РЕТРОСПЕКТИВНАЯ 1918
Ленин утвердил на трон патриарха Тихона
Кремль, Москва. В этот самый Кремль из Питера переезжает правительство недавно образованного революционного государства - жидобольшевики, жидомасоны и жидокоммунисты...
А в Кремле в это же время заканчивает свою работу Поместный собор «Русской греко-кафолической Православной Церкви». Цель - избрание патриарха, которого 300 лет не давал избрать церкви дом Романовых, а затем Временное правительство.
Состав собора тот еще: 569 делегатов, из них 270 церковных иерархов. Среди мирян 11 князей и графов (Трубецкой, Олсуфьев, Бобринский и др.), 10 генералов, 132 царских чиновника, 22 помещика, 41 представитель буржуазии, 69 представителей религиозно-буржуазной интеллигенции. Из церковников - 10 митрополитов, 17 архиепископов, 53 епископа. Все они зоологические антикоммунисты, а большинство из них будут в рядах белогвардейцев.
По Кремлю вместе с князьями мирскими и князьями церкви шляются «комиссары в кожаных тужурках» и главные «жидо- большевики».
А теперь представьте обстановку в Европе. Ещё идёт мировая бойня. В 1918-м состоялись последние фронтальные битвы. У Франции и Германии по 10 млн трупов. Европа в руинах. Разлетаются империи и династии. А как только в 1920 году окончательно оформится Версальский мирный договор, в Европе и Америке грохнет эпидемия «инфлюэнцы», которая унесёт в могилу 20 млн человек. Из разрушенной Европы шла массовая эмиграция во все Америки...
Это я к тому, что если бы весь этот собор заколбасили из пулеметов, то никто бы и не почесался. Это не мир 1970-1990-х, когда «Империя зла» была шилом в жопе.
И кстати, только-только прошли революционные события. И про пулеметы на колокольнях помнили все (это уже традиционное использование храмовых колоколен, прецедент был создан во время революции 1905 года).
Memory return
Как в Москве первопрестольной Наземь «падал» весь народ Перед каждой колокольней... Где работал пулемёт.
В. Гиляровский.Журнал «Яд», № 1,1905
Кратко о почему-то забытом 1905 годе.
Первая русская революция
Военно-тактическое применение колоколен. Тем, кто хоть как- то интересовался русской литературой вообще и поэзией в частности, наверно, известно, что тот самый Сергей Есенин (был такой период у «забулдыги-подмастерья») писал похабные частушки на стенах Страстного монастыря. И почему-то никого не заинтересовал этот факт. Почему именно Страстной? Ведь и церквей, и монастырей в Москве куча! И конечно, всё знающая искусствоведческая сволочь «забыла» напомнить, что эта выходка Есенина имела, в общем-то, революционную предысторию. Из поэта постоянно хотели сделать антисоветчика, при этом никто не учитывал того, что Есенин-то, хоть ему и повезло жить в очень обеспеченной, по среднекрестьянским меркам, семье богатого деда-старообрядца, хорошо знал лютую нищету и горе общероссийского мужика. Комплекс вины за свою обеспеченную удачливость, точнее, за кулацко-мироедское происхождение, никогда его не оставлял. Нет, крестьянский бунт в Есенине ещё «допускали», но уж никак не революцию. Не виляйте, мерзавцы, он всегда был за революцию. Но он чуть опоздал по времени, войдя в поэзию, когда уже все политически определились.
Страстной монастырь занимал стратегическую позицию, учитывая его положение рядом с центром восстания - Пресней. Он как раз и стоял на пути из Пресни к центру. Пулемёты на главной колокольне Страстного простреливали весь район, просто заливая огнем улицы. Кроме трагизма ситуации, эта история вызвала большую волну злой иронии, и в частности поэтических эскапад, в ещё издававшихся (их закроют через пару дней) журналах. Например, в «Великой Москве» было напечатано следующее стихотворение Валерия Брюсова:
Досель безцветен и безлик
Среди святынь первопрестольной,
Ты разом вырос, стал велик,
Упёрся в небо колокольней.
