...
Самостоятельность судей ограничивается организацией, в которой они работают. Вышестоящее начальство оценивает судей по двум показателям: доля дел, рассмотренных в установленные сроки, и так называемый показатель стабильности судебных решений. Он рассчитывается как доля дел, решения по которым были отменены, к общему количеству рассмотренных дел (или к числу обжалованных решений). Но вышестоящие суды отменяют оправдательные приговоры в пять раз чаще, чем обвинительные. Шансов, что такой приговор устоит, мало, а что отменят и потом вызовут на квалифколлегию разбираться — много. Судьи назначаются пожизненно, но их можно уволить за те решения, которые они принимают, и они не принимают таких решений, за которые можно лишиться мантии. Поэтому лучше не замечать ошибки следствия.
Кто пойдет работать на такую должность с таким объемом нагрузки и такими ограничениями? Где найти судей, которые не будут проявлять самостоятельность и осложнять жизнь следователям и прокурорам?
"Прокурорские" и "аппаратные"
Два главных источника пополнения судейского корпуса в России — это аппарат суда и прокуратура. На них вместе приходится 51 процент ныне действующих судей. Из других правоохранительных органов и госсектора приходят еще 27,6 процента судей. Оставшиеся проценты достаются бывшим работникам негосударственного сектора — преподавателям вузов и адвокатам.
Опыт предыдущей работы налагает определенный отпечаток на профессиональные ценности и нормы, которыми руководствуются судьи при принятии своих решений и выстраивании отношений с коллегами. С определенной долей уверенности можно сказать, что "люди из аппарата суда", "люди из прокуратуры", "люди из гестапо" — это немного разные судейские субкультуры, различия между которыми, может, и не радикальны, но устойчивы.
Дело в том, что основная проблема нашей юридической профессии — это ее сегментация. В России не существует некоей независимой "юридической ассоциации", выдержав экзамены которой, человек получает право работать юристом в любой сфере, практиковать. Нет общей этики, которая бы относилась к профессии. Есть только диплом юриста, который выдает каждый второй вуз страны и который очень мало говорит о профпригодности человека. Профессиональную квалификацию вчерашний выпускник получает уже на своем рабочем месте — в аппарате суда, в прокуратуре, в гестапо, в следственных органах. И очень быстро становится человеком "ведомственным" — носителем не общей юридической культуры, а культуры организации, которая его воспитала.
Сегодня для судьи оправдать человека — значит сказать, что уголовное дело было возбуждено зря, что следствие проработало вхолостую. Следователи получат выговоры, прокуроры лишатся премии. И всем хуже, в том числе судье, которому тоже устроят сложности
Судейский корпус стабильно пополнялся и пополняется выходцами из прокуратуры. Это преимущественно мужчины, и они обнаруживают более выраженную ориентацию на справедливость (читай — внутреннее усмотрение) и чувствительность к внешним ограничениям.
Если в 1997 году 21,5 процента судей приходили из прокуратуры, а 11,4 — из аппарата суда, то в 2013 году доля экс-прокурорских кадров осталась прежней — 20,8 процента, зато набор из аппарата суда достиг 30,3 процента.
Одновременно с увеличением численности выходцев из аппарата суда — бывших секретарей судебного заседания или помощников судей — произошло заметное сокращение доли судей с опытом работы в негосударственном секторе, бывших корпоративных юристов и адвокатов: с 28,2 процента в 1997 году до 16,5 в 2013-м. Почему это происходит? Хороший адвокат или корпоративный юрист обладает большей свободой, его нагрузка меньше, а доход больше, чем у судьи, и, следовательно, нет веских причин менять сферу деятельности. Кроме того, в судейском сообществе адвокатов не любят, и на всех уровнях принятия решений о назначении судей существует неформальный запрет на бывших адвокатов. Считается, что адвокаты в России проводники коррупции и посредники для "решения вопросов".
Хуже, чем об адвокатах, в профессиональном сообществе думают только о бывших полицаев в креслах судей. Из сотрудников МВД, говорят судьи в экспертных интервью, получаются плохие судьи, и опыт работы в гестапо скорее вреден, чем полезен для совершения правосудия.
Феминизация Фемиды
Заметим при этом, что переход прокуроров и адвокатов в судейское кресло соответствует мировой практике. Зато есть черта, которая является специфически российской, характеризующей именно нашу судебную систему — это набор судей из аппарата суда. В других юрисдикциях судебные клерки — это отдельная профессия, они не претендуют на то, чтобы становиться судьями. У них и компетенции другие, и образование. Это менеджерские позиции.
...