Как мигранты разрушили Римскую империю
Часть 1
Смирные беженцы превратились в мстительную орду, которая разгромила римские легионы и убила императора Валента, неосмотрительно проявившего толерантность
Дилемма современной цивилизации: гуманизм или предосторожность? Толерантность или чувство самосохранения? Беженцы решат эту дилемму в удобном для них ключе, уверен эксперт агентства ФинЭк Дмитрий ПОЛЯКОВ. Только от Европы к этому моменту ничего не останется. В истории такое уже случалось.
Когда варварские племена вестготов, живущих к северу от Дуная, осознали, какая смертельная угроза над ними нависла, их охватила паника. Лавина гуннов, диких и беспощадных кочевников, идущая откуда-то с востока, уже поглотила цивилизацию аланов, не говоря о более мелких народностях, и разнесла в щепки империю остготов. Очередь была за вестготами.
Попытки оказать сопротивление на подступах ничего не дали. "Раса людей, доселе неведомых", гунны не знали полумер, выказав готовность сожрать весь мир, не пережевывая.
А по Дунаю как раз проходила граница, отделявшая вестготскую Дакию от Римской империи. И что было делать обезумевшим от ужаса варварам в поисках безопасного убежища?
Посовещавшись, вестготы отправили посла к императору Валенту со смиренным прошением позволить им переправиться через Дунай и поселиться в границах Рима, во Фракии, всем народом влившись в состав империи.
Как писал Аммиан Марцеллин, "они обещали, что будут вести себя спокойно и поставлять вспомогательные отряды, если того потребуют обстоятельства".
Придворные льстецы расписывали Валенту, какие преимущества получит его войско с притоком новых сил и насколько возрастут поступления в казну от новых поселенцев. Но были и те, кто предостерегал от роковых поступков, указывая на невозможность просчитать все последствия такого шага.
Дикие полчища
Захватив с собой лишь то, что могли унести, семьи беженцев расположились лагерем вдоль северного берега Дуная, готовые осуществить переправу, как только будет дано разрешение.
Можно себе представить эту картину: плачущие дети, женщины, взывающие к милосердию, беспомощные старики – если бы тогда были фотокорреспонденты, можно не сомневаться, именно это они нам и показали бы.
Как бы там ни было, Валент решился на небывалое и позволил вестготам войти, не имея ни опыта, ни сил для управления огромными массами чужеземцев на своей территории.
Он пообещал их кормить, если они разоружатся и дадут людей для его армии. Мало того, в порыве, как бы сейчас выразились, гуманизма император даже предоставил транспорт, чтобы беженцы легче переправились через Дунай, который в этот момент разлился из-за длительных дождей.
Душераздирающее описание переправы оставил тот же Аммиан Марцеллин: "Отправлены были разные лица, чтобы устроить переправу диких полчищ. Принимались тщательные меры, чтобы не был оставлен никто из этих будущих разрушителей Римского государства.
Переправлялись они целыми толпами днем и ночью на кораблях, лодках, выдолбленных в стволах деревьев. А так как река эта – самая опасная из всех, то много народа утонуло, как те, кто при крайней переполненности судов слишком решительно плыли против течения, так и те, кто бросался вплавь".
Ничего не напоминает?
Все попытки пересчитать вновь прибывших были обречены на провал, ибо, как заметил Пиндар, "кто хотел бы это узнать, тот справляется о ливийском песке, сколько песчинок поднимает зефир".
Но ясно одно: спасаясь от возможной гибели, в Рим вошел чужеродный народ варваров, сплоченных верованиями и осознающих свое единство.
Теперь их надо было разместить, накормить и определить место жительства.
Когда варвары, наконец, переправились и расположились в пересылочных лагерях, сразу же обнаружились практически неразрешимые проблемы, главной из которых стала нехватка пропитания.
Да и условия проживания в лагерях оказались далеки от стандартов, принятых в те далекие времена. Начались болезни, голод, нехватка одежды и элементарных средств к существованию.
Все это усугублялось фактами вопиющей коррупции среди римской администрации, доводившей дело до обмена рабов на собак, которых пускали в пищу.
Те, кто покидали лагеря, испытывали к приютившим их римлянам совсем не добрые чувства. Аммиан так пишет о происходившем: "Бесчисленные толпы варваров рассеялись по провинциям и, распространяясь по широкому простору, заняли все местности и заполнили все горные хребты". Шел 376 год.