10 ноября компания из двух девушек и четверых парней отправилась отмечать возвращение из армии 20-летнего Алексея. В 10 часов вечера друзья приехали в кафе «Каспий», что в поселке Управленческий.
- Мы с другом и нашими девушками остались на улице, а Мамука пошел узнать, есть ли в кафе места. Вернулся он ни с чем: как назло, заведение было снято под банкет и забито до отказа, - рассказывает Алексей Проняев. – Стоим, обсуждаем, куда теперь ехать. И тут из помещения вышли трое мужчин.
- Ну-ка пойдем поговорим, - заявил один незнакомец и тронул Мамуку за плечо.
- Руку-то убери, - только и успел сказать парень. В следующую секунду он уже лежал лицом вниз в грязи, перемешанной с мокрым снегом, а около него сомкнулся круг людей в нарядных штатских костюмах, которые принялись пинать беспомощную жертву ногами.
- Неси сюда наручники, или ремень, давай его свяжем! – раздавались крики из толпы.
Признаки жизни проверяли горящей сигаретой
- Никто из нас не понял, из-за чего началась драка, - вспоминает 20-летняя Анастасия Шекланова. – Из кафе выходили много мужчин, еще и еще, и тоже ввязывались в потасовку. Они все были пьяные. Наших парней тоже принялись бить по лицу руками, но Леше с Сергеем минут через 10 удалось вырваться. Они потащили нас с подругой к остановке, мы бежали как бешеные, а за нами гнались эти люди из кафе и орали: «Лови их, лови!». Нам очень повезло – тут же подошла маршрутка, мы четверо прыгнули туда и уехали. Если бы нас догнали, нас ждала бы такая же участь, как Мамуку.
После того, как парни отвезли своих девушек на Мехзавод, они взяли такси и сразу приехали выручать друзей. Но было уже поздно. На месте побоища только догорала «Нива», на которой приехал с Мамукой к кафе самый старший из молодежной компании, 22-х летний Дмитрий Тришкин.
- Я сидел в своей машине, - рассказывает друг погибшего. – Меня выволокли из салона за шиворот, побили, подтащили к Мамуке, тоже повалили на землю рядом с ним и начали так же пинать ногами. Другие в это время стали шарить у нас по карманам, отняли все личные вещи – ключи, деньги, телефоны. Краем глаза я видел, как жестоко били Мамуку – по лицу, по почкам, везде. Как и меня. Только на него набросилась целая ватага. Если бы меня избивали не 4-5 человек, а как его 8-10, и я бы с вами сейчас не разговаривал. Мы даже кричать не могли – головы нам прижали ботинком к земле так, что было трудно дышать, крепко заломали руки и ноги и пинали. Они не думали, что мы живые люди – просто мутузили как боксерские груши. Потом на нас надели наручники, кто-то вызвал полицию. Подъехали два полицейских «Уазика», оттуда вышли люди в форме. Мамука уже был без сознания. Его взяли за руки и за ноги и просто как мешок с песком бросили в задний отсек машины, где перевозят обычно преступников.
- Да он у вас, кажется, не дышит, - сказал один из приехавших полицейских, кивнув на Мамуку.
- Тогда один из тех, кто избивал нас, подошел к моему другу и поднес горящую сигарету к его животу. Пепел остался гореть на его теле, Мамука не шевельнулся, - рассказывает Дмитрий. – Представляете – новый метод проверять, жив ли человек! Кто-то сказал: «Стряхни, а то прожжет до мяса». Они просто издевались! До сих пор мне снятся лица тех троих, которые особенно яростно пинали нас и глумились над Мамукой.
Полицайский след
Молодой человек уверен, что их обидчики, люди, которые убили его 19-летнего друга – полицейские из Красноглинского РОВД.
