами. Вечером дело было. Как раз братья-ветры со всех четырёх сторон домой торопились. Подхватили гостя и снесли в хазу.
Поздоровался старик с матерью четырёх ветров да с братьями-ветрами и говорит Полуночнику:
- Не по-пацански ты, названый браток, поступаешь. Не по понятиям. Твоя скатерть-самобранка всего один раз меня накормила, напоила, да на том дело и кончилось. Гоже ли такое кидалово?
- Не гони ветошный, - говорит Полуночник. - Заходил ты в шалман?
- Заходил.
- Ну, вот накосячил, сам себя во всём и вини, коли меня не послушался. - Достал кошелёк из-за пазухи. - Возьми этот лопатник и ступай. Никогда у тебя ни в чём нужды не будет. Что понадобится, потряси кошелёк - и сколько надо тити-мити, столько и натрясёшь. Да смотри ветошный, помни моё слово: в шалман не заходи.
Гостя накормили, напоили, и отправился он домой. Скоро сказка сказывается, а ещё того пуще старик домой торопится.
Шёл да шёл и дошёл до того самого постоялого двора, где раньше останавливался.
“Совсем я отощал, топка урчит, да и ласты больше не гнутся, всё равно до дому сегодня не дойти. Зайду, переночую”.
Зашёл, поздоровался. Хозяин постоялого двора узнал старика, ласково поздоровался, встретил, как родного:
- Садись, отдыхай, добрый человек. Коли не побрезгуешь нашим угощением, заказывай попить-поесть с дороги.
“Дай попробую, чем меня наградил Полуночник!”
Велел подать ужин, да и зовёт:
- Садись, хозяин, и своих всех зови, да что есть у тебя в печи, всё на стол мечи! За всё рассчитаюсь, в убытке не останешься.
Хозяин засуетился, наносил разных кушаний да всяких напитков, позвал трясогузку да скорпионов, и все стали угощаться. Пьют, едят, а хозяину не терпится узнать, какая у старика диковинка есть. Всё новых и новых кушаньев требует, а чем станет рассчитываться?
Терпел, терпел и говорит:
- Ну, добрый человек, спасибо за угощенье, пора отдыхать. Завтра ведь рано, чай, пойдёшь - рассчитаемся за всё сегодня.
Старик достал из-за пазухи кошелёк-самотряс. Тряхнул раз, другой - и посыпалось серебро да золото. Натряс, насыпал полное блюдо денег.
- Бери, хозяин, всё твоё - у меня этого добра хватит!
А сиделец уставился на старика, сидит, молчит. Потом схватил блюдо и ну деньги руками перебирать: деньги правильные, золото да серебро настоящее.
- Вот это диковина! Лавэ настоящее – восхитился главарь хоровода и подумал - надо поработать на малину.
Повалился гость кочумарить и уснул крепким непробудным сном. Спит, беды над собой не чует, а беда-невзгода тут как тут. Разыскал хозяин постоялого двора такой же лопатник и взял на бугай стариков кошелёк-самотряс. Поутру рано вскочил старик и пошёл домой.
Дома только успел через порог переступить, выхватил из-за пазухи кошелёк, показывает:
- Не бранись, рыбинка, на этот раз без понтов. Подай скорее лукошко, лавэ натрясу, и ступай на базар, покупай чего надо.
Поглядела старуха недоверчиво. Принесла лукошко, ждёт, чего будет?
Тряхнул старик кошельком раз и другой, выпала старая медная пуговица - и больше ничего нет. Снова стал трясти кошелёк. Тряс, тряс - всё без толку.
Тут старуха давай старика потчевать тем, что под рукой было. Бьёт, а сама плачет, бранится:
- Поехал на небо тайгой, пустозвон, базарило, загубил меня наркоман, горемычную! Всю жизнь с тобой промаялась, хорошего дня не видала, а на старости лет и совсем рехнулся, день ото дня глупее становится.
Била, покуда лукошко не рассыпалось, потом кинулась за кочергой. А старик - дай бог ноги - выскочил из избы и бежал до тех пор, покуда деревня из глаз не скрылась. Остановился: “Ну, шило, куда теперь податься? Трясогузка бранится, да дерётся, а мне после таких понтов и на глаза ей показаться нельзя. Покуда управы не найду, домой не ворочусь. Уж не подменил ли хозяин шалмана мои диковинки? Либо ветер Полуночник насмехается? Пойду к своему названому брату: хозяин шалмана, коли и взял на бугай скатерть да лопатник, всё равно не признается”.