О, верь! Историк мимо стен
Твоих пройдёт не без почтенья,
И ряд восторженных письмен
Внесёт потомству в удивленье.
Не за молитвы и посты
Он возгорит к тебе почётом -
За подвиг чудной красоты:
За колокольню с пулемётом.
Пулемётная батарея на колокольне Страстного (и, кстати, артиллерийская батарея на монастырском подворье, которая разносила в клочья рабочие районы, где подозревали скопление восставших) достала всех, даже и не сочувствовашие восставшим были возмущены; кроме злого омерзения попы уже никаких чувств ни у кого не вызывали. Издеваться над Страстным стало традицией. Этот монастырь сделался как бы символом самого самодержавия, где в концентрированном виде проявились сквозь занавесь слащавого и лицемерного казённого благообразия скрытая социальная жестокость и безчеловечность. Для подзабывших напомню, что в ходе событий 1905 года Россия впервые и открыто нарушила все общемировые принципы ведения боевых действий, изложенные в международных пактах, которые монархия в лице царя и ратифицировала. Когда запахло жареным, Николай II послал на фиг все Гааги и Женевы.
Кроме садистских казней представителей всех поколений и полов, пыток и изнасилований, каратели отличились тем, что в первую очередь стреляли по группам людей, где были носившие на одежде знак «Красного Креста». Кстати, в России «Красный Крест» опекала «высочайшая» покровительница Мария Фёдоровна.
Есенин всё-таки воспитывался дедом-старообрядцем, то есть древним оппозиционером, и, попав в богемную среду, в очередной кабацко-антимонархический период вспомнил, что в своё время не успел по возрасту подключиться к общей кампании...
По сути, колокольня Страстного и другие пулемётные колокольни решили судьбу восстания. Нужна была хоть одна пушка, чтобы сбить эти всё видящие и всё уничтожающие машины смерти. И всё, конец карателям. Революционные события стали бы очень динамично разворачиваться, втягивая массы народа, уже готового к сопротивлению. Москва была ориентиром для всей России, и неизвестно, как бы повернулись события, если бы революционная Москва продолжала побеждать на улицах, а это вполне реально, так как на ровной плоскости и в условиях переулков и проходных дворов все были бы на равных. И это в тактико-техническом смысле. Ведь если учесть огромнейший количественный перевес революционного миллиона над кучкой служивых убийц, то в Москве могло бы спокойно сформироваться республиканское правительство со всеми вытекающими результатами. Но пулемёты не давали хоть где-нибудь накопить и перебросить вооружённые силы. И если в улично-дворовой перестрелке наганы, браунинги и дробовики вполне конкурентны длинным и неповоротливым пехотным винтарям, то против станковых пулемётов, бьющих с закрытой позиции по гипотенузе на большое расстояние, годились, кроме пушки, в лучшем случае только снайперские винтовки - в тот период сверхредкость даже в армиях Англии и Франции. И не будь этих пулемётных колоколен, мы бы жили в стране с другой историей... И наивно думать, будто один полк семёновских садистов с ротой казачья справился бы с Москвой...
Сборник «Текущий момент». Издание 1906 года: «В декабрьские дни 1905 года московское духовенство делало своё обычное дело обмана народных масс, как будто ничего не происходило. Духовенство не протестовало, когда на колокольне церкви, что на Кудринской площади, правительственные войска поставили пулемёты и стреляли в население Красной Пресни. 10 декабря вечером во всех церквах звонили ко всенощной, и колокольный звон шёл под аккомпанимент пушечной и пулемётной пальбы. Этот своеобразный союз православия с самодержавием производил впечатление чего-то безконечно поганого, омерзительного».
Сборник «Декабрь 1905 года на Пресне»: «13-го, во вторник, Пресня подверглась бомбардировке со стороны Кудринской и от Ваганьковского кладбища; сверх того, ружейный и пулемётный обстрел вёлся с пожарной каланчи и с колокольни соседней с участком церкви».
«Из воспоминаний работницы Зверевой известно также, что поп Евгений из церкви Николы вблизи Прохоровской мануфактры даже лично принимал участие в расстрелах рабочих с колокольни...»