- Это был День сотрудника органов внутренних дел, и районный полицейский участок отмечал в этом кафе свой профессиональный праздник, - говорит Дмитрий Тришкин. – Откуда у простых людей наручники? К тому же те, кто нас бил, так хорошо общались с приехавшими на место происшествия полицейскими, что сразу было понятно, что работают они вместе, только те, кто отдыхал в кафе, старше по званию: их беспрекословно слушались оперативники. И даже при них нападавшие еще продолжали нас с Мамукой пинать.
Потом из кафе выбежала какая-то женщина и стала кричать, чтобы вызвали «скорую». Полицейские вызвали медиков, но дожидаться помощи не стали. Попытались реанимировать Мамуку сами, прямо на снегу. Долго искали ключи от наручников. Наконец Дима услышал, как кто-то сказал: «Вроде появился пульс».
- Прошло не больше получаса, как мы приехали в это злополучное кафе. Даже не знаю, жив ли был на тот момент Мамука. Его откачали и закинули в салон «Уазика», меня оставили в заднем отделении. Я не видел, что происходит, но все слышал. Перед глазами у меня все плыло, сознание отключалось. Нас повезли в Клиническую больницу Управленческого. Минуты 3-4 там не открывали дверь, наконец, появилась ворчливая санитарка.
- Полы вымыть не дают, чего вы меня торопите?
- Я сотрудник полиции, - произнес нетрезвый голос. – Катите каталку, тут человеку плохо.
Дальше Дмитрия Тришкина повезли в Красноглинское РОВД давать показания, а Мамуку Кахишвили оставили в больнице.
- Пока я сидел в участке, услышал, что мой друг умер, - говорит Дмитрий. –Мне было очень плохо, я был весь в крови, а меня допрашивали. Да к тому же у меня зрение плохое, а очки в машине остались. Прочитать свои показания я не мог, они мне зачитывали, что якобы записывали с моих слов. Я расписался на этой бумажке. Потом за мной приехал друг на машине с моими родителями, меня, наконец, смогли оттуда забрать и отвезли в больницу. Там я узнал, что кроме ушибов и гематом получил сотрясение мозга.
Отец искал сына в горящей машине
Семья Кахишвили в Самаре обосновалась 17 лет назад. Глава семьи Левон Альбертович служил здесь в армии, а потом привез сюда жену и двоих сыновей. Старший Абрек был здоровым ребенком, а младшему Мамуке при рождении повредили правую руку. Рука стала сохнуть, перестала развиваться, и разогнуть до конца он ее не мог. Мальчику дали вторую группу инвалидности. Но несмотря на это, рос он активным, даже боевым.
- И все равно, конечно, с сухой рукой он не мог бы оказать сопротивление толпе здоровых мужиков. А на него наручники еще одели! – негодует сосед и друг семьи, Сергей Журавлев.
- Мне на сотовый со скрытого номера позвонил какой-то мужчина и сказал: «Приезжай в кафе «Каспий», там твоего сына убивают», - вспоминает отец Мамуки Кахишвили. – Кто это был, не знаю, да и разбираться было некогда. Наверное, один из тех, кто в кафе гулял, у одного из сотни хоть сердце дрогнуло… Мы с женой Майей быстро приехали туда, я гляжу – машина стоит горящая. Сначала я подумал, что сына в ней сожгли, бросился, ничего не понимая, к автомобилю и стал руками по салону шарить – кости Мамуки искал… Никого почти около кафе уже не было, только пожарные. Потом нам сказали, что Мамука в тяжелом состоянии в больнице. Мы с мамой туда приехали около 12 ночи. Я ору, она тоже рыдает: где сын? Наконец, нам его показали: в первую минуту я даже не узнал своего ребенка…
По словам Левона Альбертовича, врачи сказали, что для спасения жизни его сына сделать было уже ничего нельзя.
- Полицейские его привезли в больницу мертвого, но приказали откачивать. Видно, осознали, что натворили, испугались. А что там уже откачивать, когда у парня голова 15-килограммовая, распухшая, как арбуз? Результаты экспертизы только через три недели будут, но предварительный диагноз нам сказали - перелом основания черепа, костей, ушибы, гематомы.