прдлжн слдт

[to]

Спасибо. )<

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

4. Третий раз пошёл старик к высокой горе.
Ветер Полуночник дома был. Вышел он из избы и неприветливо встретил старика:
- Я всё про тебя лошару ветошного знаю. Опять меня не послушался и накосячил, пеняй теперь на себя! На вот тебе эту суму и живи своим умом. Пристигнёт нужда - встряхни суму да скажи только: “Сума, дай ума!”- и увидишь, что будет. А теперь прощай!
Ничего больше не сказал Полуночник, засвистал, загикал, взвился под облака и улетел за тридевять земель, за тридевять морей.
Надел старик суму и поплёлся обратно. Идёт и думает: “Хорошо бы поесть-попить! Топка урчит, оттолкнуться просит” И снял суму с плеч да крикнул:
- Сума, дай ума!
В ту же минуту выскочили из сумы два братка с битами и принялись старика бить-колотить. Наливали по полному, как богатому. И до тех пор били, покуда он не догадался крикнуть:
- Двое, в суму!
Братки тотчас скрылись.
Сперва старик опешил, а потом догнал, зачем Полуночник наградил его этой диковинкой...
- Видно, не Полуночник, а хозяин шалмана подменил скатерть и лопатник, – выкупился наркоман, - Ну, теперь знаю, что надо делать! Амбец мутному. Спалю ему хату.
Идёт знакомой дорогой, усмехается: “Подменить-то ты подменишь сццуко, и ума попросишь на свою беду! Шопясдох”
Дошёл до шалмана, а хозяин увидал его в окошко, выскочил на крыльцо:
- Заходи, заходи, гость дорогой!
Привёл старика в горницу и вьюном вьётся:
- Кафтан вот сюда повесим, а батожок в этот угол поставим. - Пододвинул скамейку к печке: - Садись, грейся, а я велю на стол собирать, сегодня мой черёд тебя угощать.
Суетится, кричит:
- Жена, жена, радость-то у нас какая! Поди, сюда рыбинка!
Выбежала трясогузка, ласково, приветливо поздоровалась. А хозяин шумит, не унимается:
- Живо на стол собирай. Ставь самые лучшие кушанья, да не жалей, побольше давай!
“Не иначе как к суме подбирается, чухан штопанный”,- усмехается про себя старик.
Стол накрыли, всякой снеди наставили. Старика усадили на самое почётное место:
- Ешь, гость любезный, да сказывай, где побывал, чего повидал. Мы домоседы - нигде не бываем, ничего не знаем. Что на белом свете творится?
Старик угощается да беседу ведёт, а хозяин от сумы глаз отвести не может.
- Отведай вот этого ещё, не обижай отказом. Кланяйся, жена, потчуй гостя дорогого!
А старик ест, не отказывается.
Пировали, столовали, не утерпел хозяин и спрашивает:
- Скажи, гостенёк любезный, что у тебя в этой вот суме - поди, опять какая-нибудь диковина? Старик отвечает:
- Это не простая сума, а из чудес чудо. Встряхнёшь её да скажешь: “Сума, дай ума!” - тотчас выскочат деловые чародеи и всё, что только пожелаешь, сделают для тебя. Вот она, какая сума!
Слушает хозяин старика, умильно на него поглядывает, а сам думает: “Ну, не я буду, коли этой сумой не завладею!”
Поужинали, отвели гостя в дальний покой, уложили на мягкую перину:
- Спи, отдыхай! – говорит ворюга, а сам думает: "Поработаю-ка на малину".