Рабочий В. Костицин: «Выходить из домов было почти невозможно, каждого идущего спрашивали драгуны или семёновцы: "У тебя крест есть?" Если был, отпускали, а если такового не оказывалось - расстреливали».
Васнецов и Христос РПЦ благословили садистов и убийц
Есть один интересный эпизод того периода. Практически официальный богомаз Романовской империи, тот самый великий русский художник В.М. Васнецов, совершил нечто настолько «богомерзкое», что оттолкнуло от него всю образованную Россию (погромщики и жандармы - не в счёт). Его как великого художника вспомнили только в хрущёвский период. Он написал известнейшую икону в честь солдат - карателей и садистов, убивавших всех попадавшихся под руку при подавлении восстания в 1905 году. Когда этих мазохистов и холуёв в шинелях бросали против своих братьев по классу, им говорили, что, согласно заветам Христа Спасителя, они должны быть безпощадны в подавлении революции. Ведь сказано Христом: «Не мир пришёл Я принести, но меч!» А после того как Москва была завалена трупами и брусчатка улиц залита кровью рабочих, на памятнике в честь убийц поставили икону, написанную Васнецовым. На иконе Васнецов изобразил Христа - защитника угнетателей и палачей.
Вообще-то, искусство в России было всегда ангажированным. Просто церковная тематика дураками считалась как бы нейтральной темой, но царизм не был сборищем идиотов и всегда использовал христианство как систему воспитания покорных рабов.
Фриче «Социология искусства»: «Искусство выполняет определённую социальную функцию. Посредством образов воздействуя на чувства и воображение, а через них и на мысль индивидуума, оно организует, упорядочивает, направляет их в интересах общественного коллектива или той или иной части этого коллектива, т.е. того или иного класса данного общества, если оно дифференцировано на классы. Являясь организатором чувств, искусство очень часто играет роль орудия агитации и пропаганды, как воспитатель масс в определённом духе».
Луначарский «Религия и просвещение»: «На каждом шагу мы видим, что религия действует на человека не путём доказательств, а "путём эмоциональным". А раз так, значит, искусство неизбежно должно было стать в прошлом незаменимым массовым агитатором религии. Так всегда и было. Религия охотно одевается в узорчатые одежды искусства. Церковь всегда сама была во всеоружии искусства: она развертывала великолепную архитектуру, вводила торжественные песнопения, красивые обряды, она взяла к себе на службу и живопись и скульптуру. Словом - все искусства служили церкви. И церковь умела привлекать к себе человеческие сердца...
Невольно бросается в глаза, что легенде о Христе, различным моментам её, было посвещено особенно много художественных произведений. В этом направлении скульпторы, живописцы, писатели, поэты работали много. И этот образ часто изображали так, чтобы он производил на читателя и зрителя самое наилучшее впечатление. Этот образ скрытно реакционен и вреден для трудящихся. А между тем, его показывали как образ "идеально красивый", "примерный" для трудящихся. Красивые, изящные формы, гармония красок, талантливые слова - всё это пускалось в дело.
Художественно построенный образ Христа очень часто проповедывал пассивность перед насилием, говорил "о красоте" лишений и страданий. В такой оболочке этот образ искусно пробирался в тыл сознания и через чувство побеждал критическое отношение...
Из наших русских художников Васнецов более 5-ти лет работал по росписи Владимирского собора в Киеве. Нестеров писал иконы-картины в следующих церквях: во Владимирском соборе в Киеве - 31 картина (работал около 5 лет); в церкви Воскресения Христа в Санкт-Петербурге картин и кроме того принимал участие в украшении церкви снаружи; в церкви Абас-Тумана (Грузия) работал и написал около 50-ти композиций, где работал по приглашению Г.А. Романова (Наследника); в церкви Новый Чартории - 6 икон, Царские Врата и эскизы для стен в церкви Марфо-Мари- инской обители в Москве по приглашению Елизаветы Фёдоровны Романовой, написал около 20 икон и картин».
Нестеров вообще из 215 картин только 82 посвятил светским темам.