– Я сидел вместе с Майей и Левоном в больнице до 4-х утра, пока тело их мальчика не отправили в морг. Так вот, в больницу постоянно приходили какие-то люди, после визита которых ситуация кардинально поменялась, врачи стали очень неразговорчивыми, - сообщил Сергей Журавлев. - Движение, суета была постоянная: то зашли двое мужчин, которые заявили что они из следственного комитета и приказали Левону не вмешиваться; потом какой-то майор с двумя гражданскими, потом эксперт из прокуратуры, машина ДПС. Левон их просил найти второго парня, Диму – мы не знали, где он и что с ним, жив ли и куда его увезли. Потом сказали нам, что он в Красноглинском РОВД. И был еще полицейский из городского УВД – он нам посоветовал быстрее в районный полицейский участок ехать, заявление об убийстве писать.
При задержании обезвредили навсегда
Заявление у Кахишвили приняли, но уголовное дело по факту убийства так и не возбудили.
- А с чего вы взяли, что его убили? – заявил корреспонденту «Провинция.Ру» Илья Иванов, руководитель Следственного Отдела по Красноглинскому району Самары. – Это сугубо личное мнение родственников и друзей погибшего. Понимаю их горе, однако люди по разным причинам умирают. И нет никаких данных, что молодой человек умер именно от телесных повреждений. Вы вообще знаете, что парень-то был далеко не ангел – в свои 19 лет он находился в Федеральном розыске за совершение вооруженного разбоя! У нас к тому же есть сведения, что Мамука Кахишвили был наркоманом, весь был исколотый – так что о причине смерти говорить рано, это установит экспертиза, в том числе и химическая. Результаты будут готовы не раньше чем через месяц.
По поводу потасовки около «Каспия» майор юстиции рассказал следующее:
- Да, никто не отрицает, что в этот день проходило мероприятие в честь Дня сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации. Не пьянка, а все официально: программа, концерт… Там был практически весь отдел Красноглинского РОВД. В кафе появился разыскиваемый преступник, полицейские предприняли операцию по его задержанию. Да, бывают перегибы. Это же задержание! Ну, положили его жестко на пол. Но никто его не пинал и не избивал. Есть сведения, что Кахишвили кинулся на сотрудников полиции с ножом. На данный момент согласно ст. 108 УК РФ проводится проверка по факту превышения мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. Сегодня родственников на допрос буду вызывать.
На поиски справедливости
На похоронах парня была масса людей. Все, кто знал и любил Мамуку, пришли проводить его в последний путь.
- Он был отличным другом, добрым человеком. Всегда всем помогал, кто к нему обращался. Разницы не было, что он грузин, а мы русские, - говорит Алексей Проняев. – И подраться умел, когда надо. Дружу я с ним с детства, мы вместе на Мехзаводе выросли. Не был он никаким наркоманом, это я знаю точно. Никогда за ним такого не водилось. Мы общались, созванивались, гуляли в компании, ходили друг к другу в гости. Потом Мамука учился в профессиональном училище, я ушел в армию, 9 ноября вернулся. А на следующий день моего друга убили на моих глазах… И с ножом он ни на кого не нападал: мы спокойно стояли, а потом он оказался на земле с заломленными за спиной руками.
Мама убитого парня вне себя от горя.
- У меня нет слов, нет сил еще что-то сказать… Ни за что совершенно убили моего ребенка. Пьяные, праздновали свой день и игры устроили, поиздевались над мальчиком, - плачет Майя Кахишвили. – Сигареты об него тушили, машину сожгли, обокрали и мертвого бросили в больнице. Вот что сделали с моим сыном. 19 лет только ему было, не дали пожить. Разве есть у них сердце, скажите? Бог накажет их!
- Мы живем с надеждой, что полиция заступится за нас, если что. А выходит, их же и бояться надо, - с возмущением говорит Сергей Журавлев.