прдлжн слдт

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

5. Хозяину шалмана не спится – жаба душит. Добыл он точь-в-точь такую же по виду суму и, как уснули все в доме, пробрался в гостёв покой, повесил на гвоздь свою суму, а старикову унёс в свою горницу.
Разбудил жену:
- Погляди, что я принёс. Теперь все мои желания исполнятся. Перво-наперво пусть чародеи поставят нам дворец краше царского да имение большое дадут, и станем мы жить боярами в большом почёте.
И тут же не удержался, встряхнул суму:
- Сума, дай ума!
Выскочили два братка с битами и принялись хозяина с хозяйкой потчевать, только биты посвистывают. Сиделец с женой кричать боятся, а братки из сумы знай бьют, колотят. Наливают, как богатому. Невмочь стало терпеть, просит хозяин шалмана, умоляет:
- Смилуйтесь, братки, пощадите нас! Лавэ насыплю!
А двое из сумы на то не взирают, молотят хозяина с хозяйкой, будто горох на току.
В голос заплакала хозяйка. И хозяину невтерпёж, закричал благим матом:
- Караул! Убивают!
Старик услышал крик, лежит, посмеивается, думает «надо этих мутных фраеров на Аннушку взять». А хозяин безутешно кричит, надрывается:
- Караул! Убивают! Спасите!
Помедлил старик малое время: “Ну, ёперный театр, теперь пора идти, а то забьют вора насмерть, ни хрена мне с него не взять тогда”.
Пришёл, а хозяин с женой уж в лёжку в крови лежат, ойкают. Взмолились гостю, клюквенный квас,  сплёвывая:
- Уйми, добрый человек, своих бандитов, не оставь сиротать наших детушек!
- Отдай чувырло мою скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс, тогда выручу из беды.
- Что ты, кормилец, где я возьму скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс? Век у меня таких диковин не было!
- А как чухан грёбанный к тебе моя сума попала? Слушай, ушлёпок, кончай мне баки вколачивать, не отдашь скатерти да лопатника, забьёт тебя и твою шалаву пехота насмерть. Больше я и слова не скажу, шопясдох.
Тут трясогузке совсем невмоготу стало, забулькала кровавыми пузырями изо рта:
- Да повинись ты, ипимот, своя жизнь дороже скатерти да лопатника, пропади они пропадом!
И хозяину шалмана невтерпёж побои выносить, уже чует смертный час недалече:
- Уйми пехоту, а я тебе верну и скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс, да ещё и тачку с шипованной запаской в придачу дам, только не губи нас!
Старик только того и ждал. Крикнул:
- Двое, в суму! Хватит быка прессовать.
Скрылись братки с битами, а хозяин с женой лежат в кровище да стонут:
- Ох, тошнёшенько, косточки целой не оставили, совсем изувечили! Кто нас кормить-поить станет? Хоть бы ты, добрый человек, пожалел нас - дал нам скатерть-самобранку либо кошелёк-самотряс!
Рассердился старик:
- Мало вас братки поучили, видно! Живо подавайте скатерть да лопатник, а то кликну пехоту из сумы, и пеняйте тогда на себя.
Тут хозяин шалмана медлить не стал, вынул из сундука скатерть да кошелёк:
- Бери, бери, нам твоего не надо.
Старик встряхнул скатерть, развернул и молвил
- Попить, поесть!
В ту же минуту появились разные кушанья, свернул скатерть, спрятал за пазуху:
- Моя! Ажур.
Тряхнул раз, другой лопатником - посыпалось серебро да золото:
- И лопатник мой!
Спрятал кошелёк, взял суму:
- Выгоняй, хозяин, тачку, мне ехать пора.
Хозяин шалмана велел работнику выгнать авто и вышел во двор гостя проводить, а сам всё охает да стонет. Старик сел в тачиллу:
- Ну, прощай, арап! Урока не забывай и помни: коли услышу, что на чужое добро заришься, худо тебе будет.
И уехал.