Ключевой работой Нестерова считается «Святая Русь». И картина, и сам термин стали как бы духовным образом-символом Хомяковско-Пуришкеевско-Достоевско-Деникинско-Никитострувовско-сменовеховской Руси. На ней изображена толпа достаточно драного народа, которая всю жизнь искала Христа и тут-то как раз и нашла его у ворот скита. Из описаний оной в журнале того периода: «В немом созерцании видения застыла на мгновение толпа, но уже бросилась ниц к ногам Господа, охваченная экстазом молитвы, одержимая, уже блестит радость великого восторга в тех или иных глазах, ещё миг - и всё это падёт к ногам Избавителя, все разразятся кликом восторженной мольбы и зальются слезами умиления».
Эта заказная картина была написана в 1906 году и выставлена для массового свободного обозрения в 1907 году. В тот период, когда не существовало радио и телевидения, такие выставки были крупным явлением для общественности России. Об этом писали в газетах и журналах. Но все поняли однозначно: «Святой Руси» следует искать спасения и избавления от тысячелетнего кошмара бытия в садистской монархической системе не в классовой борьбе, а в вере в Спасителя Небесного...
Вспомним о том периоде.
1905-1908
Всё началось с царского расстрела народной толпы, которая шла просить улучшения жизни. Что интересно: до войны, в 1930-е, шла дискуссия по вопросу, из чего стрелял по народу Николай II - из пулемёта Мадсена или всё же из винтовки Манлихера? Позже: стрелял или только снимал расстрел на кинокамеру? Затем: оплакивал или только сетовал? И наконец, пришли к выводу, что не знал ни о чем царь-батюшка!
Революция началась в Москве, и это было детонатором. Поднялась вся Россия. Но против народа пошли войной славная русская армия и добровольные убийцы из «чёрных сотен». Горели города и сёла. Проводились массовые расстрелы и массовые экзекуции с порками представителей всех поколений. Вешались зверски изнасилованные русской солдатнёй русские женщины и девчонки. Закрывали печные заслонки и уходили в смерть родители изуродованных детей. На улицах и вдоль всех дорог от Урала до Европы стояли виселицы, на которых в «столыпинских галстуках» висел народ великой проклятой империи, а по дорогам шли до горизонта тысячеколонные нескончаемые дивизии кандальников, ссыльных и каторжан, миллионы которых в цепях посылали на смерть в пыточные централы и на каторги царского архипелага ГУЛАГ.
И вот тут-то и явилась миру икона Васнецова для памятника солдатам-убийцам лейб-гвардии Семёновского полка. Перед отправкой в Москву их снабдили поп-литературой, отслужили ряд молебнов, оформив их как моление за победу над супостатом. Под иконой была надпись: «Той язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наши; наказание мира нашего на нём язвою его мы исцеляем» (Ис. 53, 5).
Внизу другая надпись: «Образ, исполненный В.Н. Васнецовым, на могилу нижних чинов лейб-гвардии Семёновского полка, павших при исполнении долга службы во время вооружённого восстания в Москве в декабре 1905 года».
1906
Из статьи «Женщины на эшафоте» (Times, 1906); из брошюры партии социал-революционеров «Зинаида Васильевна Коноплянникова».
«З.В. Коноплянникова родилась 2 ноября 1879 г. Будучи членом летучего боевого отряда Северной Области Партии Соц.Рев., 12 августа 1906 года застрелила командира Семёновского карательного полка генерал-майора Мина, начальника карательной экспедиции по Московско-Казанской ж.д. Приговором Суда, заседавшего 25 августа в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, приговорена к смертной казни, совершённой 29 августа на дворе Шлиссельбургской крепости».
Последняя речь приговорённой к смерти.
«Я, член П.С.Р., в настоящий момент член летучего боевого [отряда] Северной Области П.С.-Р, убила Мина. Причины, побудившие меня к этому акту, следующие: я думаю, всем памятны декабрьские дни в Москве, где Мин и Риман действовали так, как если бы это была неприятельская страна. Не буду об этом много говорить. Много об этих днях говорилось и писалось в газетах и журналах, и уже специально по этому поводу написаны книги. Тысячами считали убитых в Москве. За что собственно убивали московский народ? За то, что измученный в невежестве, в нищете, обманутый Манифестом и всей провокационной политикой правительства рабочий народ поднял знамя восстания против своих вековых угнетателей и притеснителей. Я убила Мина как убийцу восставших борцов за свободу, как убийцу тех невинных, кровью которых были залиты улицы Москвы.