- Убийцы не должны остаться безнаказанными, - говорит и друг семьи погибшего, Борис Джабнидзе. – На следующий день наши дети им так же попадутся, в любую семью может горе прийти. Мы должны опираться на правоохранительные органы, тем более что они сейчас статус поменяли, полиция это теперь. А суть, выходит, та же. И тот же беспредел в Самаре творится.
- Даже участковый за все три дня до похорон в нашем доме не был, не поинтересовался, - качает головой Левон Альбертович. - Парня убили, а всем наплевать! Как будто и нет этой смерти! Только проверка какая-то, - и это все? Да, я не говорю, что Мамука проблем с законом не имел. Но любого человека, даже хулигана или преступника, убивать нельзя, а надо судить. А как с моим сыном наши «стражи порядка» поступили? И как это он не от побоев умер? Он весь избитый, синий, лицо ужасное, живого места на нем не было.
«Милиция деградировала на моих глазах»
— На самом деле наркотики подкидывают редко. Хотя бывает и такое: подберут пьяного, он приходит в себя, а у него уже при понятых наркотики изымают. Был случай, сотрудники вообще хитро сделали: оформляют человеку хранение наркотиков, он отказывается, они предлагают ему закурить — а там конопля. Повезли его на освидетельствование, а у него канабиноиды в крови. Но переборщили — как раз той дозы, которую он скурил, у них не хватило для уголовного дела. Но чаще, когда необходимо выполнить план по раскрытию, договариваются. Особенно линейные отделы — транспортная милиция — этим грешат, потому что где у них там, на вокзале, наркоманов найти? Они ездят «по земле», договариваются с бомжами: «Даем тебе 500 рублей, находим у тебя наркотики. Ты получаешь свои полгода условно, тебя все равно не сажают, а мы получаем премию — и всем хорошо». Ко мне ребята из ЛОВД иногда приезжали и говорят: «Ром, где у вас тут бомжи в подвалах живут — нам опять показатели нужны».
Если подбрасывают наркотики, то так, чтобы чуть превысило дозу, по которой можно дело возбуждать. Просто смешно. До 2004 года дело возбуждали при наличии более 0,1 грамма марихуаны. И тогда у задержанных изымали 0,2–0,3 грамма. Потом норма выросла в 200 раз, стало 20 грамм. Сразу стали находить по 22–23 грамма. Что любопытно, с 6 мая 2004 года решение вступает в силу — и уже с 8 мая изымают бóльшие дозы. И пусть мне кто-нибудь объяснит, почему это вдруг жулики-наркоманы стали так внезапно носить больше? Специально, чтобы уголовное дело на себя повесить? Причем если 6 грамм — это примерно сигарета, то есть можно представить, что у человека такая доза есть с собой, то 20 грамм конопли — это правда много. Потом норма стала 6 грамм. Теперь изымают по 6,5–7 грамм, а по двадцать уже почти не находят. Почему так делают? Потому что у нас вся работа в показатели превратилась. Есть план: в месяц «сделать» пять дел по наркотикам — к концу месяца у пяти человек найдут коноплю. Как ее будут находить, неважно. Я говорю про коноплю, но по наркотикам у каждого региона своя специфика. У нас в Воронеже мало тяжелых наркотиков, потому что город нищий. У нас героин изымают два-три раза в год, и это для города событие. А показатели-то все равно нужны. А в общей статистике неважно, что было изъято — героин или конопля. Мне рассказывали, что иногда милиционеры сами ездят собирают коноплю у нас в пригороде. И якобы были случаи, когда их там ловил наркоконтроль с видеокамерой. Во смеху было! Потом конопля удобна тем, что сама растет. В последнее время прокуратура на каждый факт задержания с наркотиками старается возбудить дело по статье «сбыт». Даже если наркоман говорит: «Я нашел», — они считают: ведь кто-то сбыл. У них — галочка, у нас — нераскрытое преступление. А про коноплю всегда можно сказать: «собрал в поле». И все — съездили, осмотрели это поле, составили протокол.