прдлжн слдт

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

6. Едет старик да посмеивается:
“Теперь надо бы мою шалаву проучить немного, а то совсем от рук отбилась, поедом ест”.
Подкатил к дому, из тачиллы вылез, ходит вокруг неё и сапогом по колёсам постукивает.
Выбежала старуха на крыльцо, увидала старика, зашлась в ругани:
- Всю осень до зимы прошатался неведомо где. А теперь явился! Кто для тебя анашу припас?
- Погоди, рыбинка, поди в избу. Не мёрзни! – ласково попросил старик свою жёнку.
Зашли в избу, старуха не унимается, бранится. Тут старик встряхнул суму да как крикнет:
- Сума, дай старухе ума!
Выскочили братки с битами: кого надо уму-разуму поучить?
Испугалась старуха:
- Ох, старичок, не тронь меня, пожалей! Век тебе слова поперёк не скажу!
- Ну вот, давно бы так,- сказал старик. И крикнул: - Пехота, в суму!
Скрылись братки с битами, а старик встряхнул, развернул скатерть и говорит:
- Попить, поесть!
И откуда что взялось: наставилось на стол разных кушаний да напитков всяких.
Глядит старуха и глазам не верит - век эдакого чуда не видала. Думает: «Ну и торкнуло меня»
А старик зовёт:
- Садись центровая, ешь, чего только душа пожелает! Это всё теперь наше.
Напоил, накормил старуху и вжарил по полной программе, а потом взял в руки кошелёк-самотряс:
- Гляди, рыбинка.
Встряхнул лопатником раз, другой - и посыпалось серебро да золото, золото да серебро.
- И это всё наше.
Обрадовалась старуха. Старик рассказал, как эти диковинки достал, и как хозяин шалмана два раза его на бугай брал, и как он заставил арапа отдать ему скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс.
- Ну, ничего, старичок, что было, то прошло, пусть быльём порастёт, а у нас с тобой теперь всего вдоволь: и самим есть что попить-поесть, и добрых людей употчевать хватит.
Стали с тех пор старик да старуха жить да быть припеваючи. И кто из соседей в беду попадёт, всем старики помощь оказывают. И ото всех им почёт да уважение.

прдлжн слдт

[to]

СУМА, ДАЙ УМА!
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

7. В ту пору воротился откуда-то из-за моря маз, крышевать мелкий бизнес. Прослышал он, что старик со старухой живут в большом достатке, велел позвать к себе. Пришёл старик. Пахан спрашивает:
- Был ты фраер, как помню, самый что ни есть последний ушлёпок, а теперь карасём стал. Сказывай без утайки, откуда что взялось? У меня пыточные мастера без дела простаивают.
Рассказал старик всё начистоту, а маз ему:
- Гонишь. Ни в жизнь не поверю в эти россказни, покуда своими глазами твоих диковинок не увижу.
- Так зачем дело стало! - старик говорит.- Пожалуй сам ко мне, и я покажу тебе и скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс.
Пахан приказал мерина подогнать. Сел и старика посадил с собою рядом.
- А ты, фраер, показывай дорогу, - скомандовал маз старику.
Приехали. Привёл старик маза в горницу, усадил в красный угол. Старуха принесла скатерть-самобранку:
- Гляди, босс!
Старик встряхнул скатерть, развернул и молвил:
- Попить, поесть!
Уставился стол всякими кушаньями да разносолами.
- Отведай, сударь, нашего хлеба-соли, буде не побрезгуешь,- потчуют старик со старухой.
Пахан того попробовал да другого - приятно, вкусно, лучше не надо. Напился, наелся до отвала.
- Ну, про скатерть-самобранку ты говорил правду, покажи теперь кошелёк-самотряс!
Принёс старик кошелёк. Раз, другой тряхнул - и посыпалось серебро да золото, золото да серебро. У пахана глаза разгорелись на жирную кожу. Глядит на деньги - не наглядится. Потом говорит:
- И про кошелёк-самотряс твоя, правда. А теперь слушай мою правду: живо заверни скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс в новую чистую холстину и неси за мной в тачиллу.
- Смилуйся, шеф! - просят старик со старухой.- Как же так? Ведь эти диковины ветер Полуночник дал нам, а не тебе.
Пахан ногой топнул:
- Молчать ушлёпки! Быковать не дам, а не то прикажу в пресс-хату отвести, сразу умнее станете. Ваше ли фраерское дело мне перечить? Вы оба на моей территории живёте, и всё, что есть у вас, тоже моё. Поняли?
- Как не понять! - говорит старик.- Всё как есть поняли.
- А поняли, так поторопитесь - я ждать не стану! – раскомандовался маз.
- Принеси, старуха, мою новую суму, не видишь, пахан торопится.
А сам думает: «Ну, баклан, тебе этот номер не оторвётся», а вслух угодливо молвит:
- Извини, академик, не случилось у нас дома новой холстины.
- Ну, ты шурик, денег куры не клюют, а ты жмотишься холста купить, - укорил старика щедрый князь.
Старуха принесла суму, а пахан торопит:
- Поскорее укладывайте!
- Сейчас, сейчас, босс!
Старик встряхнул суму и крикнул:
- Сума, дай ума!
Выскочили братки с битами.
- Дайте ума быку, чтобы навек запомнил, не зарился на чужое.
Принялась пехота пахана битами охаживать, наливать ему, как богатому. Он сперва отмахивался да угрожал расправой, а потом закричал:
- Эй, водила, ступай на выручку! Грохни пехоту, нах.
Водила прибежал. Только волыну навёл, ему битой по дыне, и он боком, боком - да и прочь из горницы.
А пехота из сумы бьёт пахана, колотит, только биты окровавленные посвистывают.
- Смотри, жиган,- закричал пахан,- выпусти меня, покуда насмерть не забили! Ведь тебе придётся в ответе быть перед братвой!
- Обо мне, пахан, не печалься, - старик отвечает,- мне всё едино: семь бед - один ответ, одним жмуриком больше, одним меньше, а без тебя хоть людям полегче будет!
Тут пахан на колени упал:
- Отпусти живого! Зарок даю: никогда на чужое добро зариться не стану!
- Не из того теста ты слеплен, чтобы на чужое не зариться. Вот буде напишешь нам, всем кого ты крышуешь, вольную да откажешься от рекета и уедешь отсюда, так и быть - живым оставлю, а не то тебе одна дорога - на погост.
А пехота знай прессует, колотит, своё кровавое дело правит, делают пахану мичуринскую прививку.
Не утерпел - закричал маз:
- Аццкий сотона, я на всё согласен! Давай скорее перо, чернила и бумагу, всё, как ты говоришь, напишу, только отпусти живого!
Принёс старик перо, чернила да бумагу и велел браткам из сумы обождать. Пахан написал всем своим крышуемым вольную и от рекета отказался. Тут старик крикнул:
- Двое, в суму!
Скрылась пехота, а пахан насилу пополз из избы и говорит:
- Завтра уеду из этой грёбанной страны, а ты, жиган, никому не говори, что мне тут наливали, как богатому.
На другой день пахан и, правда, уехал. Ведь что написано пером, того не вырубишь топором. А бизнесмены сразу воспрянули и стали жить-поживать да старика хвалить. И по сей день живут, поживают, никакой беды не знают и год от году всё лучше да богаче, а про пахана-рекитира только в сказках рассказывают.
Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец.