В мирное время Мин занимался воспитанием солдат. Он старался как можно ближе и теснее сойтись с солдатами, непосредственно влиять на них и возбуждать в них чувства рабской покорности и животной преданности к преступному правительству. Таким образом, он продолжал воспитывать в них будущих братоубийц, отцеубийц. Я убила Мина как командира Семёновского полка, воспитывающего крестьян-солдат в духе активной неприязни к народному освободительному движению.
Во время допросов меня спрашивали - кто дал нам право убивать? Как член партии социалистов-революционеров я отвечу то же, что говорили и до меня товарищи: Партия решила, что на белый и кровавый террор правительства [надо] отвечать красным террором. Террор в партии вынужден правительством. Террор партии породило само правительство.
А как выходец из народа происхождения я немудрёного; отец - солдат, мать - крестьянка, и я спрошу вас языком самого народа: а кто вам дал право веками держать нас в невежестве, в нищете, в тюрьмах, ссылать в ссылки и на каторги, вешать и расстреливать десятками и убивать тысячами. Кто вам дал на это право? Вы сами его захватили по праву сильного, санкционировали его вы же выдуманными законами, а попы вам это право освятили. И вот теперь идёт новое народное право, которое, безусловно, справедливее вашего безчеловечного права. Вы объявили этому грядущему праву борьбу не на жизнь, а на смерть. Вы отлично знаете, что с гибелью своего безчеловечного права погибнете и вы, питающиеся им, как шакалы падалью. И мы, вышедшие из народа, мы, борцы за народную свободу, чувствуем в себе силу и право бороться с вами, представителями самодержавного и бюрократического произвола, с оружием в руках за наше новое грядущее право.
Я окончила учительскую семинарию, и меня отправили в один из уездов Лифляндской губернии. Проработав там год, я перевелась в земскую школу Петергофского уезда Петербургской губернии. Условия здесь были таковы: перед школой жил жандам, позади школы жил урядник, на соседней горе - поп, рядом с ним - псаломщик, и все четверо писали на меня доносы. Заведу ли я беседы и чтения для народа невинного характера, псаломщик доносит инспектору, что учительница занимается сторонними школьным занятиям беседами и толкованиями. Поп пишет по своему ведомству, что учительница секты насаждает, толстовщину распространяет, юношество развращает. Займусь ли народными спектаклями, сразу пишут доносы урядник и жандарм. Всё это происходило лет пять тому назад. По доносам меня вызывали то инспектор, то училищный совет, то сам губернатор. Два с лишним года я проработала в этом "богоспасаемом" селе. Наконец, училищный совет выкинул меня из учительства. Я убедилась в следующем: я не могу делиться с народом даже теми скудными знаниями, какими я сама обладаю, и уж тем более я не могу открывать ему глаза на его собственное положение, я не смогу указать ему на настоящие причины его бедственного положения... Я видела, что при таких условиях нечего и думать о гармоничном духовном развитии человека, как тому учит нас педагогика, я видела необходимость прежде всего создания таких условий, при наличии которых можно было бы мыслить о всестороннем развитии человека. И я поняла, что сама жизнь толкает к необходимости борьбы с правительственной самодержавной тиранией и деспотией. И я стала революционеркой...
...Под влиянием тюрьмы и гонений со стороны правительства революционный дух во мне окончательно окреп. Я ясно видела, что вся история русского народа - это одна кровавая летопись. Я осознавала, что самодержавная и бюрократическая надстройка держатся только благодаря насилию со стороны власти, благодаря постоянно практикуемому белому и кровавому террору. И я самой жизнью пришла к следующему убеждению: ничего нельзя создать нового, не разрушив старого. Если идеи штыком не поймаешь, то и штыки идеями не отклонишь! И я стала террористкой.
