— Друзья-кавказцы у вас есть, например?
Да, есть. Нормальные ребята, с которыми можно конструктивно работать. Начальник гестапо чеченской Апти Алудинов, красавчик, нормально все делает там, помогает, где надо, своих земляков разводить. Приятный человек. Шамсаил Саралиев, депутат от Чечни в Госдуме, очень конструктивный человек. С элитами всегда договориться намного проще, чем с радикалами. Выездами с битами вы не решите ни одного вопроса. Ну, практически. Сколько уже пробовали люди. Каждый день приходят просьбы о помощи. Попробуйте каждый раз с битами выезжать решать вопросы — они тоже стягивают сорок-пятьдесят-сто земляков, а потом ездите навещать своих людей с простреленными шеями из травмата. Или вас сажают за то, что подрались. В любом случае гораздо проще позвонить там муфтию, дедушку их выдернуть и этот вопрос разобрать. Не надо быть умным человеком, чтобы это понять. Для этого просто надо жизнь чуть-чуть знать.
— Вы, вообще, за осторожность, видимо. Вы вот на Манежке были, но всегда говорите, что в столкновениях с ОМОНом не участвовали.
Я стоял рядом с Хаустовым, начальником московского ОМОНа и, наоборот, подсказывал им, что нужно сделать, чтобы не допустить бойню. Они делали абсолютно глупые вещи из-за неразберихи. Я кричал на многих людей, когда они кинули ОМОН на штурм. Я их убедил отступить. Дерущуюся толпу нельзя вытеснять в метро.
— Вы знали, что человек в маске был провокатором?
Это сотрудник МВД был, они потом это мне признали. Когда встал вопрос на совещании, почему начальник МВД вел переговоры с каким-то человеком в маске, ему сказали: это был наш сотрудник, мы хотели как лучше.
— Ну так вы знали тогда на месте, кто он, или нет?
Догадывался. Но никто не слушал все равно. Закон толпы, я могу вам это часами рассказывать, у меня же диплом на эту тему. Я не мог управлять этой толпой, хотя у меня там были люди. Я бы автоматом стал фигурантом уголовного дела. Даже когда Колокольцев дал мне микрофон и сказал: "Объяви людям, чтобы они отходили, мы выполним требования", я сказал, что не могу. Потому что если я сейчас это сделаю, то вы потом меня назначите виновным. Я же не знал, подавили там людей или нет. Когда началась давка, там же было много обывателей. Был лед, люди падали. Я не был уверен, что нет убитых на тот момент. Я сразу сказал: ребята, это ваш процесс, я не организатор Манежки, поэтому я вам могу подсказывать, но я не буду сейчас брать руководство этим всем. Я изначально не шел туда с этой целью. Манежка не предвещала ничего.
— То есть вы не ожидали этого?
Если бы ОМОН не начал вытеснение, вообще бы ничего не было. И на тот момент многие замерзли, люди начали уезжать, когда поступила команда на вытеснение. Я был очень удивлен таким подходом МВД. Два часа было спокойно. Все покричали, поскандировали, все. Но когда поступила команда на штурм, когда они все понеслись и вступили в это рубилово, обыватели попадали, начали ломиться, а бойцы, наоборот, стали подтягиваться, произошло столкновение, и дерущуюся толпу начали вытеснять. Я говорю: "Вот вы с точки зрения логики, че вы хотите? Вы хотите эту всю пятитысячную дерущуюся толпу загнать в метро. А потом вы с ней чего будете делать?" Он стоит, только репу чешет, потом по рации: "Отход". С моих слов они дали на отход команду, когда ОМОН начал отступать и опять встал в эту же подкову. Я говорю: "Вам тут-то проще людей успокоить". И после этого Колокольцев вышел на переговоры.
— Вы общались с Колокольцевым в этот момент?
Да, да. И я говорю, вам потом проще эти группы в метро ловить. Они такие: "Нет".
Я уже в день Манежки знал, что меня на следующий день арестуют. Я понимал, что последствия будут большие. И я тогда сделал все, что нужно было для национализма, — не нужно было перевести это в формат побоища и жертв. Ни одной организации это не было выгодно.
— Давайте про вас еще немного поговорим. Вы человек православный, верующий, за семью, за детей. Почему до сих пор не женаты?
Я разведен. Дважды был женат.
— Развод — грешновато, нет?
Согласен с вами. Но когда вы всего себя отдаете идее, женщине очень тяжело. Все мои женщины были намного лучше меня, я абсолютно ни с кем никогда не ругался, я понимал, как им тяжело со мной. Надо либо уйти и заняться семьей, бытом, уютом. А не так, что я там на месяцы пропадаю. Конечно, ни одна женщина это не выдерживает.
— А детей-то хотите?
Да, конечно. Я вот езжу и каждый раз духовнику каюсь. Он уже говорит: "Ну что, все то же?" Я говорю: "Да, все то же". Видите, вот отдал пока себя служению.
— Другие же как-то успевают. У Тора две дочери, у Белова два сына.
Ну, вот видите, они нашли время. Поэтому я глава Высшего национального совета, а Белов — лишь наблюдательного (смеется — прим. ред.). Он наблюдает там со стороны, пока мы работаем. Но в плане детей Белов, конечно, красавчик и молодец.