конец

[to]

ЕРМОЛАЙ КИШМИШ и ВОЛШЕБНАЯ ТАЧИЛЛА-ТРАНСФОРМЕР.
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

«Не вы ли гниды, беса гнали,
И по приколу, на дурняк
Всей вашей шоблою толкали
На уркагана порожняк?»

1. В  некотором царстве, демократическом государстве, жил-был старик со старухою, и за всю их трёхлетнюю бытность не было у них детей. Вздумалось им, что вот-де лета их древние, скоро за двадцать, а там и помирать надо, а наследника господь не дал, и стали они марихуану курить, чтобы сотворилось им детище на помин души. Положил старик правило: коли родит старуха детище, в ту пору кто ни попадется первый навстречу, того и возьму кумом. Через сколько-то времени забрюхатела старуха и родила сына. Старик обрадовался, собрался и пошел искать кума; только за ворота, а навстречу ему катит мерин; в мерине местный авторитет сидит.
Старик не знавал академика, принял его за блатного, остановился и давай кланяться.
— Что тебе, фраер, надобно? — спрашивает авторитет.
— Да прошу твою милость, не во гнев будь сказано: окрести моего новорожденного сынка.
— Аль у тебя бабан нет никого на деревне знакомых, что ты делового пустяками отвлекаешь?
— Есть у меня много знакомых, много приятелей, да брать в кумовья не годится, потому что такой завет положен: кто первый встретится, того и просить.
— Ништяк, — говорит авторитет, — вот тебе стопитцот рублёв на крестины; завтра я сам буду.
На другой день приехал он к старику; тотчас позвали попа, окрестили младенца и нарекли ему имя Ермолай. Начал этот Ермолай расти не по годам, а по часам — как пшеничное тесто на опаре подымается; и приходит ему каждый месяц по почте по стопитцот рублёв паханского жалованья.
Прошло десять лет, вырос он большой и почуял в себе силу непомерную. В то самое время вздумал про него авторитет, есть-де у меня крестник, а каков он — не ведаю; пожелал его лично видеть и тотчас послал приказ, чтобы Ермолай, не медля нимало, предстал пред его очи светлые. Стал старик собирать его в дорогу, вынул деньги и говорит:
— На-ка тебе стопитцот рублёв, ступай в город на авторынок, купи себе тачку; а то путь дальний — пешком не уйдешь, да и не солидно перед кумом.
Ермолай пошёл в город, и попадается ему на дороге ерикан.
— Здравствуй, Ермолай! Куда путь держишь?
Отвечает добрый молодец:
— Иду, бабай, в город, хочу купить себе тачку.
— Ну, так слушай меня, коли хочешь, счастлив быть. Как придёшь на автомаркет, будет там один мужичок тачку продавать крепко худую, паршивую; ты её и выбери, и сколько б ни запросил с тебя хозяин — давай, не торгуйся! А как купишь, приведи её домой и мой лучшими автошампунями двенадцать вечеров и двенадцать утров, потом полируй — тогда ты её узнаешь!
Ермолай поблагодарил старика за науку и пошёл в город; приходит на авторынок, глядь — стоит мужичок возле паршивой тачки.
— Киса куку! Чё, продаёшь своё корыто? – полюбопытствовал Ермолай.
— Продаю бабан – пробухтел мужичок.
— Ништяк, а что просишь? – не унимается Ермолай.
— Без торгу стопитцот рублёв.
Ермолай вынул стопицот рублёв, отдал мужику, взял тачку и поехал ко двору. Приехал домой, отец глянул и косячком махнул:
— Лошара, что ты купил? Пропали деньги!
— Подожди, батюшка! Авось на моё счастье тачка поправится.