Я однажды делал такой осмотр зимой. Холод, снег. Где эта конопля росла? Но в протоколе пишем: «Местом происшествия является поле в районе села Масловка на расстоянии таком-то от дороги, в поле грунт покрыт снегом. Присутствующий при осмотре такой-то показал, что именно тут летом он собрал коноплю». Все довольны. Места, где торгуют наркотиками, как правило, хорошо известны. Но как все происходит на практике? Появляется, допустим, точка. Во-первых, того, кто торгует, уголовный розыск берет на связь. Абсолютно все барыги стучат, и даже многие оформлены как агенты. Потом «из-под него» начинают задерживать тех, кто у него покупает, с наркотиками. Набирается некоторое количество фактов хранения наркотиков. А потом барыгу арестовывают и на нем самом делают «сбыт». В тот период, когда покупателей задерживают, а самого торговца не трогают, с него уголовный розыск может брать не только информацией, но и деньгами. Это не изменилось. Просто раньше это могло длиться полгода, могло — год. А то, что они не сразу закрывали точку сбыта, всегда объяснялось так: «Ну, а чего жалеть наркоманов». Никто же не думает, что твоему брату или сыну продадут. Следователь или опер исходит из того, что покупают деградировавшие, опущенные наркоманы — и хрен с ними, чем быстрее они исколются, тем лучше. Закрыли — появляется другая точка. И все заново.
Пытки
— Бьют жуликов в полициях всего мира.
Кстати, в милицейских отделах розыск, как правило, занимает самый высокий этаж — чтобы крики были меньше слышны. Я говорю: «Слушай, ну ты ведь три раза сидел уже, ты же понимаешь, что сейчас бить будут?» — «Понимаю». — «Ну, и какой смысл? Время — час ночи. Давай, ты показания даешь, и все ложатся спать». — «Нет», — говорит. Опера забрали его, через час приводят, он пишет явку с повинной. Я говорю: «Ну, вот стоило оно того?». — «Я думал, выдержу!» Вот позиция жуликов, которых приходится бить: некоторые из них думают, что выдержат.
Часто изобретаются специфические ноу-хау, не только классический противогаз применяют. Например, в одном подразделении милицейском был снаряд, который назывался «славка». Это была сваренная из металлических уголков реально скамейка, в смысле без спинки, где привязывали человека за руки к одной стороне. Одну ногу прицепляли к одной ножке, а потом перекидывали веревочку и другую ногу тянули за эту веревочку, растягивая ему пах. Это жутко больно. При этом никаких следов не оставляет. В чем главное достоинство (я сейчас говорю о технологии, а не о законности или нравственной стороне, потому что понятно, что это абсолютно незаконно)? В том, что причиняется непрерывная боль. А непрерывная боль отличается от той, что бывает, когда вас бьют. Вас ударили, а потом не бьют — у вас есть время собраться. Снова вдарили, снова не бьют. А когда непрерывная боль, то у тебя нет возможности даже думать: весь мозг поражен только одним — вот этой болью, и тем, как сделать все, чтобы ее не стало.
Да, бывают в милиции и патологические садисты, которые делают это, потому что им нравится людей бить. Особенно этим грешат всякие военные и омоновцы, которые переходят в розыск. У нас был один такой — бил, пока кто-нибудь не придет и не заберет у него задержанного: «Хорош ерундой заниматься». У меня на территории как-то убили одиннадцатилетнюю девочку. Двенадцать ножевых ранений нанесли, раздели полностью и украли 50 тысяч рублей. Возникло подозрение, что это совершила группа наших несовершеннолетних. И вот их очень жестко отрабатывали: выбивали двери ночью дома, забирали, били жестоко. Дело вела областная прокуратура.
Воронежский участковый Роман Хабаров
Чего эта мамука вообще делала на территории РФ?