Самодержавный и бюрократический режим дышит на ладан. Уже поражение во время безрассудной японской войны показало, что его песенка спета. Октябрьская забастовка рабочих ещё более напугала правительство. Чтобы как-то умиротворить страну, правительство заявило, что вводит в жизнь узаконенные свободы. При этом, давая одной рукой свободы, другой посылает по всей стране карательные экспедиции, по деревням, по городам, устраивает кровавые погромы.
Опять свинцовые тучи репрессий повисли над страной. Но народ не успокаивался, и правительство решило на подпорку подгнивших основ создать и созвать Думу. Но ни организация чёрной сотни, ни гнусные каверзы и подвохи правительства не привели к тому, чтобы созвать Думу консервативную, монархическую. Дума созвалась либеральная. Правительство долго терпело критику, но когда левые думцы решились обратиться к народу с обращением, подтверждающим принцип принудительного отчуждения частновладельческой земли, правительство не выдержало, и Думу разогнали. Опять начался период репрессий, но это уже напрасные потуги. Никакими репрессиями, ни арестами, ни тюрьмами, ни ссылками, ни каторгами, ни виселицей, ни расстрелами, ни карательными экспедициями, ни погромами не остановить поднявшегося народного движения.
Вы меня приговорите к смерти. Но где бы мне ни пришлось умереть, я умру с одной мыслью: прости, мой народ! Я могла тебе дать только одну жизнь! Но умру я с полной верой в тебя и в то время, когда для тебя взойдёт солнце свободы!»
* * *
Что интересно, церковно-просветительской работой среди рабочих занималось ведомство пресловутого Зубатова. А причину оного благоугодного делания прекрасно выразил московский обер-полицмейстер Трепов, заявивший: «Религозное воспитание должно быть дополнением к воздействию на рабочих вооружённой силой». Напомню, что по всему миру стал известен девиз-рефрен Трепова: «Патронов не жалеть!».
Для рабочих были организованы хоры, играли оркестры. Для обработки этого сектора из полицейского ведомства выделили «Комиссию по организации чтений для фабрично-заводских рабочих города Москвы». В её распоряжении было 20 аудиторий, расположенных по разным районам Москвы, и 50 лекторов. К работе привлекали деятелей искусства, актёров, пианистов. В помещении Политехнического музея устраивались лекции и концерты религиозно-просветительского содержания.
Московский генерал-губернатор Сергей Александрович Романов на эту тему высказался так: «Если бы московские рабочие подпали под влияние этого просветительского воздействия, меньше было бы стачек', труднее и медленнее развивалось бы революционное движение, и облегчалась бы для администрации работа по организации помощи заинтересованным кругам в ликвидации противоречий... »
1910
Борис Кандидов: «От имени Синода и архиереев неоднократно опубликовывались обращения к верующим с призывом "сохранить верность" царскому правительству, через церкви и монастыри широко распространялась контрреволюционная литература, во всех церквях читали особые молитвы "об утишении крамолы". Наконец, используя исповедь, духовенство регулярно снабжало полицию сведениями про любых активистов, о которых попу рассказывали недалёкие бабки и матери... Среди крестьянского населения в связи с усилением аграрного движения духовенство содействовало работе карательных экспедиций, и нередко представители церкви принимали непосредственное боевое участие в борьбе с рабочими и крестьянами. Что уж говорить про черносотенные организации. Вооружённые чёрные сотни в некоторых местах целиком состояли из монахов...»
«Церковь и контрреволюция» (М., 1905): «Шпионаж церковнослужителей в пользу иностранных государств. Японская разведка завербовывала своих агентов также среди священников и сектантов, живших в России. Одним из таких был известнейшая фигура первой русской революции поп Гапон, секретный осведомитель царской охранки под кличкой "Апостол", сыгравший провокаторскую роль в событиях 9 января 1905 года, когда царь расстрелял толпу идиотов, которые шли к нему за помощью. Гапон за свою провокаторскую работу среди рабочих получал деньги от охранки, а за шпионаж в пользу японской разведки ему платил японский военный атташе в Стокгольме...»