прдлжн слдт

[to]

ЕРМОЛАЙ КИШМИШ и ВОЛШЕБНАЯ ТАЧИЛЛА-ТРАНСФОРМЕР.
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

«Не вы ли гниды, беса гнали,
И по приколу, на дурняк
Всей вашей шоблою толкали
На уркагана порожняк?»

2. Стал Ермолай мыть и полировать свою тачку каждое утро и каждый вечер лучшими автошампунями, и вот как прошло двенадцать зорь утренних да двенадцать зорь вечерних — сделалась его тачка такая сильная, крепкая да красивая, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать, и такая разумная — что только Ермолай на уме помыслит, а она уж ведает. Тогда Ермолай справил себе расточку богатырскую, тюнинг навороченный поставил, сел в свою любимую тачиллу, простился с отцом, с матерью и поехал в большой город к местному авторитету.
Ехал он, близко ли, далеко ль, скоро ли, коротко ль, очутился у паханова дворца, припарковал тачиллу и велел доложить авторитету про свой приезд. Пахан приказал его не задерживать, пропустить в палаты без всякой задержки. Ермолай вошёл в покои пахана, поклонился авторитету и вымолвил:
— Здравия желаю, ваше величество!
— Здра, крестник! — отвечал пахан, посадил его за стол, начал угощать всякими напитками и закусками, а сам на него смотрит-дивуется: славный боец — и лицом красив, и умом смышлён, и ростом взял; никто не подумает, что ему десять лет, всякий двадцать даст, да ещё с хвостиком! “По всему видно, — думает авторитет, — что в этом крестнике дала мне судьба не простую торпеду, а сильно-могучего братка”. И пожаловал его авторитет в блатные и велел при себе служить, дав ему погоняло Кишмиш, за любовь к гашишу и умение им торговать.
Ермолай взялся за службу со всею охотою, ни от какого труда не отказывается, за правду грудью стоит; полюбил его за то пахан пуще всех своих блатных и никому из них не стал доверять так много, как своему крестнику. Озлобились на Ермолая блатные и стали совет держать, как бы оговорить его перед паханом. Вот как-то созвал авторитет к себе блатных и деловых людей на блаткомитет; как уселись все за стол, он и говорит:
— Слушайте, брателлы! Как вы думаете о моём крестнике?
— Да что сказать, академик! – стали брать блатные Ермолая за жабры, - Мы от него не видали ни худого, ни хорошего; одно мутно — больно он понтуется, забурел Кишмиш. Уж не раз от него слыхивали базар, что в таком-то королевстве, за тридевять земель, выстроен большой мраморный дворец, а кругом превысокая ограда поставлена — не пробраться туда ни пешему, ни лешему! В том дворце живет Настасья изенбекова бикса. Никому её не добыть, а он, Кишмиш, понтуется её достать, и взломать её мохнатый сейф.
Пахан выслушал эту гнуловку и чтобы остановить мутилово, приказал позвать своего крестника и стал его брать на бас:
— Что ж ты Кишмиш брателлам базар гонишь, что можешь достать Настасью изенбекову биксу, а мне про то ничего не докладываешь?
— Век свободы не видать, ваше величество! — отвечает Ермолай. — Ваши не пляшут. Мне того и во сне не снилось.
— Теперь поздно бодягу разводить; у меня коли отпонтовался, так и дело сделай; а не сделаешь — то поставлю на понты!

