Смешно думать, что Ленин вложил какой-то особенный смысл в слово деляга. Смысл этот прост и общепринят, и Ленин сам его разъяснил - это человек, который умеет торговать. Ранее Ленин в качестве примера приводил приказчиков. Это не простые прохвосты, а торговые прохвосты. Среди коммунистов их нет и быть не может, ибо коммунистам негде было учиться торговать, а нэп потребовал именно таких людей и Ленин начал гнать из аппарата преданных коммунистов и заменять их приказчиками, которые умели сговориться с нэпманами. Понятно, что тут была и взятка, был и грабеж госимущества, но иначе нельзя было запустить разваленную экономику.
Опять буржуазная шлюха всё извращает, утверждая, что во время НЭПа «Ленин начал гнать из аппарата преданных коммунистов и заменять их приказчиками, которые умели сговориться с нэпманами».
Ленин гнал из госаппарата и партии не преданных коммунистов, а обюрократившихся (то есть обуржуазившихся) коммунистов, которые своей волокитой и формализмом портили всю живую работу в деле строительства коммунистического общества. Ленин говорил о необходимости найти деляг не из буржуев, а из начавших обюрокрачиваться коммунистов "(1 из 100; 1 из 1000 коммунистов)". Ленин считал важным найти из 100 или хотя бы из 1000 коммунистов одного коммуниста, который ещё не обюрократился, чтобы потом эти не обюрократившиеся коммунисты вели торговлю в интересах поднятия хозяйства и при этом не поддавались буржуазному влиянию и вели борьбу с бюрократизмом и сопровождающими его взятками, привлекая к этому делу сознательных рабочих и беднейших крестьян.
Вступая в торговые сношения с капиталистическими государствами и предприятиями, должностные лица советского государства, коммунисты, ранее боровшиеся против торговли, должны были выступать в роли купцов, торгашей, должны были, как капиталисты-спекулянты, руководствоваться в своих сношениях с капиталистами коммерческим расчётом, суть которого, как известно, сводится к тому, чтобы дёшево купить и дорого продать.
В октябре 1921 года, в газете «Правда» № 234, глава советского государства, Ленин, прямо указывал, что в условиях новой экономической политики «пролетарское государство должно стать осторожным, рачительным, умелым «хозяином», исправным оптовым купцом…» (см. В. И. Ленин. Соч., т. 33, изд. 4-е, 1950 г., стр. 36); подобные указания постоянно давались и в 1922–1923 годах.
Разница между капиталистом и истинным коммунистом, выступающим в роли купца (торгаша-спекулянта) в силу сложившихся обстоятельств, состоит здесь только в целевом использовании полученного барыша: капиталист использует наживу в личных целях, коммунист, исполняющий функцию торгового капиталиста — в общественных целях. Во всяком случае, сначала, когда непреоборимые обстоятельства принудили большевиков искать пути для налаживания торговых сношений с капиталистическим миром, именно так они намеревались использовать полученную от торговли наживу: плоды чужого труда. Такая политика, разумеется, шла вразрез с коммунизмом, предоставляла гигантские возможности для развития бюрократизма и коррупции, создавала величайшую опасность превращения коммунистов в буржуа, в бюрократов, а значит, и опасность превращения пролетарского государства в государство буржуазное, бюрократическое.
Всё это большевики прекрасно знали и не скрывали от народа. Допуская свободную торговлю, они делали ставку на сознательность ответственных членов партии, на их искреннюю преданность делу социализма, доказанную в гражданской войне. Они надеялись, что советская организация государственной власти (которая, как все помнят, позволяла привлекать к управлению широкие слои населения и переизбирать должностных лиц в любое удобное для народа время, без всяких бюрократических формальностей) и её руководящее ядро, «старая партийная гвардия», сможет противостоять разлагающему влиянию допущенного и поставленного в известные рамки капитализма. Они верили, что пролетарское государство сможет, делая известные уступки капитализму, продержаться до начала международной революции. Напомню, что большевики, начиная революцию, думали: либо международная революция придёт к ним на помощь и тогда их победа будет вполне обеспечена, либо они будут делать свою скромную революционную работу в сознании, что, в случае поражения, они всё же послужат делу революции, и что их опыт пойдёт на пользу другим революциям. Они ясно сознавали, что без поддержки международной революции победа пролетарской революции невозможна. Ещё до Октябрьской революции, а также и после неё, они думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро, наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, или, в противном случае, они должны погибнуть.