«О христианском терпении» (Моск. Синод, тип., 1906): «Верные сыны России и церкви православной. Не станем на пагубный путь нечестивых; не послушаемся их дьявольских речей. Откликнемся на зов Христа, который стучится в дверь сердца нашего, отворим эти двери и примем Христа; Он тогда войдёт к нам и разделит с нами трапезу вечернюю. Откликнемся и на зов Царя Батюшки, призывающего нас к себе на помощь в борьбе с проклятою и безумною крамолою... Христу скажем: "Господи, прииде и вселися в нас", а Царю Батюшке скажем: "Самодержец, возьми, если нужно, жизнь нашу"».
12 декабря 1905 года, когда войска пошли убивать народ, Синод опубликовал воззвание «К Празднику Рождества Христова», в котором говорилось: «Декабрьское Краснопресненское рабочее восстание подобно страшной буре на Галилейском море во время поездки по нему Христа с Апостолами».
Аграрные преступления. Самодержавие начало войну с крестьянами. Карательные экспедиции сжигали сёла, крестьян - бывало, что всей деревней, - запарывали, вешали, расстреливали, от детей до стариков, распинали на воротах, закапывали в землю живьём, насиловали женщин и девочек. А боголюбивое сельское духовенство действовало в тесном единении с помещиками и принимало самые энергичные меры для обслуживания насилия. Основная роль сельского попа - доносчик «на смутьянов».
«Образцовые тезисы сельскому духовенству»: «Господь Бог, дающий всему жизнь и дыхание и всё, по своим премудрым целям делит земные блага между людьми весьма неравномерно. Это мы постоянно наблюдаем в жизни: мы видим, что одни владеют миллионами, а между тем как достояние других равняется нескольким рублям. Господь Бог даёт, как сказано в Евангельской притче, "одному пять талантов, другому два. Одному один..."
Господь Бог одних богатит, других убожит. Поэтому всякий, толкующий об отобрании чужого добра, идёт против Бога, Верховного раздавателя всех благ...»
«15 февраля 1905 года благочинный села Захарьина, Подольского уезда, поп Сироткин послал донос Подольскому исправнику с информацией об отношении учителей и учительниц земских школ к революционному движению».
«Поп Димитрий Померанцев из села Козлова Рузского уезда в секретном сообщении митрополиту Владимиру от 23 декабря 1905 года подробно перечислял всех крестьян, учителей и врачей - участников революционного движения...»
«В селе Казачьи Лагери, теперь Днепропетровской области, жил тайный осведомитель охранки поп Ромоданов. 3 октября 1905 года он послал исправнику донос, в котором сообщалось, что в селе организовалась революционная группа во главе с крестьянином Фёдоровым. Сведения были получены во время исповеди от крестьянина Г.И. Коршун».
«14 июня 1905 года поп Николаевской церкви села Черненково, Волоколамского уезда, Николай Розанов отправил заявление на имя московского губернатора Кристи. Сообщая об антирелигиозной деятельности учителя земской школы Дмитрия Тимофеева, поп просил расправиться с учителем и наказать детей, которые под его влиянием отказывались исполнять церковные обряды».
13 февраля 1905 года прошёл объединённый Съезд баптистов и евангелистов. Была опубликована декларация, в которой говорилось: «Мы не желаем Учредительного собрания, ибо вопрос о форме верховной государственной власти для нас решён безповоротно Всероссийским земским собором 13 февраля 1613 года (дата установления монархии "Романовых"). Эта декларация была подписана председателем союза баптистов Орловым и Прохановым - председателем всероссийского союза евангелистов».
20 февраля 1905 года. Съезд старообрядцев. Организаторы - Рябушинский и Сироткин. В воззвании к сторонникам съезд писал: «Восспрянь же, свободный русский народ! Откликнись и отзовись на царский призыв! Не потакай изменникам! Они натравливают тебя на чужое добро, крестьянина на помещика, а работников на хозяев, Государя же Царя они совсем не признают. Как сгубят Царя, да сгубят дворян да купцов, в чьих руках вы тогда будете?»