прдлжн слдт

[to]

ЕРМОЛАЙ КИШМИШ и ВОЛШЕБНАЯ ТАЧИЛЛА-ТРАНСФОРМЕР.
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

«Не вы ли гниды, беса гнали,
И по приколу, на дурняк
Всей вашей шоблою толкали
На уркагана порожняк?»

3. Запечалился Ермолай, повесил свою головушку ниже могучих плеч, закурил косячок с гашишем и пошёл к своей тачилле. Говорит ему тачка человеческим голосом:
— Что, хозяин, кручинишься, а мне правды не сказываешь?
— Ах, моя любимая тачилла! Отчего мне весёлому быть? Оговорил меня блаткомитет перед моим покровителем, будто я могу добыть и взять за себя замуж Настасью изенбекову биксу. Пахан и велел мне это дело исполнить, а не то хочет ставить на понты.
— Не тужи, хозяин! Ложись кочумарить; утро вечера мудренее. Мы это дело обделаем; только попроси у пахана побольше тити-мити, чтобы не скучать нам дорогою, было бы вдоволь топлива, да поесть и попить, что тебе захочется.
Ермолай переночевал ночь, встал поутру, явился к покровителю и стал просить на поход бабла. Пахан приказал выдать ему, сколько надобно. Вот добрый молодец взял лавешник, сел в тачку и поехал в путь-дорогу.
Близко ли, далеко ль, скоро ли, коротко ль, заехал он за тридевять земель, в тридесятое королевство, и остановился у мраморного дворца; кругом дворца стены высокие, ни ворот, ни дверей не видно; как за ограду попасть? Задумался Ермолай, стоит косячком с отборным гашишем попыхивает, а его тачилла ему и говорит:
— Подождём до вечера! Как только стемнеет — оборочусь я геликоптером и перенесусь с тобой через стену. В то время изенбекова бикса будет спать на своей мягкой постели; ты войди к ней прямо в спальню, возьми её потихоньку на руки и неси смело.
Вот хорошо, дождались они вечера; как только стемнело, ударилась тачка о сырую землю, как опытный трансформер, оборотилась геликоптером и, говорит:
— Время нам своё дело делать; смотри, чтобы всё пучком было!
Ермолай сел в геликоптер; агрегат поднялся в поднебесье, перелетел через стену и оставил Кишмиша на широком дворе. Пошёл добрый молодец в палаты, смотрит — везде тихо, вся прислуга спит глубоким сном; он в спальню — на кроватке лежит Настасья изенбекова бикса, разметала во сне покровы богатые, одеяла соболии. Засмотрелся добрый молодец на ее красоту неописанную, на её тело белое, отуманила его любовь горячая, не выдержал и поцеловал королевну в уста сахарные, а потом и овладел спящей Настенькой. От того пробудилась красная девица и с испугу закричала громким голосом; на её голос поднялись, прибежали слуги верные, поймали Ермолая и связали ему руки и ноги накрепко. Изенбекова бикса приказала его в Индию посадить и давать ему в день по миске баланды.
Сидит Ермолай в крепкой темнице и думает думу невеселую: “Верно, здесь мне придётся хвостом шаркнуть!” А его тачка ударилась оземь и сделалась малою птичкою, влетела к нему в ветренку и говорит:
— Ну, хозяин, слушайся: завтра я выломлю братуху и тебя ослобоню; ты спрячься в саду за таким-то кустом; там будет гулять Настасья изенбекова бикса, а я обернусь бабаем бомбистом и стану просить у нее милостыни; смотри ж, не зевай, не то худо будет.
Ермолай повеселел, птичка улетела. На другой день бросилась тачилла-трансформер к темнице и выбила братуху копытами; Ермолай выбежал в сад и стал за зеленым кустиком. Вышла погулять по саду Настасья изенбекова бикса, только поравнялась супротив кустика — как подошел к ней бедный старичок, кланяется и просит со слезами милостыни. Пока красная девица вынимала кошелек с деньгами, выскочил Ермолай, взял её на хомут, зажал ей рот таково крепко, что нельзя и малого голосу подать. В тот же миг обернулся старик геликоптером, взвился с девицею и добрым молодцем высоко-высоко, перелетел через ограду, опустился на землю и сделался по-прежнему тачиллой. Ермолай сел за руль и Настасью с собой рядом посадил, обнимая крепкой дланью за талию; говорит ей:
— Что, Настасья изенбекова бикса, теперь не запрёшь меня в аквариум?
Отвечает прекрасная девица:
— Видно, мне судьба быть твоею, делай со мной своим мотороллером, что сам знаешь!
Отжарил Кишмиш девицу, так, что ни словом сказать, ни пером описать.

прдлжн слдт

[to]

ЕРМОЛАЙ КИШМИШ и ВОЛШЕБНАЯ ТАЧИЛЛА-ТРАНСФОРМЕР.
Ново-русская псевдонародная наркоманская сказка, изложенная максимально близко к оригиналу.

«Не вы ли гниды, беса гнали,
И по приколу, на дурняк
Всей вашей шоблою толкали
На уркагана порожняк?»

4. Вот едут они путём-дорогою; близко ли, далеко ль, скоро ли, коротко ль, приезжают на большой зелёный луг. На том лугу стоят два братка, друг дружку кулаками потчуют; избились-исколотились до клюквенного кваса, а ни один другого осилить не может; возле них лежат на траве помело да клюка.
— Послушайте, братаны, — спрашивает их Ермолай. — За что вы дерётесь?
Братки перестали драться и говорят ему:
— Мы оба родные братья; помер у нас отец, и осталось после него всего-навсего имения — вот это помело да клюка; стали мы делиться, да и поссорились: каждому, вишь, хочется всё себе забрать! Ну, мы и решились драться не на живот, на смерть, кто в живых останется — тот обе вещи получит.
— А давно вы спорите? – решил Ермолай умняка замакарить.
— Да вот уж три года, как друг другу наливаем, как богатому, а толку всё не добьёмся!
— Голый вассер! Есть из-за чего смертным боем драться. Велика ли корысть — помело да клюка?
— Не гони, браток, чего не ведаешь! С этим помелом да с клюкою хоть какую силу победить можно. Сколько бы неприятель войска ни выставил, смело выезжай навстречу: где махнешь помелом — там будет улица, а перемахнёшь — так и с переулочком. А клюка тоже надобна: сколько б ни захватил ею войска—всё в плен заберёшь!
“Да, вещи ништяк! — догадался Ермолай. — Пожалуй, пригодились бы и мне”.
— Ну, брателлы, — стал гнать по-чёрному Кишмиш, — хотите, я разделю вас поровну?
— Раздели, уркаган! – повелись братки.
Ермолай вылез из своей тачиллы, набрал горсть мелкого песку, завёл братков в лес и рассеял тот песок на все на четыре стороны.
— Вот, — молотит прохиндей, — собирайте песок; у кого больше будет, тому и клюка и помело достанутся.
Братки бросились собирать песок, а Ермолай тем временем взял и клюку и помело, сел в тачку — и поминай, как звали тыхтуна с вертуном!
Долго ли, коротко ли, подъезжает он к своим родным местам и видит, что его крёстного отца постигла беда немалая: всё его царство повоёвано конкурирующей братвой, около резиденции пахана стоит рать-сила несметная, грозит всё огнем пожечь, самого пахана злой смерти предать.
Ермолай оставил девицу в ближнем лесочке под охраной своей тачиллы, а сам попёр на войско вражее; где помелом махнёт — там улица, где перемахнёт — там с переулочком! В короткое время перебил целые сотню бойцов; а кто от смерти уцелел, тех зацепил клюкою и живьём приволок в резиденцию пахана.
Крёстный отец встретил его с радостью и пожаловал несметной казною. Тут Ермолай вспомнил про Настасью изенбекову биксу, отпросился на время и привёз ее прямо во дворец. Похвалил его пахан за удаль богатырскую, велел ему дом готовить да свадьбу справлять. Женился Кишмиш на изенбековой биксе, отпировал свадьбу богатую и стал себе жить, не тужить. Вот вам сказка, а мне бубликов связка.

конец